Средневековый мир «Игры престолов» - Ларрингтон Кэролайн

Драконы

Конечно, может быть, валирийская сталь и эффективна – руки Кейтилин были изрезаны до костей, когда она схватила клинок убийцы, посланного на убийство Брана, – однако неясно, сможет ли она противостоять драконьему огню и не расплавиться. Ибо драконы, давно считающиеся вымершими, являются главным стратегическим оружием Известного мира. По мере того как драконы приближались к вымиранию, они постепенно уменьшались в размерах: великие драконы, которые привели Таргариенов из Валирии, превратились в жалкие создания, едва ли размером с лошадь. Драконьи яйца, подаренные Дейенерис в качестве свадебного подарка Иллирио Мопатисом, на первый взгляд кажутся просто любопытным сувениром, но Дейенерис к ним необъяснимо тянет; в то время как Визерис рассматривает их просто как валюту для покупки кораблей и солдат, его сестра экспериментирует с их нагреванием. Однако одного огня недостаточно, чтобы произвести на свет дракона; обстоятельства, в которых Дейенерис удается дать жизнь своим «детям», темны и ужасающи. Пылающее пламя, охватившее погребальное ложе Дрого вкупе с магией крови – Мирри Маз Дуур была сожжена заживо на костре, – сливается с непоколебимой решимостью Дейенерис вернуть драконов в мир и под контроль Таргариенов.

Преимущества драконов очевидны: они дают тем, кто ими управляет, возможность вести войну с воздуха и использовать военную тактику, аналогичную ядерной бомбардировке. То, что драконы Эйегона сотворили в Харренхоле, уничтожив самый большой замок в Семи Королевствах и испепелив его жителей в Королевском Костре, сохранилось в коллективной памяти Вестероса. Древнему и слепому мейстеру Эйемону, урожденному Таргариену, драконы являются во сне: «Я вижу их тени на снегу, слышу треск кожистых крыльев, чувствую их горячее дыхание. Моим братьям тоже снились драконы, и эти сны убивали их одного за другим» (ПС, Сэмвелл III, 393). Но драконов сложно тре нировать, а воспитывать – еще сложнее. Рейгаль, Визерион и Дрогон, чьи имена напоминают о мужчинах, которые больше всего значили для Дейенерис, в начале своего взросления испытывают определенные трудности, так как им пришлось открыть собственные способности к огненному дыханию, чтобы приготовить мясо. И по мере того как они растут, им нужна добыча все крупнее: овцы, крупный рогатый скот, – и, увы, они не пренебрегают и детьми. Дейенерис пытается контролировать их до определенного момента, разговаривая с ними на высоком валирийском («Дракарис!» – команда извергнуть пламя – указывает на корни слов в западноевропейских языках, происходящих от латинского draco и обозначающих мифических драконов). Их способность ловить рыбу, ныряя под воду, подкидывая добычу в воздух и зажаривая ее на лету, безусловно впечатляет, поскольку вода, как правило, тушит драконье пламя. В конечном счете Дейенерис приходится столкнуться с ущербом, который причиняют драконы, если им разрешить свободно летать. Дрогон избегает заточения в подземной драконьей яме в Миэрине, но двое его несчастных братьев оказываются заключены там, как в тюрьме, когда Дейенерис осознает, что их бесчинства привели к смерти детей.

В книгах ощущение того, что Дейенерис потеряла контроль над своими драконами, имеет важные политические последствия: Бен Пламм, капитан наемников Младших Сынов, предает ее и переходит на сторону Юнкая, еще больше ослабляя положение Дейенерис в Миэрине.

Только вылупившись, драконы представляют собой очаровательных маленьких существ, издающих слабый писк и преданно держащихся «Матери Драконов». «Вы когда-нибудь слышали пение новорожденных драконов? После такого трудно оставаться циником», – говорит Джорах Тириону (5.6).

В германской традиции и британском фольклоре милый змееныш часто превращается в большую проблему. В «Саге о Рагнаре Кожаные Штаны» молодой принцессе Торе отец дарит змееныша. Чтобы он рос и взрослел, под него каждый день нужно класть золотую монету. К тому времени, когда Тора становится невестой, ее дракон уже сидит на целом кладе золота и к тому же каждый день сжирает целого быка. Дракон кружит вокруг ее жилища, и кажется, что он любит принцессу, но ее отцу и, возможно, самой Торе ясно, что от него нужно избавиться. Руку Торы обещают любому, кто сможет убить дракона, и смелый Викинг Рагнар, сын датского короля, вызывается испытать свою удачу. Этот дракон извергает не огонь, а яд, и на этот случай у Рагнара есть особые штаны, покрытые смолой, и копье со съемным наконечником. Одевшись, он валяется в песке, а потом начинает наступать на дракона, дважды прокалывая его копьем. Дракон, умирая, обдает отступающего Рагнара волной ядовитой крови промеж плеч, но одежда защищает его. Он возвращается, чтобы получить награду за убитого дракона, и в доказательство представляет древко копья, которое подходит к наконечнику, вонзенному в тело дракона, в итоге заполучая принцессу.

