Армейские будни - Виктор Дьяков

Конкурс стали уменьшать буквально с первого дня. Тех, кто по каким-то причинам опаздывал, или у кого оказались не в порядке документы… Таких без лишних слов заворачивали назад. Борьба с избытком стремившихся в «комиссары» шла и в самой абитуриентской среде. На второй день у одного из абитуриентов бесследно исчез комсомольский билет, и он, естественно, был незамедлительно откомандирован в свою часть. Виктор от греха зашил свой комсомольский, а заодно и военный билет в трусы, а перед баней выпарывал и зашивал в чистые. Ещё двоих отчислили после того, как они втихаря, после отбоя сходили в город, в самоволку. Никто их там не «застукал», они под утро благополучно возвратились… Но вечером следующего дня, старший сборов, старшина Франзен, собрал общее собрание абитуриентов, на котором самовольщиков буквально заставили пойти к дежурному по училищу и во всём сознаться. Остальные кандидаты в «политруки» молча одобрили этот произвол – уменьшался конкурс, росли шансы остающихся.

За две недели подготовительных сборов, едва ли не ежедневно кого-то «выталкивали». То у одного сыпь на лице обозначилась и «коллектив» требует его срочно госпитализировать и, естественно, исключить из списков, то, другой «отличился» в кухонном наряде и на него нажаловался начальник столовой… В такой нервной атмосфере Виктор сумел оказаться в числе тех, кто сохранил в целости документы, кого не подвело здоровье, кто как наскипидаренный, без устали мыл посуду в столовой, чтобы его не заподозрили в нерадивости… Всё он выдержал и дошёл до дня начала вступительных экзаменов. И вот здесь, уточняя списки абитуриентов, допущенных до экзаменов, начальник сборов, подполковник, заинтересовался диковинной фамилией Виктора.

– Позвоноглу, а кто вы по национальности?…

История с фамилией Виктора была интересная, необычная. Дело в том, что его нестандартно мыслящий отец по происхождению являлся румыном, правда почему-то не с румынской, а с чисто турецкой фамилией. И родился и вырос отец в Бессарабии, которая до войны входила в состав Румынии. А медицине Семён Позвоноглу успел выучиться также как гражданин Румынии аж в Бухаресте. В сорок четвёртом в Румынию пришла Красная Армия и молодого хирурга Позвоноглу, как выходца теперь уже с советской Бессарабии-Молдавии мобилизовали в эту самую Армию. За год войны, что отец провёл в качестве хирурга военного госпиталя он благодаря «золотым рукам» стал капитаном медицинской службы, там же встретил другого капитана медицинской службы, молодую русскую женщину, будущую мать Виктора. Из-за туманного происхождения, отец не мог рассчитывать на успешную карьеру военного медика после войны – он уволился. Но хорошие хирурги всегда и везде нужны. Они нашли место посытнее и потеплее. Там у Чёрного моря родились сначала сестра Виктора, а потом и он сам…

Гражданских абитуриентов понаехало видимо-невидимо и, что сразу получило широкую огласку, среди них насчитывалось немало с «лапами», и что конкурс для тех кто без «лапы» среди них достиг двенадцати человек на место. Виктор, пройдя первое «чистилище», готовился к следующим. Первым экзаменом было сочинение. К нему он подготовился таким же образом, как и подавляющее большинство всех прочих советских абитуриентов, не зависимо когда и куда поступающих – он имел массу оставшихся ещё со школы фотошпаргалок, которые ему загодя переслала сестра.

Экзамены солдаты и сержанты сдавали отдельно от гражданских. Списывали почти все, и успех зависел от качества «шпор». У Виктора они оказались хорошие – он получил четвёрку. Но далеко не у всех они были таковыми. Примерно из сотни с лишком «вояк», дошедших до экзаменов, почти сорок человек написали неудовлетворительно. Виктор, видя как сразу поредели их «сплочённые» ряды, воспрянул духом. Ему казалось, что их уже и так много отсеяли и «сверху» вот-вот должна последовать команда, прекратить «валить» абитуриентов с войск. Они же не должны не понимать, что среди сотен курсантов пришедших с гражданки должен быть и костяк в несколько десятков, уже понюхавших солдатской жизни…

Вторым экзаменом стала история. Этот предмет Виктор всегда знал относительно неплохо. Во всяком случае, в школе он получал хорошие отметки. Не мудрено, ведь при ответе по истории надо умело и много говорить, даже если не всё знаешь. То есть иметь хорошо «подвешенный» язык. Что-что, а язык у Виктора всегда был что надо. Как ни странно, не все стремящиеся к столь явно говорливой профессии молодые люди обладали этим даром. После истории количество претендентов сократилось до пятидесяти трёх, ну а Виктор получил свою вторую четвёрку.

