Алёша Карпов - Николай Павлов

— Мужики, пора и нам, как рабочим города, всем вместе навалиться на буржуев. Сколько еще будем терпеть? — Это был голос Марии.

— Стражники едут! Стражники!

— Разойдись! Разойдись! Кто разрешил вам тут собираться? — загремел начальственный голос.

Двое стражников соскочили на землю, третий остался держать лошадей.

— Я вам покажу, как бунтовать. Кто тут зачинщик? — хватаясь за шашку кричал щупленький стражник.

В толпе снова появился долговязый. Напирая на Шапочкина, он орал:

— Вот он, вот, ваше благородие. Берите его, христопродавца, вяжите! Народ мутить вздумал, бунтовщик он, у него оружие в кармане.

Жандармы, выхватив шашки из ножен, устремились к Шапочкину.

Валентину легко было скрыться в огромной, дружественно настроенной толпе, окружавшей его плотным кольцом, но он не воспользовался этой возможностью. Он только едва заметно повернулся к Марье, не отходившей от него ни на шаг с момента встречи, затем выпрямился и с выражением полной готовности предстал перед жандармами.

— Стой! Ни с места! Отдавай револьвер!

— Револьвер? — усмехнулся Шапочкин. — У меня нет никакого револьвера. Кто вам сказал такую глупость. Есть, правда, игрушечный, который я купил на ярмарке в подарок одному мальчику. Вот этот, пожалуйста, берите.

После безрезультатного обыска, стражники увели Шапочкина и растерявшегося торговца в волостное правление.

Дома мать показала отцу переданный ей Шапочкиным маленький револьвер и стопку аккуратненьких листочков.

Отец долго смотрел на бумажку, хмурился, шевелил губами, читал и снова перечитывал. Он даже перевернул листочек несколько раз на другую сторону, хотя там ничего не было написано.

— Вот что, Маша, — сказал он решительным тоном, — эту штучку нужно в подполье, в землю зарыть. Может быть, хозяин за ней еще зайдет. А листочкам лежать нечего, их вечером нужно по подоконникам разбросать, пусть и другие почитают.

Глава восьмая

У Алеши сегодня день рождения. Утром бабушка испекла пирог с пареной калиной.

К полудню поставили самовар, за столом собралась вся семья. Первым поздравил Алешу дедушка Иван. Разгладив бороду, он привлек к себе внука, ласково потрепал по щеке.

— Ну, внук, расти большой да счастливый!

— Ростом с косую сажень, — добавила бабушка Елена. — Отца с матерью слушайся да старших почитай.

Отец пожелал Алеше скорей выучиться грамоте, а мать, — чтобы был трудолюбив и честен.

Чай был выпит, пирог съеден. На этом именины и закончились.

На другой день дедушка выкатил на середину двора телегу, принес с погребицы «лагушку» с дегтем и позвал только что проснувшегося Алешу.

— Я, Алексей, поведу Серка поить на озеро, а ты давай мажь колеса. Пока бабы хлеб спекут, нам собраться надо. Поедешь с нами в лес. Дрова рубить.

Алеша обрадовался. Мальчик любил ходить по высоким горам, гонять на деревьях белок, разводить громаднейшие костры, жарить на углях и тут же есть вкусные хрустящие грибы. Особенно любил Алеша ставить с дедушкой Иваном на небольших озерах мережи и ботом загонять в них золотистых карасей.

Правда, днем в лесу сильно донимают слепни, а вечером и ночью комары и мошкара. Зато как хорошо купаться в прозрачных родниковых озерах, гоняться за плавающими в воде ужами, а потом лежать на душистой траве, слушая, как поют звонкие птички.

Припоминая свою жизнь прошлым летом в лесу, Алеша весело засмеялся — нет, не забыть ему, как «поздоровался» он с «Михаилом Топтыгиным». После обеда пошел он с матерью собирать малину. Увлекшись, Алеша не заметил, как вошел в самую гущу малинника. Он не видел матери, но, слыша неподалеку шорохи, был уверен, что она рядом с ним.

Малинник был высокий, выше головы. Закончив собирать ягоды с одного куста, Алеша протянул руку к другому и неожиданно схватился за протянутую с другой стороны бурую мохнатую лапу. Алеша оторопел и долго не мог сдвинуться с места. Он с ужасом смотрел, как, поднявшись на задние лапы, на него косился большой медвежонок. Лакомка, как видно, в первый раз встретил человека и не мог решить, что ему делать. Подняв кверху ухо и лапу, медвежонок с интересом рассматривал Алешу. Потом это ему, видимо, надоело, он тряхнул бурой головой, тихонько рыкнул и, неуклюже повернувшись, пошел в сторону.

Алеша пришел в себя и что было духу бросился бежать из малинника.

