Ч. Р. Метьюрин и его "Мельмот скиталец" - М Алексеев

Каждая из «вставных повестей» в «Мельмоте Скитальце» могла бы существовать и отдельно как совершенно самостоятельное произведение, но все они взаимозависимы друг от друга, несмотря на то что действие их происходит в разных странах и растягивается по крайней мере на полтора столетия. Метьюрин все время сознательно запутывает планы пространственный и временной, смещает перспективу; это приводит к тому, что читатель теряет общую нить, связующую отдельные повести. Метьюрин несколько раз прибегает к излюбленному в романтической литературе приему повествования: случайно обнаруживается рукопись, в которой, казалось бы, могло бы найтись объяснение всех таинственных или неясных событий, но она внезапно обрывается как раз на том месте, где читатель имел основания ожидать их разгадки. Действие перебрасывается из страны в страну: начинаясь и оканчиваясь (в обрамлении) в современной автору Ирландии, оно перемещается затем в Испанию, продолжается в Англии (в Лондоне), опять в Испании, на острове в Индийском океане, снова в Испании, в Англии и т. д. При этом хронологическая последовательность всех 39 глав [67] (в четырех книгах) все время нарушается: глава I начинается «осенью 1816 г.», а с помощью «вставных повестей» рассказ ведется о событиях XVII в. и позже, случившихся в разных странах Европы и Южной Азии. «Вставных повестей», имеющих особые заглавия, в тексте романа четыре («Рассказ испанца», «Повесть об индийских островитянах», «Повесть о семье Гусмана», «Повесть о двух влюбленных»); на самом деле к ним следует прибавить еще одну, не имеющую особого заглавия (рассказ англичанина Стентона в гл. III первой книги). При этом автору удается связать в один узел все разнородные события, происходящие во многих странах в течение длительного времени благодаря долголетию главного действующего лица. Долгая жизнь Джона Мельмота, которая всем его современникам, читающим рассказы о нем в рукописях XVII в., кажется неправдоподобной и фантастической, представлена в романе как одна из «тайн», раскрытие которой является не только связующим элементом для всех частей произведения, но и важной движущей силой романа.

Усложненность конструкции романа столь велика, что при первом переиздании его английского оригинала в 1892 г. издатели дали особую схему его построения [68], которую мы воспроизводим ниже с небольшими изменениями и дополнениями.

Схема построения «Мельмота Скитальца»

(Буквой M обозначается обрамляющее повествование о Мельмоте Скитальце; арабскими цифрами, для упрощения, обозначены римские цифры глав оригинала)

M (Гл. 1–2) Рассказ о роде Мельмотов. Последний его представитель, дублинский студент Джон Мельмот, приехавший навестить умирающего дядю, в оставшейся после его смерти рукописи читает историю Мельмота Скитальца и сжигает его портрет с надписью «Дж. Мельмот, 1646 год», о котором дядя перед смертью говорил, что оригинал еще жив.

(Гл. 3) Молодой Мельмот в завещанной ему рукописи читает историю англичанина Стентона, находившегося в 1676 г. в Испании и на следующий год (1677) возвращающегося в Англию, где он встречается с Мельмотом Скитальцем.

(Гл. 4) Кораблекрушение у берега Ирландии, где находился дом Мельмота. Спасается лишь один человек — испанец Монсада, который поселяется в доме Мельмота и рассказывает ему о встречах с Мельмотом Скитальцем в Испании («Рассказ испанца», гл. 5-34). В эту повесть вставлен также рассказ, который Монсада слышал от испанского еврея: история Иммали, живущей на пустынном острове в Индийском океане. Отцу этой девушки, который считает свою дочь погибшей во время кораблекрушения, таинственный чужеземец рассказывает две истории: «Повесть о семье Гусмана» (гл. 24–26) и «Повесть о двух влюбленных» (гл. 27–30).

М Продолжение и окончание истории Иммали-Исидоры (гл. 34–37).

M Заключение рассказа Монсады (гл. 38–39). «Сон Скитальца» (гл. 39) и его смерть.

Приведенная схема позволяет установить тот факт, обычно ускользающий от читателей романа, что действие его, начинающееся осенью 1816 г., заканчивается через несколько дней там же, где оно началось, — на берегу графства Уиклоу в Ирландии. Мельмот Скиталец гибнет у той же скалы над океаном, где он впервые показался читателю в ночь кораблекрушения. Хронология остальных, весьма многочисленных и подробно описанных событий, относящихся к XVI–XVIII вв., очень запутанна из-за перебивающих друг друга «вставных повестей» и, так сказать, «обратной перспективы» повествования, несколько раз возвращающей рассказ вспять, к отдаленному прошлому. Тем не менее повествование имеет свой план развития во времени: то там, то здесь расставленные автором даты на первый взгляд кажутся случайными и произвольными, но на самом деле имеют друг с другом довольно тесную связь.

