Панцирь - Андрей Гардеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мне все еще нужен проход.
Рутур пялился на меня. Не хватало чтобы он совершил ту же ошибку что их вождь и пожадничал.
Кровь с разрезанной скулы свисала густой лентой до ковра. Вязкая как мёд и такая же золотистая.
Он тяжело дышал.
Индикатор на брови менял цвет с синего на бежевый, мигал.
Чем дольше я ждал, тем хуже. Шел откат. Но после того как он применит конус, с ходу я его костяным наконечником не забью.
Сколько от меня целого останется?
Что вообще этот конус делал? Сейчас риск – пустое. Физиономию посерьезней делать – это, конечно, хорошо, но даже если я справлюсь быстро, он все равно доставит массу неприятностей: Конус. Возможно ресурсы на еще один конструкт, потом потенциально проклятье. В таком состоянии гарпунщики убьют меня и банальным бездействием.
Придется выползать с разговорами, однако он подал голос первым:
– Знаешь, стоило gibami. Вы так редки. Говорят, разные qoamo в основном и ashumo, мясо дхалов дает неведомую удачу, а кости, – он облизнулся еще раз. – Насквозь пропитаны звездным мёдом и невероятны по вкусу и эффективности oot. Я gibami удлинить вязь hantim, усилить rahsim, Сожалею.
– Мне плевать.
– Sob, Borg, – он дернул плечом.
– Убери плетение или я пробью твою голову жалкая тщедушная крыса, – тон изменился, мне надоело.
Я начал пододвигать лезвие, вжимать в кожу, наплевав на угрозу. Терпение у меня не бесконечное.
– Что мешает, Borg, kin сделать, когда я расплетусь? – он искренне переживал.
Поразительно.
– Даю слово дхала, тщедушный червь. Справедливость – все.
– Guti. Sob – sob, Borg. Qiiti.
Он развеял конус, разобрав его на алые линии, тогда я отклеился от воле-конструкта щита.
Главное сохранить лицо, а то сожрут.
Ожоги пульсировали, руку дергало. Я не мог позволить себе даже осколки наруча собрать.
Кивнул Рутуру. Тот выглядел жалко, сгорбился чуть ли не в поклоне.
Похоже, создавая конус, он блефовал.
– Шершень.
Старался держаться прямее, подошел к нему почти вплотную.
– Где выход, Рутур? – я сплошная угроза.
– Уббо отведет, – он повернулся к вооружённым опоссумам. – Ybbo gahim nart Borg. Fita otra.
Белошкурый кивнул и указал на коридор из которого пришел – возле правой колоны арки. Двинулся туда.
Остальные расступились, ушли вглубь зала к самкам.
Я последовал за стрелком.
Спиной поворачиваться к оракулу не боялся – теперь всем нутром чувствовал тот опустел и тоже не желал действовать, заходить в стычке дальше.
Я ошибся и проиграл здоровье и ресурсы. Надеялся сбитый модуль он не восстановит, тогда может быть мы уравняемся в потерях.
Пока шли, Желчь проявилась в экране модуля серебристым глазом, окружённым со всех сторон странными перьями.
– Спасибо, Танцор, что закрылся правой рукой. Такой удар корпусный носитель не пережил бы. Я бы потеряла себя.
– Обращайся.
Глава 3
Движение
Со временем ожог, оставленный хранителем, прекратил являться яркой болезненной точкой на фоне. Он окончательно перешел в пульсирующий зуд, но доступный уже напрямую, на переднем плане восприятия. Стало полегче.
Уббо долго вёл меня по запутанному лабиринту втор-линий.
Свечение настенных грибниц и плесневых ран напоминало о былой рутине бесчисленных переходов. Ум скользил по осколкам воспоминаний, но касался лишь психической корки застарелого дежавю.
Всюду опустошенность. Старые настенные украшения разбиты. Резные арки, будто скукожились, под тяжестью прожитого: где потемнели, а где покрылись пятнами ржавчины. Брусчатка маршрут-линий серебристых и красных цветов стала редкой, почернела и хорошенько смешалась с комьями земли и дикой синевой пузырь-грибов.
Глядеть на последствия неприятно: эхо жалости кололо основу рассудка.
Изредка по освещенному участку проскальзывало одуревшее насекомое или червеобразное, потревоженное нами, вот, собственно, и все живое, что здесь было.
Через час блужданий туннели остановили пустую игру с воображением. Путь нам перегородила массивная дверь из примитив-металла. Чувствую, если бы не Уббо, искать мне этот ход несколько дней.
В стенной нише, по правую сторону, виднелась ржавая система противовесов, напоминающая кости выпотрошенного зверя.