— Чудак! — позже смеялся дедушка. — Михаил Топтыгин с тобой, как с другом, за ручку поздоровался, а ты бежать…

«Очень уж маленький был я», — думал Алеша, подмазывая последнее колесо, когда во двор без рубахи, в засученных по колено штанах зашел Спиридон Зуев, отец Феди. Осведомившись, куда ушел дедушка, Спиридон подошел к телеге и помог Алеше закончить работу. Затем отнес на место бастрык[2], поправил у оглоблей тяжи и осмотрел приготовленный дедушкой лесорубочный инструмент. Потом подошел к Алеше, ласково похлопал мальчишку по спине и спросил:

— Берет тебя с собой дедушка или дома на печи будешь лежать?

Алеша ответил степенно, как подобает взрослому человеку:

— Нет, я тоже собираюсь. Работать нужно. На печи далеко не уедешь.

Спиридон улыбнулся.

— А с кем на пару пилить будешь?

— С мамой, наверное, или с дедушкой.

— Это хорошо, — согласился Спиридон, — вот и Федя тоже с матерью на пару пилить едут. Конечно, трудновато вам будет в сырой сосне пилу таскать, но что же поделаешь? Надо привыкать. Работа, брат, это дело такое… вначале тяжело, а потом втянешься и ничего, вроде полегчало.

Алеше было приятно слушать Спиридона, разговаривавшего с ним, как с равным, и он веско сказал:

— Ничего, втянемся.

Спиридон дружески улыбнулся.

— Ну, вот что, Лексей, — Спиридон загасил о бок телеги остаток цигарки и подал мальчику руку, — дед, наверное, решил Серка выкупать. Я пойду тогда. Скажи Ивану Александровичу — через часок запрягать надо. Чтобы по холодку до леса добраться. А то коням тяжело будет. Вон оно, солнышко-то… Еще как следует не поднялось, а палит, что твой огонь.

Глава девятая

После двух недель тяжелой работы на Собачьей горе лесорубы совсем отощали. Зарабатывая в день по полтине, они трудились за эти гроши весь летний день, с небольшим перерывом на обед. Восход и заход солнца, как правило, встречали стуком топоров и скрежетом пил. Питались очень плохо: утром чай с хлебом, в обед — суп с картошкой и пшенной крупой, грибы. Вечером каша и чай. Мяса или масла ни у кого не было. Хлеб, испеченный еще дома, две недели назад, отдавал плесенью и гнилью. С Алеши стали сползать штанишки, и Марье пришлось к ним пришить лямки.

По вечерам ребята собирались у костра, показывали друг другу кровавые мозоли, мечтали о дне, когда будет выполнен урок и их повезут домой. Многие из ребят, в том числе и Алеша, теперь уже не могли работать целый день. Пообедав, Алеша неподвижно лежал в балагане, надеясь набраться сил. Но к ужину он уже совсем не мог тянуть пилу. Жалея сынишку, мать шла к дедушке. Старик участливо кивал головой, затем подзывал к себе внука и подавал ему топор.

— Иди-ка, Алексей, к балагану, — с озабоченным видом говорил он, — дров сухих запаси побольше да ужин сготовь — кашу варить поставь, свежих грибов набери. — Дедушка делал вид, что эти мелкие дела интересуют его больше, чем заработок. У него для Алеши было припасено много разных поручений: принести из ключа холодной водички, сходить посмотреть, как пасется лошадь, выкурить из балагана набившихся туда за день комаров, разыскать какую-то траву или корень.

Алеша неохотно шел к балагану. Укоризненно посматривая на свои исхудавшие мозолистые руки, прятал их под изодранную рубашку и, озираясь по сторонам, скатал, как не раз говорили старшие:

— Эх и жизнь, будь ты проклята, не жизнь, а каторга окаянная. Черту бы лысому такую жизнь.

Лесосека, где работали Карповы, Зуевы и их соседи, проходила по самому хребту Собачьей горы. Отсюда открывался живописный вид на один из озерных районов Урала. Красота природы была здесь настолько захватывающей, что до крайности утомленные лесорубы часто после перекура продолжали еще долго стоять и смотреть вдаль, как завороженные. Любовно оглядывали они слегка дымящуюся тихую гладь озер и разбросанные по ним сказочно-причудливые острова и островочки, высокие горы, заросшие густым вечнозеленым лесом.

На юг от Собачьей горы блестит голубая жемчужина — Увильды. При одном слове — Увильды у знающего эти места встает перед глазами неповторимая уральская природа: могучие горы, таящие в себе несметные богатства, дремучий лес, сотни озер, рек и ручейков с холодными и прозрачными, бьющими из-под земли родниками.

Увильды — самое большое, самое красивое и самое коварное на Урале озеро. Сквозь голубую прозрачную воду его можно видеть, как по дну, на многометровой глубине, плавают быстрые окуни, серебристые чебаки, колючие ерши. Сазан, линь, налим, щука и много другой рыбы населяют эту голубую купель.