Монстры большого города (СИ) - Кэмерон Пирс

- Томми? Но ты же… - растерянно бормочу я, не понимая, что происходит, и как друг, пытавшийся вызволить меня из плена, сумел воскреснуть.

- Чудеса всё же случаются, - отвечает Томми, и на его лице впервые за долгое время играет озорная улыбка.

11

АНДЖЕЛА

Проходя между рядами продуктов, неторопливо заполняю тележку. Счета за квартиру по вполне понятным причинам не оплачиваю, и готовлюсь к тому, что со дня на день могу остаться без электричества и воды. Сломанный телевизор восстановлению не подлежит, а тратиться на новый совсем не хочется. И так денег осталось всего ничего. Хоть как-то побороть скуку мне помогают разговоры с Томми. Да, от одиночества, жалости к себе и подавленной агрессии ко всему окружающему миру я окончательно свихнулась. Это так же неоспоримо, как и то, что дважды два – четыре, и отрицать очевидное не имеет смысла. Мне всего восемнадцать лет, но я уже отработанный материал, с какой стороны не посмотри, и это в очередной раз подтверждает, что решение не возвращаться домой было правильным.

- Дженни!

Услышав это, впадаю в ступор, и роняю пакет с соком на пол. Этот голос мне знаком.

- Дженни! – вновь слышу тот же окрик.

- Да здесь я, здесь!

Выйдя из ступора, подхожу к соседнему ряду, и вижу рыжеволосую девушку в наушниках, и мужчину в зелёной рубашке. Ей на вид лет шестнадцать максимум. Ему – чуть за сорок.

- Нашла? – интересуется мужчина.

- Нашла, - отвечает девчонка, закидывая в тележку упаковку тампонов.

Парочка недолго о чём-то переговаривается, и уходит. Пока смотрю им вслед, чувствую, как трясутся руки. Не от страха, а от ярости. Этот выродок был одним из первых. Его лица я не видела, ведь как и все остальные, он носил белую маску, и никогда её не снимал. Но голос я запомнила. Этот ублюдок всё время называл меня Дженни, и заставлял надевать рыжий парик. А когда всё заканчивалось, просил ничего не рассказывать маме, и обещал на выходных отвезти в парк аттракционов. Задаюсь вопросом, очередной ли это заменитель, или же самая настоящая Дженни, при мысли о которой у ублюдка случался стояк. Но уже через секунду подобная ерунда перестаёт меня волновать. Все мысли вытесняет жгучая всепоглощающая ненависть. Хочется зубами перегрызть глотку ему, ей, и любому, кто попытается мне помешать. О последствиях даже не думаю.

Но стоило всего на минуту упустить из виду эту мразь, как он тут же теряется среди других покупателей. Ношусь между рядами как ненормальная, грубо расталкивая тех, кто преграждает мне дорогу. Какой-то старик пытается прочитать мне лекцию о хороших манерах, но встретившись со мной взглядом, тут же затыкается, и торопливо сваливает. Так и не сумев отыскать ублюдка, решаю вернуться к кассам, и подождать его там.

Моя вспышка ярости не остаётся незамеченной. Охранники косо на меня поглядывают, и стараются не упускать из виду. Когда выродок и его дочка, или кто она там на самом деле, подходят к кассе, я уже готова на них накинуться, но в супермаркет так не вовремя заходят двое патрульных. Ярость не утихает, но разуму удаётся одержать верх над эмоциями. Если сейчас при всех накинусь на этот кусок дерьма, то меня пристрелят, как бешеную собаку, а его тут же подлатают, и отвезут в больницу. Он останется жив, а я тупо сдохну, ничего не добившись. Нет, так нельзя! С трудом сдерживаясь, смотрю, как парочка оплачивает покупки, и уходит. Рассчитавшись за продукты, выбегаю на улицу, и замечаю, как мужик с девчонкой садятся в красный джип, и выезжают со стоянки. Поняв, что упустила ублюдка, едва сдерживаюсь, чтобы не начать орать во весь голос.

После всего, что случилось в “Паладине”, память – мой злейший враг, и главный источник боли. Но пока возвращаюсь к себе, именно она начинает подкидывать мне нужные подсказки. Стоя на кассе, выродок какое-то время любезно трепался с кассиршей, словно они хорошие знакомые. А когда расплачивался за покупки, воспользовался скидочной картой. Что это значит? А это значит, что затоваривается в этом супермаркете ублюдок регулярно. Поэтому нужно лишь дождаться, пока он снова там появится, и подкараулить его на стоянке.

