Разорванный август - Чингиз Абдуллаев

Ремарка

«Президент Соединенных Штатов Джордж Буш заявил, что все технические разногласия по договору СНВ практически устранены: «Это хорошая сделка. Наши военные уверены, что она в интересах США, и эта договоренность должна пройти через Сенат на всех парусах». Отвечая на вопрос, можно ли назвать СССР союзником США или они остаются противниками, президент США ответил, что «пока у нас развернуты ракеты – мы должны быть реалистами. Союзники не стоят на таких позициях. Но мы продвигаемся вперед. И у нас дружественные отношения. У нас, безусловно, есть проблемы, но мы стараемся их решать».

Ремарка

«Сейчас уже становится очевидным, что баланс сил между Советским Союзом и Соединенными Штатами был серьезно нарушен в центре Европы благодаря усилению НАТО и развалу коалиции стран Варшавского договора. Ожидаемый визит в Москву президента США должен отрегулировать лишь ситуацию в области стратегических наступательных вооружений, тогда как по обычным вооружениям на Европейском континенте Советский Союз уже окончательно и, похоже, навсегда упустил свое преимущество. Шестьдесят тысяч танков, которые грозно нависали над Западной Европой постепенно превращаются в груду металлолома, уже непригодного для военного использования».

Ремарка

«В Москву с официальным визитом прибыл председатель Комитета начальников штабов Вооруженных сил США генерал Колин Пауэлл. В тот же день он встретился и провел переговоры с начальником Генерального штаба Вооруженных сил СССР, генералом армии Михаилом Моисеевым, а также с министром обороны СССР Маршалом Советского Союза Дмитрием Язовым. Генерал Пауэлл подчеркнул, что его новый визит послужит дальнейшему укреплению взаимопонимания между СССР и США, стабильности на планете».

Глава 6

Горбачев вернулся из Лондона в плохом настроении. Все советские газеты написали о прорыве в отношениях Советского Союза с Западом, о встрече советского президента с руководством развитых западных стран, о возможном сотрудничестве. Но сам Горбачев прекрасно понимал, что его визит носил лишь декоративный характер и не имел никаких долговременных последствий. В последний день визита они с Раисой Максимовной даже побывали у бывшего премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер и удостоились чести быть на приеме у королевы Елизаветы. Тэтчер не скрывала, что озабочена трудностями, с которыми сталкивается советский президент в своих внутренних делах, и советовала продолжать проводить радикальные экономические и политические реформы, не сворачивая с этого пути.

Почти семь лет назад именно она впервые поверила, что с молодым советским руководителем можно иметь дело. Именно она – первая среди западных лидеров – осознала возможный потенциал этого относительно молодого члена Политбюро, который занимал при больном и дряхлом Черненко роль его своеобразного преемника, и всегда старалась поддержать Михаила Сергеевича, доказывая другим западным лидерам, что с этим человеком можно иметь дело. Все эти годы ей казалось, что она не ошиблась. Однако события последних лет, особенно январские события в Вильнюсе, несколько подточили ее веру в демократизм и либеральные реформы Горбачева. Но она продолжала упрямо твердить о необходимости поддержки Михаила Сергеевича на международной арене. Он встретился и с ее преемником – Джоном Мэйджором, который был весьма любезен, но так ничего конкретно и не сказал. Все были готовы его слушать, вежливо улыбаться, соглашаться с его высказываниями, даже говорить о своей поддержке, но не предлагали ничего конкретного. Разве только Коль был готов на любую помощь Советскому Союзу. И его можно понять. Осложнения в СССР сказывались на экономическом положении самой Германии, в которой после объединения с восточными землями хватало и своих проблем. Курс марки напрямую зависел от положения в СССР, ведь в Восточной Германии все еще находился многотысячный контингент советских войск.

Западные газеты упражнялись в нападках на Горбачева за его неудачный визит в Лондон. Словно прочувствовав ситуацию и решив, что настало время взять удобный реванш, точно через три дня после возвращения Горбачева из Лондона Борис Николаевич Ельцин издал Указ президента России о департизации. В свое время именно после неудачи Ельцина в Страсбурге Горбачев перешел в наступление, заставив своего оппонента пойти на соглашение по Союзному договору. Теперь явная неудача в Лондоне обернулась Указом Ельцина о департизации. Весь парадокс был в том, что президент страны был не только руководителем государства, но и Генеральным секретарем Коммунистической партии и обязан был каким-то образом реагировать на подобный выпад.

