Лаборантка (СИ) - Лётная Марина

Найдя себя в полубреду, чуть отстранившись от лаборантки, я, наконец, нащупал застёжку, а затем стал стягивать с Даны юбку и дурацкие колготки вместе с трусиками. Девушка старалась помочь, но у неё выходило лишь сексуально выгибаться подо мной, от чего я всё истеричнее сдирал с неё одежду. Затем я приспустил штаны, а лаборантка приподнялась следом, начав безуспешно и нервно теребить рубашку. На ней были застегнуты лишь пара пуговиц ради приличия, но они оказались серьёзной помехой для возбуждённой девушки.

Сквозь множество преграждающих пылких поцелуев и пробирающих прикосновений к оголённой коже я избавился и от неё, оставшись в одном белье. По обе стороны от головы лаборантки упёрся руками, склоняясь к её влажной шее, но прежде, чем притупить потребность оказаться внутри, я на секунду замер у её лица.

Она порывисто дышала. Ресницы вздрагивали, а светло-серые глубокие глаза практически полностью поглощал ночной мрак. Голое тело, выражение на симпатичном, уже привычном личике — всё выглядело до предела возбужденным, но я разрешил себе ещё немного задержаться у приоткрытых губ девушки, цепляя их неосторожным поцелуем. Ни о чём нельзя было думать, кроме того, что прямо сейчас я почувствую её жар изнутри…

— Как я и думал, ты очень красивая.

В духе этого вечера Дана продолжила игнорировать мои попытки заговорить, поэтому я приспустил бельё и пристроился между её бёдер, ласково отвлекая девушку поцелуями.

Лаборантка намокла до неприличия. Я упёрся головкой члена в её набухшие половые губы, затем подался вперёд, раздвигая их и чувствуя, как становится всё теснее. Мучительно медленно проникая на всю длину, я лишь усугублял трепещущее в теле взвинченное состояние, стараясь удержаться от грубых конвульсий хотя бы поначалу. И когда оказался в нежных дрожащих объятиях, понял, как же мне льстило её присутствие…

Чем больше Дана задавала вопросов, тем истошнее мне хотелось её проучить. Будучи настолько начитанной и выдержанной, она не походила на дурочку, но вызывала у меня столько любопытства, что даже сейчас, неожиданно имея её в собственной кровати, мне казалось, что одного раза будет недостаточно.

В паху всё сильнее возникало тянущее удовольствие. Двигаясь в горячих голых объятиях Даны, я в очередной раз сорвал поцелуй, гулко простонав сквозь него во влажные истерзанные губы, и ощутил, как девушка застонала в ответ. Это вызвало у меня необъяснимый приступ наслаждения, распалившийся по телу неукротимым самодовольством.

Я начал входить всё жёстче и бесконтрольнее, пока она охватывала меня ногами за торс и прижималась голой грудью. Её затвердевшие соски тёрлись о мою кожу, губы угождали поцелуями в плечи. Мне непередаваемо нравилось происходящее: не успев закончить, я уже помышлял, смогу ли ещё раз рассчитывать на близость… Бесстыдные чавкающие звуки наполнили комнату, где сегодня вечером я встречал наступающую темноту в давящей зловещей тишине. А когда я выбивал из лаборантки мученические несдержанные стоны, это звучало как отныне самая яркая ассоциация, связанная с рабочими буднями.

Глава 9

— Антон Владимирович, представляете, чего мне стоило раздобыть эти билеты? — я стесненно застыла в дверях директорского кабинета, застав его обладателя в компании томно повествующей Алёны. Сегодня я всё утро мучалась причудливым недомоганием: проснулась и без капли сонливости, но испытывала слабость и тремор в конечностях. А при виде воркующей лаборантки добавился и ещё один синдром — едва ли преодолимая тошнота. Если бы знала, что слив органики ещё пригодится, помыла бы вечером. — На этой выставке будет представлено инновационное химическое оборудование, пропускать такое…

Вдруг мы все трое переглянулись. Поймав и оживленный светлый взгляд, исполненный искреннего удивления, и враждебный, кислотный, я испытала мгновенно выедающую мысли неловкость, но уходить желания не возникло: только помешать. Лаборантка незаметно для мужчины закатила глаза, и элегантно превратила меня в пустое место.