Теперь, когда есть время в запасе, а кровавый туман не застилает взгляд, появляется возможность всё хорошенько обдумать. Идея пустить подонку кровь плотно засела в моей голове, и отказываться от неё я не собираюсь, но теперь стараюсь думать и о последствиях. Камеры есть не только в самом супермаркете, но и на парковке. Если буду постоянно ошиваться рядом с магазином, мной обязательно заинтересуется охрана, или даже копы. Наблюдать за парковкой стоит с приличного расстояния. Нацепить на себя лучше что-нибудь такое, чтобы потом меня сложно было опознать. Вроде толстовки с капюшоном. Даже нет, не так. Следить за парковкой в чём-то более неприметном, а когда появится ублюдок, переодеться в толстовку. Так будет намного лучше.

Взяв воды, чипсы и шоколадные батончики, начинаю следить за супермаркетом со следующего утра. Сначала прохожусь по стоянке, чтобы убедиться, что красного джипа здесь нет, затем отхожу на приличное расстояние, и продолжаю наблюдения издалека. Слежка оказывается очень нудным занятием. Первые часы наблюдаю за стоянкой пристально, стараясь ничего не упускать из виду, но к обеду бдительность сильно притупляется. Делаю короткие паузы лишь затем, чтобы справить нужду. Время тянется очень медленно. С трудом дождавшись вечера, доедаю последний батончик, допиваю оставшуюся воду, и уже хочу покинуть свой пост, как вдруг замечаю красный джип. Заехав на стоянку, ублюдок выходит из машины и идёт в магазин. В этот раз он один. Но даже если бы выродок притащил с собой Дженни или кого-то другого, меня бы это не остановило. Подонок должен сдохнуть, и он сдохнет. А Дженни пусть радуется, что не составила ему компанию. Попытайся она мне помешать, моя рука бы не дрогнула. И плевать, что ничего плохого эта дурочка не сделала. Если меня не пожалели, то почему я должна кого-то жалеть? Так что пусть радуется, что оказалась в нужное время в нужном месте, а не рядом с этим куском дерьма.

Забежав за угол, достаю из рюкзака за спиной толстовку с капюшоном, а также бейсбольную биту. Оставив ранец на земле, бегу на стоянку, и прячусь за машиной, припаркованной напротив джипа. Незаметно наблюдая за входом в супермаркет, вижу, как выродок вскоре выходит на улицу, и чувствую, что моё сердце вот-вот выскочит из груди. Ни о чём не подозревая, ублюдок идёт к своей машине. Только он проходит мимо моего укрытия, крепко сжимаю биту в руках, и выпрямляюсь во весь рост, перестав играть в прятки.

Подбежав сзади, со всей силы бью выродка по голове. Кусок дерьма как подкошенный падает на асфальт.

- Я не Дженни! – яростно кричу, пиная выродка в бок.

Тот ничего не отвечает – лишь жалобно скулит в ответ. Замечаю кровь на затылке и на бите. Размахиваюсь, чтобы ещё раз врезать подонку, но вовремя останавливаюсь. Кажется, у выродка серьёзное сотрясение, а может быть даже и трещина в черепе. Врезала ему я неслабо. Ещё один удар по башке может его прикончить. Ну уж нет, мразь, ты так просто не отделаешься!

Развернув выродка на спину, начинаю яростно хлестать его по щекам. Тот жалобно скулит, и просит остановиться, но меня его бормотание лишь ещё больше злит. Ненавижу! Ненавижу вас, тварей поганых! Всех вместе, и каждого по отдельности! Достав нож, отрезая рукава от рубашки, и ими затыкаю выродку рот. Спустив с подонка штаны вместе с трусами, какое-то время смотрю на его не слишком длинный, но довольно толстый отросток, и приступаю к удалению. Нож очень острый, и проблем с отрезанием члена не возникает. Расставание с самой важной для любого мужика частью тела ублюдок воспринимает очень болезненно. Я вижу это по ужасу в его глазах, по тому, как он мечется в судорогах. Если бы не удар битой по башке, вряд ли бы этот кусок дерьма позволил мне зайти так далеко. Наверняка отбивался бы до последнего, а не дёргался и мычал. Выдернув изо рта выродка куски рубашки, запихиваю туда окровавленный отросток. Именно так и должны подыхать такие мрази, как ты! Лёжа с пробитой башкой, и давясь собственным отрезанным членом!