Дракон из средневекового бестиария

Многие германские драконы любят золото; дракон в «Беовульфе» знает (как толкиновский Смауг), сколько у него сокровищ, до последней монеты, и, обнаружив, что золотой кубок был украден, он ночью сжигает замок Беовульфа и разрушает его крепость. Это существо (прототип Смауга) является огненным драконом, как и драконы Валирии, и обладает ядовитым дыханием. Чтобы одолеть его, требуются совместные усилия двух могучих героев Беовульфа и его молодого компаньона Виглафа. У драконов Толкина и Беовульфа есть уязвимое место, которое сражающийся с ними герой должен отыскать, но драконы Известного мира защищены основательно и со всех сторон, о чем прекрасно известно Тириону:

Королевской зверюшке это все [арбалетные болты] нипочем. Разве что железная стрела из скорпиона в глаз попадет, а так он лишь разъярится.

Глаза у дракона самое слабое место. Глаза и мозг. Не брюхо, как в сказках сказывается: там чешуя такая же прочная, как на спине и боках. И не глотка: с тем же успехом можно пытаться гасить огонь, меча в него копья (ТД, Тирион XI, 286).

Драконов очень трудно воспитать, и не думаю, что их можно эффективно использовать как воздушный транспорт и как орудие войны. В средневековой традиции люди обычно не ездят на спинах драконов, но к такой практике есть интригующая отсылка в норвежском тексте тринадцатого века, известном как «Королевское зеркало». В нем отец и сын обсуждают различные чудеса. Отец высказывает мнение о том, что чудеса – понятие относительное: в Норвегии мужчины часто используют лыжи, чтобы перемещаться по земле, хотя это показалось бы чудом людям из других стран. Сын добавляет, что слышал, что в Индии мужчины ездят на драконах верхом. Отец сомневается в правдивости слухов: драконы – мерзкие ядовитые твари, возражает он, хотя и признает, что при определенных обстоятельствах даже диких существ можно приручить. Индийские наездники драконов упоминаются также в одной из версий знаменитого «Письма пресвитера Иоанна» двенадцатого века. Это был документ, якобы отправленный легендарным христианским царем пресвитером Иоанном, якобы жившем в Индии. В письме (на самом деле подделке монахов) пресвитер Иоанн пишет, что он слышал о бедственном положении крестоносцев, борющихся против исламских сил на Ближнем Востоке, и о том, что он готов прийти им на помощь. «Драконы – это огонь во плоти. И огонь – это сила», – говорит Куэйта (2.5). Последние кадры с Дейенерис и Дрогоном говорят о том, что она находится далеко от Миэрина, среди огромных пастбищ, в Дотракийском Море. Она обуздала свое дитя, но как именно она будет использовать драконов, чья кровь течет и в ее собственных жилах, ей еще предстоит решить.

Эта глава в основном касалась обычаев, истории и традиций Вестероса, поскольку именно этот континент находится в центре повествования в книгах. Железный трон Вестероса – это крупная ставка в большой игре, в которой, как говорит Серсея, «можно либо погибнуть, либо победить». Вестерос более тщательно проработан, чем Эссос, и, как мы видим, изображен со множеством параллелей с европейским Средневековьем: персонажи, с «точки зрения» которых ведется повествование, тесно связаны с его культурой. Жителям Вестероса города и люди Эссоса кажутся странными, экзотическими, даже варварскими; их языки и обычаи им неизвестны. Территории Вестероса, север и юг, гораздо более понятны и в некоторых отношениях почти знакомы нам. Несмотря на то что с первого взгляда юг кажется безопасной конфедерацией королевств, он также раздирается соперничеством, невидимыми угрозами, заговорами и опасностями: они скорее возникают в человеческих сердцах и умах, чем олицетворяются мифическими «снарками и грамкинами», которые, как говорил Тирион, живут за пределами Стены. А Север, постоянно пытающийся найти равновесие между политической жизнью к югу от Стены и странными существами к северу от нее, по духу походит на стража Вестероса, сурового, неумолимого, мужественного и дикого. Именно там, в могучем чертоге Винтерфелла, начнется наше путешествие по землям Льда и Пламени.