Приведем несколько примеров. Точных сведений о времени рождения Мельмота Скитальца в романе не приводится, но косвенные намеки на это в тексте существуют. Молодой дублинский студент, как об этом рассказывается в 1 главе, приезжает к своему умирающему дяде и присутствует при его смерти. Старая управительница дома Мельмотов передает студенту различные семейные предания о его предке, и с этого момента рассказ обращается к отдаленному прошлому. Первый из рода Мельмотов был офицером армии Кромвеля, а его старший брат, Джон, отправился за границу и оставался на континенте так долго, что семья утратила о нем всякое воспоминание. Однажды Джон все же посетил свое родовое гнездо; «хотя в то время он должен был уже быть в годах, к удивлению семьи, он нисколько не постарел с того времени, когда они видели его в последний раз». Тогда же будто бы он и оставил свой портрет, запертый потом в таинственной комнате дома усадьбы Мельмотов (гл. II). Из главы III мы узнаем, что Мельмота Скитальца в августе 1677 г. видели в Испании, на дороге возле Валенсии. Много новых дат или намеков на них содержится в главе XI в истории Алонсо Монсады; находясь в тюрьме Инквизиции, юный монах Монсада слушает таинственным образом проникшего к нему Мельмота Скитальца и с ужасом замечает, что о событиях далеких времен он говорит как очевидец. Таковы рассказы Мельмота о времени, последовавшем за реставрацией монархии в Англии (т. е. после 1666 г.) и о тесных связях, существовавших тогда между королевскими дворами Англии и Франции, что он готов засвидетельствовать самолично: он сообщает слухи, ходившие об английской королеве-матери, Генриетте, подробности о речи Боссюэ у смертного одра герцогини Орлеанской (1670), об участии Людовика XIV в балете «Ночь» в роли Короля-Солнца (1653), анекдот о кардинале Ришелье (он «выхватил факел из рук стоявшего со мной пажа…») и т. д. [69] Во вставной «Повести об индийских островитянах» говорится, что перед Иммали на острове в Бенгальском заливе Мельмот появился «в одежде моды 1680 года» (гл. XV); события, рассказанные в главе XIX, имеют точное приурочение: «Это был 1683 год». Однако в главе XXX рассказ о поездке Элинор возвращает нас к 1667 г.: попутно автор характеризует состояние дорог и средств передвижения в Англии «в этом году или около этого времени».

Все указанные даты, а также ряд других проставлены в различных частях текста с целью создать у читателя представление об удивительном, сверхъестественном долголетии Мельмота Скитальца, придающем черты особой таинственности его облику. Однако длительность жизни Мельмота не следует чрезмерно преувеличивать. Ранние критики этого романа Метьюрина, видевшие в главном его герое чуть ли не бессмертного Агасфера (из знаменитой во всем мире и чрезвычайно популярной в романтическую эпоху легенды о «Вечном Жиде») ошибались, делая такое сопоставление; они забывали, что сам автор дал точное указание на возраст и годы жизни Мельмота в конце романа и что именно отсюда следует исходить во всех прочих хронологических исчислениях.

Из предпоследней XXXVIII главы романа (собственно, из включенного в него особого отрывка под заглавием «Сон Скитальца») явствует, что в осенние дни 1816 г. ему должно было исполниться 150 лет — очевидно, со времени получения им долголетия — и что он с тревогой ждал приближения этой роковой для него даты. Мельмоту Скитальцу снится, что он повис над бушующим огненным океаном, а над ним таинственная рука установила на вершине скалы гигантские часы, озаренные вспышками пламени, с единственной стрелкой, которая отсчитывает не минуты и часы, а столетия, и он видит, как эта стрелка достигает предела отведенной ему жизни — полутораста лет [70]. Этот сон становится для Скитальца последним: он гибнет в следующую же ночь.

Что касается самого мотива долголетия, то он, конечно, заимствован Метьюрином не из легенды об Агасфере, хотя он хорошо ее знал [71], а из других источников, среди которых находился роман Вильяма Годвина «Сент-Леон, повесть из жизни XVI столетия» («St. Leon, a tale of the sixteenth century», 1790), а также очень своеобразно претворенная им легенда о Фаусте.