Похищение - Бернадетт Энн Пэрис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хорошая идея. Если только не столкнемся там с Недом, – поддразнила я подругу, потому что его офис находился прямо за углом.
– Не могу представить босса с куском пиццы. Уверена – тут мне ничто не угрожает. Позовем Кэролайн и Лину? Устроим внезапный «семейный» ужин?
– Кэролайн на свидании с Дэниелом.
– Тогда только Лину.
Но Лина тоже куда-то ушла.
– Хотя так и не сказала, с кем, – усмехнулась Жюстин, шутливо подняв бровь. Она взяла меня за руку. – Так что, похоже, остались только мы с тобой.
17
Настоящее
Мне снился отец. Не знаю, где я была – в этой комнате или где-то еще, – но он стоял рядом.
«Ну, Амели, – спросил он. – Что бы ты выбрала?»
Я покачала головой и сказала, что еще не решила.
Отец давно мне не снился, поэтому хочется верить, будто этот сон что-то значит. Вдруг всплывает воспоминание: я стою у его кресла, а он задает мне тот же вопрос.
– Ну, Амели, так что бы ты выбрала?
– Повтори еще раз, пожалуйста, – попросила я.
– Если бы я предложил тебе миллион фунтов сейчас или пообещал дать фунт сегодня, завтра удвоить сумму, и на следующий день тоже, и продолжать удваивать каждый день в течение месяца, что бы ты выбрала?
У меня замерло сердце.
– Пришли деньги от больницы?
Отец покачал головой, и мои плечи поникли.
– Это всего лишь гипотетический вопрос, – сказал он.
На минуту я задумалась.
– А в месяце тридцать или тридцать один день?
– Твой ответ от этого изменится?
– Наверное, да, ведь если на тридцатый день сумма превысит пятьсот тысяч, то на следующий день будет больше миллиона.
Папа улыбнулся.
– Пусть будет тридцать один.
– Тогда я выбираю этот вариант – но только если ты пообещаешь не умереть до конца срока, – добавила я.
– Ты очень умная, Амели, – засмеялся отец, потрепав меня по руке. – С тобой все будет хорошо.
Возможно, сон – это предзнаменование, и отец пытается сказать мне, что я выберусь отсюда.
Я иду в туалет, выцарапываю на стене восьмую отметину. Сегодня суббота, двадцать четвертое августа. У меня замирает сердце: мы здесь уже неделю. И никто за нами не пришел.
Ополаскиваю ложку, которой ела кашу, прохожу шесть шагов к входной двери, останавливаюсь, приседаю, чтобы положить ложку рядом с тремя другими. Но почему-то не могу их найти. Ерзаю на корточках – может быть, я не так близко к двери, как мне казалось. Вытягиваю руку, касаюсь косяка, веду пальцами вниз, шарю по полу. Ничего. Но они должны быть здесь, как всегда! Правее – тоже ничего. Ложек нет.
Я потрясена. Ложки были здесь вчера, а теперь исчезли – но когда?! Их не забирали, когда принесли мне кашу, это абсолютно точно. Я слышала, как тюремщик забрал вчерашний поднос и вышел из комнаты. Если бы он остановился, я бы знала: услышала бы стук пластмассы, когда он положил ложки на поднос. Но посторонних звуков не было, и это может означать только одно: их забрали в другое время.
Испугавшись, неуверенно направляюсь к матрасу, прижимая ложку к груди, и сажусь. Я думала, эта комната – моя. Моя вселенная. Но все иначе. Похитители могут войти, когда захотят, например, пока я в туалете или ночью. Могут забрать ложки, наблюдать за мной спящей, подслушивать под дверью туалета. Это знание опустошает.
Меня накрывает желанием сбежать. Отталкиваюсь от пола и, держась за стену, иду к окну. Нашариваю доску, веду по ней руками, нащупываю левый край и ищу дырку от вытащенного гвоздя. Нахожу ее, и вот он – следующий гвоздь.
Пытаюсь ухватить его двумя пальцами, но шляпка слишком крепко прибита, не вытащить. Подсунув ноготь под шляпку, пытаюсь ее раскачать. Но ничего не выходит.
Пробую другими ногтями, и к тому времени, когда удается проверить всю доску по периметру, я задыхаюсь, пальцы болят, ногти обломаны. Сдуваю волосы с лица. Без инструмента щит ни за что не оторвать. Становится ясно: если я и выберусь, то только через дверь.
Но что потом? В коридоре тоже кромешная тьма, я это точно знаю, ведь когда ко мне приходят, не видно ни проблеска света. Как ориентироваться в незнакомом пространстве в темноте? Как выйти из дома? Если повернуть в коридоре налево, то можно отыскать дорогу к двери, ведущей в подвал.
А вдруг она заперта? Ну хорошо, пусть она будет открыта, я спущусь по двенадцати каменным ступеням, пройду по коридору к двери, через которую мы попали сюда восемь дней назад, – но она, скорее всего, тоже будет заперта.
Где-то в доме есть выход на улицу – где-то на первом этаже, где держат меня, возможно справа. Вероятно, главная дверь закрыта, но поблизости может быть ключ или окно, которое я смогу разбить. Просто нужно отыскать путь в темноте.
Но весь дом вряд ли погружен во мрак, и дверь в мою комнату не единственная в коридоре. Должны быть и другие, которые ведут в комнаты с незаколоченными окнами, которые я могла бы открыть или разбить. Оказавшись снаружи, я брошусь искать помощь.
Я все обдумала. Если у меня получится обездвижить похитителя, когда он принесет поднос, я смогу забрать у него очки ночного видения и воспользоваться ими, чтобы пройти по неосвещенному коридору. Но у меня нет никакого оружия, только собственные силы, а чтобы одолеть тюремщика, этого недостаточно.
Как все происходит, когда он приносит мне еду? Закрыв глаза, воспроизвожу в памяти его движения: вот он отпирает дверь, входит, направляется к моему матрасу, ставит поднос на пол, берет предыдущий поднос, возвращается к двери, выходит, запирает ее за собой.
Я распахиваю глаза. Он никогда не медлит, выходя отсюда, никогда не перехватывает поднос по-другому, чтобы держать его только одной рукой, а второй – распахнуть створку. А это значит, что, входя в комнату, похититель не запирает за собой дверь, а оставляет ее открытой.
Сердце от волнения колотится. Если все это правда, я действительно могу выбраться.
18
Прошлое
– Ну, Амели, что скажешь? – спросила Жюстин.
Мы приехали на вечеринку и стояли в огромном холле офиса «Эксклюзива». Я уставилась на потолок атриума, усеянный тысячами крошечных лампочек.
– Потрясающе, – пробормотала я. – Неужели все это действительно принадлежит «Эксклюзиву»? Все здание?
– Да – вернее, Неду. Впечатляет, правда?
Она взяла меня за руку и повела в сторону главного зала, где небольшими
