Мужчина и женщина в Стране Озёр - Евгений Филенко

Кроме нее, в баре сидели двое. Один, в странном для дальнего космоса облачении, более пригодном для скачки по пампасам на необъезженных мустангах, даже ухом не повел. Другой, судя по форме — такой же, как и она, сменный диспетчер, оторвался от стоящего перед ним высокого стакана, в котором пузырилась яркая жидкость пополам с осколками льда. Покосился в ее сторону.

Отодвинул, едва не опрокинув, стакан. Встал. Лицо его, бронзовое от загара, стало почти серым.

Дорис уже была на ногах. Ее дергало, почти трясло от внезапно накатившего нервного напряжения.

Тикси Амелинчук неуверенно шагнул ей навстречу.

Дорис Эйнола схватила его за руку. Стиснула с невероятной, почти мужской силой.

И потащила Тикси прочь из бара. Все без единого слова, все молча.

В коридоре никто не обращал на них внимания. Дорис пнула первую попавшую дверь. Там шло многолюдное совещание, с демонстрацией цветных стереограмм, со стрекотом мемоселекторов. На Дорис зашикали. Она с лязгом захлопнула дверь. Пихнула следующую. С десяток операторов погрузки одновременно говорили в микрофоны, неотрывно таращась на полыхающие лучами прожекторов фрагменты одного большого, во всю стену, экрана. «Там, возле шлюзов, контейнер с „Геркулеса“, — громко объявила Эйнола. — Если он вам нужен, пойдите и заберите. Если нет, я вернусь и выкину его в пространство!» И снова грохнула дверью. Потрясенный Тикси безмолвствовал.

Дорис распахнула еще одну дверь. Здесь было пусто. Лишь стеллажи кристаллотеки у каждой стены от пола до потолка. Дорис втянула Амелинчука внутрь помещения и почти выкрикнула формулу полной изоляции, намертво «заговаривая» дверь. Трясущимися пальцами взялась за ворот трико. Не совладала с ним, рванула прочь — ткань затрещала. «Что ты замер, как истукан? — спросила она быстрым шепотом. — Тебе помочь?! Скоро сюда начнут ломиться!» — «Что, что помочь?» — пробормотал Тикси неверными губами. Дорис отшвырнула к стене скомканное трико. С шорохом посыпались кристалл-компакты. Она стояла перед Амелинчуком обнаженная. Как тогда, на планете Дфаанла, в Стране Озер. Но теперь ее руки не были заняты нелепыми, вздорными попытками что-нибудь прикрыть. Они пытались справиться с застежками на костюме Тикси, большей частью декоративными, для вящего эффекта. «Ну же, скорее!» — шептала Дорис. В приглушенном свете плафона над входом было видно, что она пылает — и лицо, и шея, и плечи, и даже грудь. И там, где пальцы ее касались Тикси, чувствовался ожог. «Осторожней, — попросил тот. — Так мы можем устроить пожар.» — «Пусть, тряхнула головой Дорис. — Пусть все горит, так им и надо.» — «Подожди, не дергай застежку, это регалия, ты только все порвешь.» — «И порву, очень даже просто.» Амелинчук тихонько засмеялся: «Послушай, здесь повернуться негде. Кругом эти… крупинки знания.» — «Мы не будем поворачиваться. Мы будем осторожны и бережны, правда?..» Они сплавлялись воедино, как медь и никель сливаются в мельхиор, Тикси проникал в Дорис, а Дорис вовлекала в себя Тикси, Тикси был Дорис, и Дорис была Тикси. «…сейчас упаду… падаю… нет, взлетаю… нет, тону…» — «…тебя никуда не отпущу!..»

Планета Дфаанла, переведя дух после нежданных визитеров, утомленно смежила веки над разноцветными глазенками-озерами, подобрала нежные и такие беззащитные лапки и снова дремлет подле своего звездного комелька на эфирной перине. Ей снятся ящеры Имиатазр, которые ненавидят воду и ни за что не полезут купаться там, где не следует. Зато они любят парить распростерши кожистые свои крылья на огромной высоте, чтобы видны были одновременно тысячи и тысячи озер, и чтобы складывались из них причудливые узоры, с какими ни один калейдоскоп не сравнится.

На галактическом стационаре «Альгораб» вот уже третий человек занят поисками несуществующего ключа от кристаллотеки. Потому что какой-то негодяй бог весть зачем запер дверь и не желает в своем прегрешении сознаться.

За этой дверью, среди россыпей кристаллов, боясь пошевелиться, чтобы ненароком не растоптать малейшую крупинку знания, обнявшись, без сил двигаться, без сил разжать переплетенные руки, стоят двое.

— Мы так и будем стоять?

— Пока не умрем. Если это вообще возможно.

— А может быть, пойдем на мой корабль?

— Там когитр. Он будет подслушивать.

— А что у тебя с рукой?

— Это вы меня поранили.

— Когда же?

— Еще там, на планете. Когда вы ушли и бросили меня одну.

— Ты снова потребуешь от меня обращения на «вы»?

— Я от вас ничего не посмею требовать. Только самой малости.

— Что же это за малость?

— Построить дом. Совсем небольшой домик. Два этажа. С палисадником и пристроем. На любой из обитаемых планет. Для меня и моих с вами детей. Кстати, как вас зовут?

— А тебя?