Человек, упавший с балкона. Детектив, мистика, любовный роман - Николай Бирюков

…Строчки и фразы вились в темном воздухе, липли к губам, просились на бумагу, на диктофон – куда угодно. Они хотели, чтоб их запомнили, записали, громко прочитали вслух, спели другим людям. Они шли неумолимым строем в психическую атаку, как белогвардейцы на Чапаева, но выхода для них не было – ровное поле, по которому они шли, резко обрывалось глубокой пропастью! И в эту пропасть солдаты-слова ссыпались, теряясь навсегда в глубокой кромешной тьме! Запомнить их мой измученный тишиной и темнотой мозг был не в состоянии. Каждую секунду, словно густой солнечный луч, вспыхивал новый образ, новый речевой оборот. Каждый казался сильным и ярким, как ядерный взрыв! Каждый был уникальным шедевром! Мне казалось, что у меня стонут мышцы, отслаивается мясо от костей, потому что и между мясом и костями, к головному мозгу, упрямо ползут поэтические строчки. И что эти строчки выкручивают и ломают мне пальцы и локти: «Запиши, запиши, запиши! Выучи, выучи, выучи!»

Казалось, мозг не выдержит и взорвется от этих неожиданных образов и метафор. Где они были раньше, когда я вымучивал из себя эти сравнения, искал именно такие метафоры и тропы – легкие, красивые, воздушные, точно отражающие настроение стиха или рассказа!

Я споз с кровати на мягкий пластик пола, кляня себя за то, что согласился на этот проклятый эксперимент – будь я сейчас дома, все было бы записано, надиктовано, разложено, отредактировано, и появились бы на свет даже не стихи, нет! – величайшее поэтическое совершенство!

Хоть бы пару строчек записать! Запомнить хотя бы пару строф! Я бы их ножом на коже нацарапал! Был бы у меня нож, гвоздь, иголка! Но эти экспериментаторы даже ногти у меня отобрали! Снова, как саранча над черной ночной степью, взвились строчки. Они стрекотали, взлетали, подпрыгивали, ползли по мягкому пупырчатому полу, заползали в самые сокровенные уголки моего сознания. Что останется от них, когда я выйду отсюда? Наверное, не останется даже тени. Не имея возможности записать или надиктовать то, что приходило мне в голову, я скорчился на полу в позе эмбриона и попытался переключить свое сознание на что-то более спокойное и приятное.

…Что может прийти голому мужику в темном, теплом, комфортном месте?

В двенадцать лет я был жестоко выпорот отцом за то, что он нашел у меня игральные карты с черно-белыми фривольными картинками. Тогда многие вопросы и полового, и не полового воспитания, решались при помощи отцовского ремня. Отец сказал моей матери, за что я был порот, но не сказал, что эти карты с пикантными картинками мы с моим двоюродным братом днем раньше, стырили у него же! Отдельно отмечу – когда я начал курить, то за сигареты порот не был! А за порнографию был! Время было такое. Социализм. У руля стояла компартия, регламентирующая каждый шаг. Мать мне подкидывала брошюры, странно, но я до сих пор помню их названия! «Влияние марксизма-ленинизма на отношения полов». «Вред мастурбации в эпоху социализма». Очень жаль, что не сохранилась замечательная книжица «Социалистическое половое воспитание мальчиков и девочек». Жаль. Сейчас было бы забавно полистать эти брошюрки! Тогда нам казалось, что жизнь под советской властью будет вечной. И вечно будут печататься в провинциальных социалистических типографиях такие смешные книжицы, как «Воспитание полов при социализме». А для чего беречь то, что никогда не исчезнет? То, что всегда рядом с нами?

Мы не знаем цену современности, а жаль.

А современность бывает разная – например у одного из моих друзей, как и у всех людей в этом мире, была бабушка. Бабушку звали Татьяна Алексеевна.

Татьяна Алексеевна во время войны работала на Московском авиационном заводе. (не буду здесь описывать трудности тыла времен Великой Отечественной Войны, их и так все знают). Она пережила не совсем приятный случай.

Как-то, во время ее смены, всех, кто находился в данный момент в цеху, ударило током. Охрана, по традиции того времени, вынесла погибших на улицу и прикопала их землей. То ли от осеннего холода, то ли от чего другого, но Татьяна Алексеевна очнулась. Представляете? Вы теряете сознание от удара током, а потом очухиваетесь наполовину похороненным! От такого шока можно умереть по-настоящему! Но Татьяне Алексеевне повезло – она осталась единственной, кто выжил после удара током. Следствие было жестоким, подозревали всех, и Татьяну Алексеевну в том числе – почему она осталась жива? Оказалось, что электрик, который что-то чинил в электроснабжении, перепутал и вместо нуля подключил к шине заземления одну из фаз. Что стало с этим электриком, можно только предполагать. Скорее всего, в обстановке военного времени, его действия были восприняты, как диверсия, а диверсия или саботаж – расстрел на месте. Вот такая была цена той современности – жизнь за ошибку.

