Сокровище Сивояры - Емец Дмитрий

– Сегодня я усмирял копьё Ахилла. Милый артефактик, но, к сожалению, имел скверную привычку втыкаться во всё живое, – похвастался стожар. – Вон, украсил меня! Зашьёшь? – Он показал на длинную царапину, которая, спускаясь от скулы до середины щеки, имела все шансы стать шрамом. – Зато мне хорошо заплатили. Немножко магии – немножко жизни! – заметил Филат. – Благодарю!.. Теперь заживёт!.. Взгляни, какой список мне дал Страхил! – Он сунул Еве огнеупорную тетрадь. Страхил как элементаль огня предпочитал именно такие. Тетрадь была заполнена печатными буквами, но приписки были на полях курсивом.

«Заводное чудище с ключом в спине. Всё в заклёпках. Можно указать ему врага и отправить в бой. Осторожно! Заедает пружина!

Всезнающий словарь. Переводит со всех возможных языков, включая языки животных, птиц, камней и растений. Похож на испорченный наушник с оборванным проводом. Побочка: через какое-то время ты обнаруживаешь, что говоришь не то, что хочешь сказать ты, а что тебя заставляет словарь, то есть кому-то что-то переводишь, но что и кому – совершенно непонятно.

Сосуд слоистой воды. Живая вода, мёртвая вода, умная вода, вода из реки Стикс, вода из Леты. Не встряхивать!!!!

Шкурка вампира-кровососа. Похожа на шкурку лысой обезьянки. Если на шкурку попадёт капля слюны или крови – мгновенно превращается в чудовище. Получена предоплата! Нужно проверить артефакт в первую очередь!

Грызущий меч. Превращается в любое оружие, чаще всего в ядовитую булавку.

Бутылочка ветров. Не ронять! Проблема с пробкой!

Амулет, защищающий от зверей бездны. Просверлённый камень на кожаном шнурке. Поменять шнурок. Осторожно! Откусывает пальцы!

Ловец глупых снов. Выглядит как маленькая диванная подушка. Ловит глупые сны. Если наловить много глупых снов, можно дразнить того, кому они приснились. Осторожно! Может усыпить!

Волшебные часы. Точно показывают время, когда нужно начинать то или иное дело. Или не делать его совсем, потому что оно не выгорит. Лопнула пружина.

Монокль. Видит истинные сущности и любую наведённую магию. Полезен при длинных переходах через заколдованные леса. Не держать у глаза больше десяти минут!»

– Прочитала? – спросил Филат. – А на второй странице уже всякая ерундистика. То, что Страхил и не надеется продать. Ну или продать за устраивающую его цену.

– Почему? Это же артефакты.

– Ясельный хмырь, что артефакты. В этом мире вообще нет неволшебных предметов! Но волшебство многих предметов проявляется в строго определённых обстоятельствах… Например, вот! Эта игрушечная рогатка является оружием против громадных бронированных неубиваемых носорогов. Но только одну ночь в столетие и только если стрелять из неё будет человек, имя и фамилия которого начинаются на «А». После этого неудивительно, что заурядцы могут владеть тем или иным магическим предметом столетия, но никогда об этом не узнают!

В комнату вбежал Бермята. Его волосы торчали во все стороны, как у Людвига ван Бетховена, а нос был красный, как у Мусоргского. Настасья, дырявя очередной носок, укололась ножницами.

– Подойдите к окну! – крикнул Бермята.

Газон, недавно чистый и ухоженный, теперь был весь покрыт рытвинами. Во все стороны летела земля. Всё новые и новые воронки возникали одна за другой – и происходило это совершенно беззвучно.

Лешак Лёша торчал из клумбы ногами кверху. Он ещё не разозлился, но уже начинал. Земля мелко дрожала. Рядом валялась его метла.

– Рыжьё! – сказал Филат. – Тут боевой магии магров на триста! Кому-то совсем магры некуда девать!

– Убоись! Кажется, к нам прорывается кто-то серьёзный! – Бермята извлёк из кармана красный магстолет, похожий на детскую игрушку.

Филат привстал, расслабился и прогнулся чуть назад. Лицо у него опустело – опасный знак для любого, кто имел дело со стожарами. Ева же и вооружаться не стала. Она ужасно боялась всех этих магических алебард и ржавых мечей. Ей вполне хватало боевого браслета. Пока что на первой пластине сияла надпись «Все норм!», но для опасных ситуаций существовали положения «Евочка не в духе», «Евочка гневаться изволят» и последнее, самое грозное: «Ну всё! Я предупреждала!» Эта пластина обычно зажигалась, когда Филат окончательно её доводил.

