Однажды я разлюблю - Энни Уэст

– И что же ты печешь? – Тьерри был заинтригован. Ему еще не доводилось знать никого, кто занимался бы готовкой ради удовольствия.

Он подумал о Джинн, кухарке его деда и бабки, которую он знал, сколько себя помнит. Невысокая, коренастая женщина с сильными руками фермерши, она ревниво охраняла свои владения. И ушам Тьерри крепко доставалось, если он не успевал улизнуть из кухни, прихватив со стола горячий пирожок. Джинн не имела ничего общего с Имоджин.

– Все, что угодно. Замешивание теста обладает лечебным действием. Но больше всего я люблю печь сладости – пахлаву или песочное печенье. На работе большим спросом пользуется мой медово-шоколадный бисквитный торт.

Неудивительно, что с самого начала он почувствовал сладкие ароматы, исходившие от Имоджин.

Тьерри давно не прикасался к Имоджин из-за ее нездоровья, но его страстное желание вновь ощутить вкус ее теплых губ возрастало с каждой минутой.

– Так что я на самом деле скучная и обыкновенная, – тихо сказала она.

– Ты какая угодно, только не скучная, – протестующе ответил Тьерри. – Ты просто любишь быть дома.

– Думаю, да.

– Расскажи мне про свой дом.

Имоджин слегка пошевелилась в кресле.

– Я как раз откладывала деньги на покупку собственного жилья, когда это… И я решила поехать во Францию. До этого я снимала квартиру, но когда мама заболела, мне пришлось вернуться в отчий дом.

Иными словами, она ухаживала за матерью до самого конца. Каково же ей было жить, зная до мельчайших деталей, что ее ждет?

Тьерри утопил в пол педаль газа и на короткое время погрузился в ощущение скорости. Но это не помогло. Его мысли вновь вернулись к Имоджин.

– Тогда расскажи про свой отчий дом. Какой он?

Опять этот короткий и горький смешок.

– У нас не было постоянного дома. Мы слишком часто переезжали.

Тьерри вопросительно посмотрел на Имоджин.

– Моя мама работала учительницей, когда мы с Изабеллой были маленькими. Но ей было трудно найти постоянное место работы. Она никогда не говорила, но я думаю, что это из-за нас. Мама в основном работала на заменах, иногда только одну четверть, мы часто меняли школы.

– В Сиднее?

– По всему штату, хотя в последние годы она преподавала в Сиднее. К тому времени ей даже нравилось все время иметь новых учеников и менять место работы. Она видела в этом определенный вызов и работала по коротким контрактам.

– Это объясняет тесную связь между вами.

– Извини?

– Когда ты говоришь о сестре или о матери, в твоем голосе звучит любовь. У меня сложилось впечатление, что вы были очень близки.

Имоджин немного помолчала.

– Полагаю, что это действительно сблизило нас в определенных вещах.

– А разве не во всем? – Тьерри обогнал медленно ползущий грузовик, затем расправил плечи, почувствовав свободу от Парижа.

– Изабелла стремилась посетить новые места, завести новых друзей, начать новую жизнь. Она была экстравертом.

– А ты разве не экстраверт? – Он вспомнил ее смех, когда они впервые встретились в Париже, и то, как она уверенно подшучивала над ним, и то, с каким энтузиазмом она окуналась в каждый новый опыт.

– Нет, я интроверт, осторожный и сдержанный близнец. Сестра заходила в новый класс, и к концу уроков у нее уже было пять новых лучших друзей. Мне, чтобы подружиться, требовались недели, а то и месяцы, а потом мы уже опять переезжали на новое место. Изабелла всегда рассматривала наши переезды как новое приключение, мне же хотелось стабильности и уверенности в завтрашнем дне.

Отсюда склонность к созданию порядка из хаоса с числами. Тьерри попытался представить, что значили эти частые переезды для ребенка, не любившего перемены. Он заметил, что два других ее увлечения – чтение и кулинария – были связаны с домашним очагом. Это было просто чудо, что она решилась отправиться на другой конец света в поисках приключений.

Будто прочитав его мысли, Имоджин вновь заговорила:

– Ради исполнения своей мечты моя сестра рискнула приехать во Францию. Ей хотелось работать в мире моды, хотя все считали ее шансы призрачными. А я, разумеется, осталась дома.

– Я тоже всегда искал приключения, – признался Тьерри неожиданно для самого себя.

– Какого рода приключения? – спросила Имоджин.

– Какие угодно, только чтобы нарушить монотонность бытия. – Тьерри слегка улыбнулся, заметив ее удивление. – В отличие от тебя мое детство было стабильным до тошноты. Все подчинялось раз и навсегда заведенному порядку. Это просто сводило с ума.