И все-таки, может быть действительно правы те, кто говорит нам, что какие-то энергетические сущности, живущие вместе с нами на Земле, питаются нашей психоэнергией? Нашими эмоциями? О чем-то подобном говорил Циолковский. Эти сущности пожирают нашу радость, боль, надежды, мечты. Все эти плазмоиды, орды, гарпии, криттеры, пейн-объекты, плазменные эльфы – ничто иное, как разумные существа, использующие человека, как дойную корову? И именно они заставляют нас лгать, радоваться, ссориться, воевать, мучить себе подобных – чтоб с наслаждение пожирать исходящую из человека психоэнергию? И чем больше – тем лучше? Ведь разве мало было бомбежек, расстрелов, пыток, мучений – мало было горя в то время? Убитые и замученные исчислялись миллионами, психоэнергетической еды для этих злобных, невидимых нам существ было хоть отбавляй! Нет! Надо было еще и тут жрать! Может, это они запутали голодного, изможденного электрика? И наевшись его страха перед расстрелом оставили без хлебных карточек и без кормильца его детей и детей тех, кто погиб от удара током?

глава 12

Я, как и другие мои сверстники повзрослел быстро. В десять лет я вдруг страшно полюбил искусство! Скульптуры Древней Греции, Древнего Рима, картины Рембрандта, Гойи и другое подобное. Мать гордилась! Какой культурный мальчик! А культурный мальчик выбирал те произведения великого искусства, которые изображали обнаженное женское тело!

…Эх, Наташка-милашка, среди аромата каких цветов летают сейчас бабочки, выколотые на твоей нежной, сексуальной коленке!..

Поплутав по полу на своих коленках я нащупал кровать и забрался на нее. Тепло. Мягко. Темно только очень. А так и не плохо! От стихотворных строчек, едва не покалечивших мой разум, даже звона не осталось. Поесть, что ли? Какое-никакое, а развлечение!

В этот раз я был умней. На поиски холодильника я взял с собой самое толстое одеяло. Когда нашел холодильник, то открывать его не стал. Развернулся и подойдя к кровати, положил одеяло на пол – теперь я всегда буду знать в какой стороне холодильник, унитаз и рукомойник!

После этого повернулся и пошел к холодильнику. Я шел, как по канату, растопырив руки и боясь потерять равновесие. Странно, когда ходишь при свете, то ощущения, что можно потерять равновесие, оступиться и упасть на ровном месте, нет.

Еда была пресной. Не очень вкусной – почти не соленое картофельное пюре, смешанное с пропущенными через мясорубку паровыми котлетами. Стол номер пять, блин! С другой стороны может хоть на пару килограмм похудею? Тяжело носить впереди себя живот, похожий на пристегнутый рюкзак!

Но я люблю покушать и умею готовить. Я хорошо умею готовить. Я умею готовить такие штуки, которые не умеет готовить никто! Например. Берем полкило филе кеты (можно нерки или кижуча) без кожи; сто грамм овсяных хлопьев «Геркулес»; три-четыре листика прессованной морской капусты; маленькую луковицу; маленькую морковку; кусочек сахарной тыквы – грамм сто. Еще берем два яйца, стакан молока, соль и красный молотый перец.

Пропускаем геркулес и морскую капусту через мясорубку, подавая геркулес к ножу мясорубки маленькими партиями. Затем пропускаем овощи, затем рыбу.

Все ингредиенты смешиваем в широкой миске, добавляем немного молока, яичные желтки, соль и перец по вкусу. Взбиваем массу блендером.

Жарим котлетки, как оладьи, наливая столовой ложкой фарш на горячую, хорошо смазанную маслом сковородку. Обжариваем до готовности с обеих сторон.

Это блюдо, придуманное лично мной, немного напоминает мясо лангуста. И вкусно необыкновенно! Эх! Был бы я шеф-поваром! Работал бы в хорошем ресторане! Еда – бесплатно. Чай и пиво – бесплатно. Даже дорогой коньяк – на халяву! Зарплата – шикарная! Знакомства! Связи! И сюда бы в качестве подопытного не попал! Ан нет. В поэты потянуло! Вот и живи теперь через пень-колоду!

Есть мне расхотелось. Я положил бутылку-тюбик обратно на полку. Нащупал другую бутылку – с водой. Напился, закрыл холодильник и, осторожно ступая, как ступают по скользкому льду присыпанному снегом, отправился в путешествие на кровать. Лягу и буду о чем-нибудь думать. О хорошей еде, о том, кем бы я мог стать еще в этой жизни, о стихах или о женщинах, о непознанном – что первое в голову придет.