— Может, присмотрим что новенькое на производство… А может, и вы нас обрадуете новой идей для разработки, — изящной ручкой вытащив из широкого кармана рабочего халата два билета, о которых она заговорщически шептала чуть ли не в губы невозмутимому Антону, женщина уложила их на столешницу и многозначительно придвинула. — Отказы не принимаются…

Судя по всему, отказывать директор и не собирался, только небесные глаза его теперь заворожено и смятенно осматривали меня, словно мы заново знакомились. Хищная самоуверенность затерялась где-то на заднем плане вопросительно мягкого и тревожного взгляда. Я не могла понять, чем заслужила такое пристальное внимание, ведь он будто видел во мне приведение, не замечая даже, как Алёна склонилась к его щеке и радостно чмокнула. Не находя, куда деться, я отвернулась, прижимая к груди папку с методиками и пытаясь притормозить удушающе частое дыхание. Не знала, что ей так позволено…

— Спасибо вам, Антон Владимирович… Вы всегда поддерживаете мои идеи, — он кривовато улыбнулся уходящей Алёне вслед, настойчиво стараясь вернуть прежнюю непоколебимость, но вышло это несвойственно для него неумело.

От лаборантки пахло радостной уверенностью и настолько сладкими расцветшими розами, что в аромате я нашла гниловатый оттенок. Монозапах так ударил по лёгким, что мне на всё время пребывания в кабинете осталось тошно от шлейфа, провожающего женщину. Она преодолела моё окаменевшее тело в дверях, ласково мерзким поглаживанием по спине намекая отодвинуться, и я, не сразу оторвавшись от бескомпромиссных пытливых домыслов, уступила ей путь в коридор.

— Прикрой дверь, — повелительный напряженный тон обострил мой слух и заставил снова взглянуть на Антона, бесстрастно поправляющего неровную стопку документов. Я хотела отчитаться по вчерашнему синтезу, ведь толком и не показала результат из-за того, что нелепым образом уснула. Работу и учёбу совмещать оказалось непросто, график здорово меня выматывал…

Вместо того, чтобы привычно предложить мне присесть за переговорный стол, мужчина порывисто поднялся и подошёл вплотную. Ещё свежий запах мужского шампуня, исходящий от слегка влажных уложенных волос, и недавно использованный парфюм, веющий в непозволительно близком расстоянии от моей вскружившейся головы, чуть не продиктовали мне схватиться за полурастегнутый воротник, чтобы вдыхать его яростнее. Меня удержало лишь неудовлетворенное нерадостное любопытство в темнеющих голубых глазах… Я всё утро искала повод заглянуть к директору, но его мало интересовало, зачем я пришла. Очевидно, ему что-то не давало покоя.

— Дана Евгеньевна, кхм… Скажите мне… Как вы добрались до дома? — Антон с вызовом обратился ко мне «на вы», когда как кроме наших, посторонних ушей не было, и это в миг вызвало в груди гадкое скребущееся огорчение. Может, за последнее время он понял, что ему больше симпатична Алёна… — Я вообще-то думал, что смогу вас подвезти, а вы… Я не привык, что меня так внезапно оставляют.

Я растерялась. Мысли замельтешили вокруг последней фразы длинные оторопелые хороводы. "Что меня так внезапно оставляют" — звучало слишком громко для вчерашнего отказа проводить меня до дома.

Я сначала даже не поверила, что директор жалуется на то, что я вызвала такси, но его нахмуренные выразительные брови убедили меня в его нешуточном недовольстве.

— Я не знала, что вас это может обидеть, простите… — вчера моих сил едва хватило снять одежду по приходу домой. После пробуждения в лаборатории я чувствовала себя истощенно и потеряно, но единственная мысль всё же промелькнула: быстрее убраться из-под пристального взгляда Антона, чтобы он не рассматривал моё помятое отекшее лицо. И такая его возмущенная реакция на несостоявшийся акт заботы оказалась неожиданно приятным откровением. Мои щёки и лоб погорячели. — Если такое вдруг повторится… Я буду рассчитывать, что вы меня подвезёте, хорошо?

— Вдруг? — наконец, его невыносимо строгое выражение лица приобрело лукавую хитрецу. В тяжелом синем взгляде пробился шалостливый вызов, и прежде, чем продолжить, директор медленно закусил губу. — Больше так не поступайте и ваши извинения будут приняты…