Как и полтора века назад, семья Жирар продолжала обедать в голубой гостиной, хотя комната была холодной и темной даже летними вечерами. Мужчины семейства Жирар получали дипломатическое или военное образование, чтобы затем возглавлять предприятия семейного бизнеса. Вся жизнь состояла из правил – от выбора друзей до частной жизни и поведения в обществе.

Родители Тьерри погибли, когда он был совсем маленьким. Его воспитывали строгие дед и бабка. Психологи сказали бы, что Тьерри восставал против их старомодного жизненного уклада и ограничений. Сам же он был уверен, что его тянуло к приключениям с момента появления на свет.

– У нас, по существу, и семейных традиций не было, – тихо сказала Имоджин, – кроме празднования Рождества и Пасхи. Даже в последние пару лет мы втроем охотились за пасхальными яйцами в саду.

– И ваша мама тоже?

– Конечно, она обожала шоколад.

Тьерри попытался было представить свою бабушку, бегающую по их безупречным газонам в саду в поисках яиц, и не смог.

– Звучит заманчиво. Я никогда не участвовал в охоте за пасхальными яйцами.

– Неужели во Франции нет подобной традиции? – искренне удивилась Имоджин.

– Возможно, есть, но не в семье Жирар, – с сожалением в голосе сказал Тьерри, вспоминая себя застегнутым на все пуговицы и чинно сидящим за праздничным столом во время торжественного пасхального обеда. Неудивительно, что Тьерри всегда первым делом расстегивал верхнюю пуговицу рубашки, стоило ему покинуть пределы офиса.

– Твоя семья кажется высокомерной. – Имоджин помедлила. – Это так и есть? В ее вопросе Тьерри послышалось участие.

Высокомерной? Может быть. Его дед и бабка были приверженцами старых традиций и соблюдали формальности. Тем не менее Тьерри их любил.

– Они примут тебя с распростертыми объятиями.

Мои родственники уже отчаялись увидеть меня женатым. Но тебе не стоит сейчас беспокоиться. Дедушка и бабушка проводят лето на своей вилле на южном побережье. А мои кузены, тети и дяди живут в других местах.

– Ты живешь вместе с дедом и бабкой? – удивилась Имоджин. И любой на ее месте был бы удивлен. Еще четыре года назад он жил своей независимой жизнью, изредка навещая семью в фамильном поместье. Но сейчас ему было удобнее восстанавливать семейный бизнес отсюда, поскольку здесь находился главный офис.

– Тебе кажется необычным, что мужчина тридцати четырех лет живет в родительском доме? – спросил Тьерри, натянуто улыбаясь и вспоминая, как неохотно он возвращался домой четыре года назад. – У деда случился инсульт несколько лет назад, и я понадобился семье. Но ты не беспокойся, поместье очень большое. Мы сможем жить в уединении. – Даже когда его дед и бабушка жили в поместье, он мог неделями не встречаться с ними.

Тьерри раздумывал, стоит ли сейчас рассказывать Имоджин, где ей предстоит жить. Она выглядела бледной и усталой, призналась, что ее временами подташнивает. Детали могут подождать.

– Почему бы тебе не вздремнуть? – предложил Тьерри. – Нам предстоит довольно долгая дорога.

Когда Имоджин открыла глаза, солнце было еще высоко. Последнее время она плохо спала, но мягкий ход машины убаюкал ее, дав возможность расслабиться.

Взглянув в окно, Имоджин увидела, что они свернули с основной дороги и ехали по узкой мощеной дороге через парк.

– Мы уже близко? – спросила она.

– Почти приехали. Скоро ты его увидишь.

«Его? – озадаченно подумала Имоджин. – Вероятно, он имеет в виду город, где он…»

В этот момент машина поднялась на пригорок, и Имоджин охнула при виде открывшейся перспективы.

– Ты живешь в замке? – огорошенно спросила она.

Тьерри и бровью не повел, будто для него возвращение домой в средневековый замок было обычным делом.

Мозг Имоджин лихорадочно работал, переваривая увиденное.

– Может, ты живешь где-то поблизости, в доме управляющего имением или что-то в этом роде? – продолжала допытываться она.

Посмотрев на Имоджин, Тьерри довольно улыбнулся.

«Стоит ему вот так улыбнуться, и даже этот абсурдный брак кажется тебе правильным», – пронеслось в голове у Имоджин.

Она до сих пор не могла поверить, что вышла замуж за Тьерри.

– Ты разочарована? Тебе хотелось бы жить в коттедже?

Имоджин медленно покачала головой, любуясь его профилем. Замок. Вот откуда его уверенность и подлинный аристократизм, которые она отметила в первую же их встречу.