Оставался последний, самый трудный для Виктора экзамен, устная математика. В точных науках он не блистал в школе, тройки «выскребал» еле-еле, а сейчас и подавно забыл, то немногое, что там усвоил. На математику он, как и большинство прочих абитуриентов с гуманитарным складом ума, шёл со страхом… Тут обозначилась одна пренеприятная новость: некоторые абитуриенты, получившие на первых экзаменах двойки, вдруг объявились вновь. Им позволили пересдать и они опять влились в «сплочённые» ряды. Таковых оказалось четверо, и это означало, что «позвоночные» были не только среди гражданских абитуриентов.

На математике Виктору повезло, вернее он сумел изловчиться и взять заведомо счастливый билет. Этот билет предназначался для идущего по очереди сразу за Виктором «позвоночному» сержанту, который получил «пару» за сочинение. Билет лежал немного в стороне от прочих и Виктор, сообразив, что лежит он так неспроста, в наглую его цапнул, несмотря на попытки одного из экзаменаторов ему помешать… В билете оказалось: простейший арифметический пример, теорема Пифагора и система уравнений. Он решил пример, вспомнил теорему, систему не осилил… Потом были ещё дополнительные вопросы, но тройку Виктор уже не упустил. На судьбу «позвоночного» «ловкость рук» Виктора не повлияла. Когда тот готовился к ответу, к нему просто подошёл экзаменатор и помог.

Математический «барьер» честно или нечестно преодолели только тридцать четыре человека. Тем не менее, Виктор понимал, что радоваться рано. Он не знал сколько курсантов планировали набрать из военных абитуриентов, но чувствовал, что их будет меньше. Он прикидывал шансы всех сдавших… «Позвоночные», эти пройдут точно. Но эти четверо засветились, а сколько таких ещё среди тех, кто не получал двоек? Наверняка, вне конкурса пройдут и двое пограничников, что умудрились у себя на заставе обзавестись карточками кандидатов в члены КПСС. Потом старшина Франзен. Этот поступит стопроцентно, он так ретиво выполнял веления командования Сборов по допуску к экзаменам как можно меньшего числа абитуриентов «со стороны». Да и экзаменационных баллов у старшины больше всех – четырнадцать, две пятёрки и четвёрка. Потом ещё несколько человек, у которых набранных баллов больше чем у Виктора. И так и эдак прикидывал Виктор и получалось, что изо всех, как минимум двадцать имеют шансы предпочтительнее его.

Неделю до мандатной комиссии, на которой окончательно должны были объявить, кто поступил, а кто нет… В это время начали сдавать экзамены гражданские абитуриенты, а Виктор через день заступал в наряд на кухню.

4

Мандатная комиссия началась с таких сюрпризов… Первым на комиссию зашёл старшина Франзен, как получивший наибольшее количество баллов… Что такое старшина срочной службы? Кто служил в Советской Армии знает насколько это редчайшее явление, когда за два года молодой человек вырастает из рядового салаги до старшины, дослуживается до широкой продольной лычки. Это означало, что лучшего во всех отношениях, в боевой и политической подготовке, дисциплине, исполнительности воина нет и быть не может. Франзен являлся именно таким. Он и к экзаменам подготовился прекрасно, не забыл за два года рутинной службы ни математики, ни истории. Ему не подсовывали счастливых билетов и всё равно он оба этих предмета честно сдал на «отлично». А сочинение, которое все сдували со «шпор», он писал из «головы» и всё равно получил «четыре». Достоинств у старшины оказалось столько, что не перечесть, он был и прекрасный спортсмен, имел разряд по гимнастике… И это всё помимо «заслуг» в борьбе за «уменьшение конкурса»… Не только Виктор, наверное, все без исключения абитуриенты не сомневались в его стопроцентной гарантии поступления.

Рослый, атлетически сложённый старшина вышел из комнаты, где заседала мандатная комиссия бледнее полотна.

– Ну, что… как… зачислили? – кинулись к нему остальные, ждущие своей очереди.

– Отфутболили… – замогильным голосом прошептал Франзен.

На него было страшно смотреть. Чистюля, аккуратист, «парадка» отглажена со «стрелками» на широкой груди набор всевозможных солдатских регалий… Он словно в приступе удушья рванул галстук, воротник рубашки, оторвав пуговицы…