Трон Знания. Книга 2 - Такаббир Эль Кебади

– Если мы разрешим ношение оружия стражам, охранителям, знати, сторожам и всем прочим, – проговорил Юстин с подчёркнутой вежливостью, – мы автоматически пополним список отвергнутых стран. Отвергнутые страны, к вашему сведению, существуют обособленно. С ними никто не имеет дела. Вы хотите и нашу страну обречь на одиночество?

– В «Мире без насилия» мы уже одиноки, – сказала Малика.

– И это говорит та, кто предлагает освободить искупленцев от заслуженного наказания, – заметил Юстин.

– И в мире справедливости мы одиноки.

Орэс Лаел покачал головой:

– За красивыми фразами, как правило, прячется пустота. Особенно когда эти фразы произносит государственный деятель.

– Вы хотите, чтобы мои люди жертвовали собой, защищая вас, но сами не идёте на жертвы ради них, – горячился Крикс. – Это и есть пустота ваших клятв и обещаний служить отечеству и народу.

– Ваши обвинения голословны, а требования безосновательны, советник Силар. Впредь подбирайте слова, – сказал Юстин.

Крикс сложил руки на груди и уставился в окно.

Адэр постучал пальцами по столу. Вот и пришёл конец единству. Но если бы хоть кто-то из них побывал в плену у подонков и умирал каждую минуту от страха перед неизвестностью, если бы силы жить им давала только надежда на физическую подготовку и хитрость спасителя в лице одинокого невооруженного стража порядка, они бы поддержали Крикса. Однако у холёных и изнеженных советников не было печального опыта. Проживая в благополучных странах Краеугольных Земель, они уверовали в свою неуязвимость, как, собственно, верил он сам. Верил до недавних пор.

– Вопрос об амнистии остаётся открытым, – сказал Адэр. – Секретарь отпечатает протокол заседания и даст вам на подпись. Все свободны, кроме Гравеля, Силара и Латаль.

Мужи молчаливой гурьбой покинули зал.

– Гюст! Оставь нас.

Секретарь закрыл двери с другой стороны.

– Анатан…

Тот поднялся и съёжился:

– Да, мой правитель!

– У тебя столько же прав, сколько у маркизов и графов. Почему ты ведёшь себя, как непрошеный гость?

– Я не знаю.

– Все мои надежды на тебя.

– Я не подведу вас, мой правитель. Клянусь!

– Денежные трудности тебя не касаются. Ты работаешь в том же режиме, что и раньше. Скажу больше: я требую, чтобы ты вплотную занялся «Провалом». Начинай строительство рабочего посёлка, покупай снаряжение и оборудование, нанимай людей. Кроме этого, пригласи иностранных специалистов, пусть изучат колодец, вода из которого пахнет нефтью.

– Геолого-экономическая оценка месторождения нефти стоит сумасшедших денег, – начал Анатан.

Адэр жестом остановил его:

– Я дам тебе столько денег, сколько скажешь. Можешь идти. – Перевёл взгляд на Крикса. – Посягая на главный закон «Мира без насилия», ты рискуешь слететь с шахматной доски.

– Но пока я на ней, я вижу только два хода: либо я загублю своих людей собственным бездействием, либо верну Порубежье в реальный мир, где с насилием борются, а не скрывают его. И вы знаете, какой дорогой я пойду.

Адэр открыл блокнот. Закрыл. Постучал пальцами по переплёту:

– Я не смогу поддержать тебя, Крикс. У меня связаны руки.

– Ваши слова понравятся бандитам.

Адэр улыбнулся:

– А ты им не говори.

– Мне не до шуток, мой правитель. За последний месяц преступность выросла на семь процентов.

– Почему не сказал на заседании?

– Это официальная цифра. В действительности дела обстоят намного хуже. Я не хотел вводить Совет в заблуждение.

Адэр облокотился на стол, потёр ладонями лицо. Нищета, как и любая беда, не ходит в одиночку.

– Во внутренних войсках вашего отца служат две тысячи наших граждан, – прозвучал возле уха голос Малики.

Адэр покосился на неё. Не женщина, а клубок противоречий. В ней странным образом сплетаются ум и наивность, покорность и строптивость, жестокость и милосердие.

– Отзывай порубежцев из армии Тезара, – кивнул Адэр Криксу. – Прямо сейчас отправляйся в Градмир. Я переговорю с Троем Дадье. Он будет тебя ждать. Можешь идти.

Дадье, впрочем, как и любой другой сановник Краеугольных Земель, не опустится до личной беседы с плебеем, даже если этот плебей – высокопоставленная особа другой страны. Криксу не привыкать к субординации – семнадцать лет службы в армии Великого не прошли даром, а потому разговор с Троем через рядового чиновника не заденет его самолюбие.

Адэр посмотрел на Малику. Ей вряд ли посчастливится побывать в Тезаре или в каком-либо другом государстве, где превыше всего ценится чистота знатной крови. Он не может позволить, чтобы к его правой руке отнеслись с пренебрежением, как к протянутой руке прокажённого, а потому никогда не отправит своего старшего советника к Великому.

– Спасибо, что заступились за меня, – сказала Малика.

– Надоели склоки.

– Я не справляюсь и прошу найти мне замену.

– Этого не будет. Не хочу доставлять Совету удовольствие.

Малика принялась крутить пуговицу на манжете:

– Гюст сказал, что вы переселяете меня на свой этаж.

Адэр ослабил галстук:

– Переселяю. И что?

– Я не кобыла, которой без её согласия меняют стойло.

– Мой старший советник не может жить в нежилом крыле замка.

– Я переберусь в свою старую комнату.

– Если хочешь высокое звание старшего советника опустить до уровня прислуги, давай, перебирайся, – произнёс Адэр и покинул зал.

***

На кофейном столике лежал лист бумаги, испещрённый бисерным почерком. Глядя на него, Патрик Каналь сидел неподвижно уже битый час. Неужели мечты так и останутся мечтами? Неужели все планы рухнут из-за желания Великого хоть чему-нибудь научить Адэра, держа его вдали от Тезара? Наследник не желает заниматься государственными делами? Ну и что? Сколько подобных случаев сохранила история? На трон садились и более нерадивые правители. Им на помощь приходил Совет, брал бразды правления в свои руки и толкал страну вперёд.

Патрик тяжело поднялся и подошёл к окну, ощущая в ногах непривычную слабость. Взору открылась отрадная для души картина: покачиваясь в гамаке, Галисия читала книгу. Ветерок перебирал белокурые локоны. Резная крона деревьев оберегала нежную кожу от солнечных лучей.

Галисия подняла изумительные небесно-голубые глаза, опушенные густыми ресницами, помахала отцу. Патрик махнул в ответ, спрятался за бархатную штору и схватился за сердце.

Галисия… Изящная как лань, утончённая как аромат орхидеи. Многие сходились во мнении, что лучшей партии для Адэра не сыскать, а Великий молчал…

Патрик уже дважды отклонял предложения. Сначала к нему обратился высокопоставленный чиновник из Партикурама. Потом королева Габрила Ок’шер на балу во дворце Могана будто ненароком обмолвилась о своём третьем сыне, которому не терпелось обзавестись красавицей-женой. Намёк Габрилы был заманчив: его дочь – принцесса Маншера! Но она никогда не будет королевой. Патрик долго колебался. Желание увидеть Галисию на троне Тезара возобладало над сомнениями и не позволило возобновить беседу с Габрилой во время её следующего приезда.

Патрик встряхнул головой. Он извернётся