Из-под овального стола вылез рыже-золотистый с оплавленным левым ухом пёс размером с телёнка. Лайлап, медный пёс Зевса, поселившийся в доме-буфете на Садово-Кудринской.

Что-то грохнуло. Кажется, кто-то бабахнул в дверь из той же штуки, которая оставляла на газоне рытвины. Дом-буфет вздрогнул от фундамента и до крыши.

– Ага. Не знают, как войти, и просто разносят дверь! – удовлетворённо сказала Настасья. – Сейчас начнётся! Попрошу без паники и драматизма!

Гризельда и Лайлап разом вскочили и умчались встречать незваных костей. При этом змеиный хвост химеры злобно шипел, а Лайлап глухо и страшно лаял. Снизу послышался шум, грохот опрокидываемой мебели, жалобный визг – и Лайлап с Гризельдой опять появились на лестнице.

За ними гнался рой мелких существ. На верхних ступенях рой нагнал Гризельду, и бедная химера, отчаявшись спастись, кувырком скатилась по лестнице. Лайлап же, окончательно деморализованный, полез прятаться под диван, мгновенно опрокинув его, потому что, когда ты размером с телёнка, диван убежище не самое надёжное.

Ева оказалась под перевернувшимся диваном. Это её порядочно взбесило. На браслете мгновенно вспыхнула пластинка «Евочка гневаться изволят». Диван, подброшенный усиленным магией толчком, кувырком отлетел в угол гостиной. Когда же Ева, вскакивая, опёрлась руками о пол, то внезапно увидела, что на её запястье рядом с браслетом сидит крошечный комарик с сабелькой. На комарике был гусарский мундирчик. И ещё он лихо закручивал длинные усы. Рядом четыре мухи в красных сапожках держали на парашютных стропах здоровенного, размером с монету, паука. В каждой из восьми лапок паук сжимал по кинжалу. А ещё у паука была борода и здоровенные чёрные очки, похожие на консервные банки.

Тут же прыгали подозрительные, цыганистого вида блохи в ярких круглых бусах и жевали сигары жирные магфиозные тараканы с золотыми пистолетами в цепких лапках. И была всех этих насекомых целая орда. Это они заставили Гризельду и Лайлапа спасаться бегством.

Первым справился с удивлением стожар. Он легко, как боксёр, размял шею, тряхнул руками – и в руках у него возникли две здоровенные мухобойки.

– Ну, якорный бабай, я готов! – сказал он.

Мушиная и комариная рати с грозным гулом двинулись на стожара. Те мухи, что несли паука, набрали высоту, приготовившись к высадке десанта. Лёгкая крылатая конница заходила с тыла. Три таракана притащили и установили смешной с виду пулемёт Гарднера с заводной рукояткой и двумя стволами, покрытыми бронзовым кожухом. Четвёртый таракан деловито наливал внутрь кожуха воду для охлаждения. Какого бы размера ни были пули в этом пулемёте, удовольствия они бы никому не доставили.

Блохи тоже не теряли время даром. Суетясь у лестницы, они разворачивали в сторону стожара крошечную копию гаубицы-пушки МЛ‑20, легендарного «Емели». Маленький комарик, без сабельки, но с биноклем на шее, лихорадочно пищал в телефон:

– Ориентир два, угломер двадцать – сорок два, прицел сто сорок восемь, осколочно-фугасным, заряд второй…

Стожар со свистом размахивал мухобойками, мешая десанту концентрироваться на точках выброски.

– Попрыгаем! – произнёс он с предвкушением.

Однако попрыгать ему не удалось. Из рукава Евы вылетело толстое полосатое существо с крыльями шмеля и лапками котёнка и, ржаво мяукая, помчалось прямо на гаубицу. Легендарный «Емеля» дважды перевернулся от сильного удара.

– Я подбит! Повторяю: я подбит! Расчёт орудия уничтожен! Вызываю огонь на себя! По квадратам, по квадратам крой, Петрович! – запищал бесстрашный комарик с биноклем.

Котошмель, описав круг над поверженным орудием, выбрал для себя новую цель, однако атаковать её не успел.