Болдин принес указ президента России и молча передал его Горбачеву. Не было произнесено ни слова. Михаил Сергеевич открыл папку и, морщась словно от зубной боли, прочел указ. В нем говорилось, что через четырнадцать дней прекращается всякая организационная деятельность структур политических партий и массовых общественных организаций в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР. Указом не допускалось создание новых и деятельность прежних партийных структур в органах государственного управления РСФСР на всей территории республики, а также в государственных учреждениях, организациях, концернах, ведомствах, расположенных на территории РСФСР, независимо от их подчиненности. Исполнительным органам власти было поручено до первого октября пересмотреть все нормативные акты, принятые совместно с органами политических партий и массовых общественных движений.

Самое поразительное, что в указе Ельцина был еще один абсолютно возмутительный пункт, в котором рекомендовалось Верховному Совету РСФСР рассмотреть вопрос о внесении в союзный парламент законопроекта о запрете функционирования организационных структур политических партий в Верховном суде СССР, Комитете конституционного надзора СССР, Генеральной прокуратуре СССР, в вооруженных силах и частях Комитета государственной безопасности СССР и Министерства внутренних дел СССР.

Горбачев с понятным раздражением отодвинул от себя папку. Болдин терпеливо ждал. Президент сделал знак рукой, позволяя ему сесть, затем поднял трубку и позвонил Лукьянову.

– Ты уже слышал об указе Ельцина? – поинтересовался он.

– Сейчас читаю, – ответил Лукьянов.

– Что об этом думаешь?

– Это объявление войны, – убежденно произнес Лукьянов. – Он прекрасно понимает, что за две недели нельзя убрать все парткомы и распустить партийные организации, невозможно провести массовую департизацию в такой короткий срок. И до первого октября тоже невозможно успеть. Я всегда говорил, что он не собирается подписывать новый проект Союзного договора и сделает все, чтобы сорвать подписание. Или найдет в нем соответствующие просчеты и недостатки, чтобы затем использовать их в своей новой деятельности. Нужно проводить очень тщательную юридическую экспертизу всех наших документов.

– Думаешь, он может отказаться от подписания Союзного договора? – неприятно поразился Михаил Сергеевич.

– Он может сделать все что угодно, – ответил Лукьянов, – и нам нужно быть готовыми к его очередным выкрутасам. Вы же видите, что он сделал, как только его избрали президентом. Дальше будет еще хуже.

– Что ты советуешь?

– Обратимся в Комитет конституционного надзора, – предложил Лукьянов. – На время рассмотрения его указа пусть отменит действие этого закона или хотя бы перенесет сроки его исполнения. Но нам понадобится официальное обращение Секретариата ЦК, как высшего органа партии.

– Мы это организуем, – пообещал Горбачев.

Он попрощался и положил трубку. Посмотрел на сидевшего в его кабинете Болдина.

– А ты что об этом думаешь?

– Он сделал нам подарок к очередному Пленуму, – сказал Болдин. – Можете себе представить, какой будет реакция секретарей обкомов на этот указ.

Горбачев еще раз внимательно посмотрел на него и потянулся к трубке. Он хотел позвонить своему заместителю Ивашко, но в последний момент передумал. Ивашко не пользовался авторитетом даже среди украинских секретарей обкомов. И уж тем более он не мог бы ничего решить с российскими партийными главами регионов, многие из которых все еще сохраняли на местах реальную власть. Вместо Ивашко он позвонил Шенину. Горбачев не просто выдвигал этого способного человека в секретари ЦК КПСС. Он считал, что на съезде Шенин сможет заменить Ивашко и руководить партией как первый заместитель Генерального секретаря.

– Олег Семенович, здравствуй, – начал Горбачев.

– Здравствуйте, Михаил Сергеевич, – ответил Шенин.

– Читал постановление Бориса Николаевича о департизации в Российской Федерации?