Тайны ушедшего века. Границы. Споры. Обиды - Николай Зенькович

Второй вопрос у меня как к военному, имеющему опыт войны в Афганистане. Как вы считаете, достаточно будет ударной армии, чтобы расправиться с теми, против которых вы сейчас так рьяно выступаете? Вы как военный человек понимаете, что только обширное кровопролитие может оказать «помощь» в реализации этого указа.

И третий вопрос к вам как к гражданину. Как вы считаете, то, что вы делаете как руководитель, как человек, – к каким непредсказуемым событиям в межнациональных отношениях может привести принятый с вашей подачи указ?

Ответ. Я понимаю, товарищ Аслаханов, что вы остро и больно воспринимаете ситуацию, которая сложилась в республике, я понимаю это прекрасно. Но я хотел бы вам напомнить, как мы вас искали, когда нужно было ехать в командировку в Чечено-Ингушскую Республику, да так и не нашли! Вы прибыли, правда, на следующий день, и сказали, что вы болели. (Шум в зале, выкрики.)

Я отвечаю уважаемому депутату на вопрос. Что касается непосредственно деятельности комиссии народных депутатов, самих народных депутатов, то я вам показываю пакет документов, которые были приняты Верховным Советом, съездом, Президиумом Верховного Совета – все по этому вопросу.

А теперь о том, что вы сказали. Я не говорил в Верховном Совете, что необходима армия для расправы над чечено-ингушским народом. Я предложил иные меры. Я предложил меры по выполнению указа о стабилизации обстановки в республике. Если вы считаете нормальным явлением поставки и наличие оружия, количество которого превысило уже десятки тысяч, то я не считаю это нормальным, хотя вы являетесь председателем комитета по вопросам законности, правопорядка и борьбы с преступностью.

Депутат А. Шабад. Решение о введении чрезвычайного положения принималось без всякого понимания того, что мы имеем дело с Кавказом… И мой вопрос не в том, нужно ли отменять чрезвычайное положение. Конечно, нужно, и немедленно. Мой вопрос в следующем: кем, каким должностным лицом Российской Федерации мы должны пожертвовать, кто должен уйти в отставку, чтобы смягчить создавшееся положение?

Ответ. Я понимаю, что вы с радостью воспримете, если я скажу, что Руцкой, конечно, должен уйти в отставку. Вы даже будете радоваться этому, я в этом совершенно не сомневаюсь! Но я вам скажу – Руцкой в отставку не подаст…

Депутат М. Арутюнов. Александр Владимирович, вы не дали конкретного ответа ни на один вопрос. Кто все-таки был инициатором этого, на мой взгляд, абсолютно неправильного и несвоевременного указа? Представляли ли вы себе его последствия?

Ответ. Я еще вчера сказал на пресс-конференции и на заседании Президиума Верховного Совета: указ разрабатывал Руцкой. Что касается отставки, то не вы меня избирали. Меня вместе с Борисом Николаевичем Ельциным избирал весь народ.

Депутат В. Ким. Ваш прогноз развития событий на ближайшие дни и недели? Во сколько вы оцениваете человеческие жертвы, которые непременно будут?

Ответ. Все зависит от того, какими средствами будет выполняться указ. Если на территорию республики ввести войска и дать им разрешение на применение оружия, кровь, не дай Бог, может пролиться. Но если не дать возможности поступления оружия в республику, я думаю, жертв не будет.

Самый важный вопрос был задан, как это часто бывает, под занавес. Председательствующий предупредил, что этот вопрос – последний. Как будто чувствовал, что разговор может пойти в нежелательную для некоторых присутствовавших в зале плоскость. Цитирую:

Депутат Ю. Семуков. Вы много говорили о законности. По хронологии, которую вы представили, получается, что 24, 25 и 30 августа там творилось беззаконие, разгонялся законно избранный парламент Чечено-Ингушской Республики. Почему тогда президент не принял меры, чтобы ввести там чрезвычайное положение и защитить законность?

Ответ. Давайте вместе рассуждать по поводу событий 24 августа. Вы знаете, что 24, 25 и 26 августа непосредственно там находился народный депутат от Чечено-Ингушской Республики Аслаханов. Потом там был Руслан Имранович. Но таких даже мыслей не возникало, чтобы вводить там какое-то чрезвычайное положение. Потому что это было волеизъявление народа – отстранить от власти Верховный Совет.

Читая эти строки, трудно удержаться от восклицания: с каких это пор волеизъявление народа стали отождествлять с угрозами вооруженной толпы? Волеизъявление народа всегда выражалось через выборы, через референдум, различные опросы общественного мнения.

Правда, Руцкой вынужден был признать, что отстранение законной власти от исполнения ее обязанностей – акт неправильный. Однако докладчик не ответил прямо на вопрос, поставленный депутатом Ю. Семуковым из Республики Коми, он лишь констатировал факт: «Не было тогда принято решения ни со стороны народых депутатов, ни со стороны президента о введении там чрезвычайного положения».

Время, отведенное на вопросы докладчику и его ответы, было исчерпано. Прежде чем объявить перерыв, председательствующий счел необходимым внести уточнения по поводу прозвучавшего в докладе Руцкого пассажа о том, что один из ближайших соратников Дудаева – Ахмадов – является помощником… Р. И. Хасбулатова. Публично признав, что это так, Руслан Имранович произнес:

– Этот факт, очевидно, понадобился, чтобы как-то втянуть в эти дела меня: чуть ли не я организатор этого переворота. Но я хочу спросить, кто вам дал эту информацию, кто ее вложил в доклад? Ведь она явно направлена однозначно на то, чтобы дискредитировать председателя Верховного Совета! Вчера об этом не говорилось…

Да, судя по всему, упоминание о том, что его помощник Ахмадов является ключевой фигурой в команде Дудаева, было для Хасбулатова неожиданным. Реакция спикера была весьма болезненной, и это не укрылось от зала. Руслан Имранович стал говорить о другом своем помощнике, Юрии Черном, который «чуть ли не каждый день звонит и дает информацию раньше и лучше, чем КГБ, прокуратура и МВД», но неприятный осадок от этого инцидента у депутатов остался. Он усилился еще больше, когда после перерыва председательствующий дал слово Руцкому, и тот произнес:

– Я хочу публично извиниться перед Русланом Имрановичем Хасбулатовым. Это обосновывается тем, что я четвертые сутки без сна, а справку с фамилиями мне на бегу давали. Я разберусь с человеком, который мне ее предоставил. Поэтому прошу прощения у Руслана Имрановича.

В ложе прессы многозначительно переглянулись.

Указ не прошел

Внеочердное заседание обеих палат Верховного Совета, начатое 10 ноября, в один день не уложилось. Обсуждение продолжалось и завтра, хотя уже по характеру первых вопросов, заданных докладчику, было ясно, какие настроения преобладают в зале.

Утверждение указа президента РСФСР было признано невозможным. Верховный Совет большинством голосов высказался за «продолжение урегулирования возникшего кризиса в Чечено-Ингушской Республике не путем применения чрезвычайных мер, а политическими средствами».

Отдельным пунктом было записано «назначить представительную делегацию для переговоров с основными политическими группами Чечено-Ингушской Республики с целью политического урегулирования конфликта». Состав делегации и ее полномочия предполагалось утвердить на Верховном Совете РСФСР. Хотя председательствующий еще в первый день заседания вынужден был признать, перечисляя сделанное для урегулирования ситуации: «Начнем с того, что почти 20 депутатских групп побывало там, плюс еще заместитель Генерального прокурора, заместитель министра внутренних дел, представитель КГБ и так далее. Правда, трудно сказать, чего больше они принесли – пользы или вреда. Специальные помощники, представители, государственный секретарь дней десять назад там были вместе с министром Полтораниным, депутатом Рудкиным… В общем, половина членов Верховного Совета, включая и меня…»

Постановление содержало и такую запись: «Провести парламентское и служебное (по линии МВД РСФСР и КГБ РСФСР) расследование для установления лиц, ответственных за принятие недостаточно подготовленных политических и военно-технических решений по введению чрезвычайного положения в Чечено-Ингушской Республике». Чего, конечно же, сделано не было, как и многого другого, что осталось для истории свидетельством паралича власти, ее неспособности принимать адекватные быстро меняющейся обстановке решения.

«Белый дом» бодался с Кремлем, а лбы трещали у чеченского народа. Увлеченные этим малопродуктивным занятием, оба центра высшей государственной власти в Москве, каждый в силу своих причин, хотели использовать ситуацию в Грозном в своих интересах. «Белый дом», упоенный августовской победой, жаждал таких же демократических перемен на периферии, и потому не препятствовал разгону законно избранного руководства республики, которое можно было смести под популистскими лозунгами борьбы с консерваторами. Кремль, в свою очередь, не вмешивался потому, что, с одной стороны, предпринимал последние усилия для собственного самосохранения, а с другой – хотел показать миру беспомощность и неумение управлять тех, кто обосновался на Краснопресненской набережной.