Другая. Книга 2 (СИ) - Кирнэ Стэйси

— И какой же ритуал ты готовишь?

— Узнаешь.

Проклятье. Я лишь кивнула, ну не допытывать же его! И почему-то мне казалось, что в ближайшее время Мерак сам все расскажет.

Отправляясь в свою комнату, я намерено задержалась, пока не вышли все. Мерак ушел первым, будто я была… просто орудием для его планов. Но меня это устраивало. Меньше драмы, меньше страха и желания все вспомнить.

В коридоре кто-то был.

Я помедлила, не сразу различая фигуру у темной стены. Факелы горели лишь в комнатах, а отсвет из гостиной освещал лишь пару метров, не трогая сгустки тьмы в углах.

— Не думал, что ты так быстро сдашься.

Люциан. Мысленно прокляла себя за то, что не ушла вместе с Нави и молчаливым Лойтаром. Все лучше выслушивать ее болтовню, чем пытаться откреститься от человеческих (или не очень) чувств к этому эльфу.

— Я хочу спать, — прямо сказала, но не двинулась. Мне казалось, что, если Мерак услышит или узнает, я буду жалеть. Вряд ли ощущение вины поразить меня в сердце и я буду вымаливать прощение, как это бывает с женщинами, разрывающимися между двумя-тремя любовниками. Скорее я не захочу выслушивать недовольство со стороны мужчин.

— Ты стала…

— Другой, да, — быстро перебила его, пока темный силуэт скользнул вдоль стены ко мне, приобретая знакомые очертания.

Вот уже синие глаза смотрят на меня. С непривычным теплом и нежностью. С незнакомой болью и сожалением. Делаю шаг назад из освещенного кусочка коридора ближе к темному холодному углу. Хотелось уйти, убежать, только не видеть его взгляд.

— У тебя есть выбор, — шаг ко мне, и Люциан протягивает руку. За его спиной тьма будто колышется, смеется, окружает нас. Но отрицательно киваю. Забываю, что стою в тени и, он, возможно, не видит.

— Я сделала выбор, Люциан.

«Я хочу спасти дочь. Хочу убить полубога, даже если придется пожертвовать своей жизнью», — но слова так и остались несказанными.

Лицо эльфа помрачнело, но он давно должен был догадаться.

— Ты погубишь себя.

Я все еще не двигалась, но понимала, что нужно заканчивать разговор. Люциан зачем-то сделал шаг вперед, а напряглась. С одной стороны, мне хотелось тепла. Хотелось обнять его, зная, что ничего никогда больше не получится. Но ощутить эту нужную близость, позволить себе быть слабой хоть на мгновение. Почувствовать его сильные пальцы, держащие мой подбородок, губы, целующие горячо и страстно. Но с другой стороны, что-то неприятное, что-то холодное внутри хотело сделать иначе. Хотело принести ему боль. И не только душевную, но заставить его страдать по-настоящему. Оттолкнуть, ударить, может даже, ранить.

И это ощущение захватило меня, отталкивая на второй план любые желания оказаться нужной и любимой.

— Элен?

Зачем он позвал, зачем?! Я ощутила, как ногти вонзились в ладони, а глаза предательски намокли. То ли обман зрения, то ли у меня разум свихнулся, но клочки тьмы за спиной Люциана смеялись, расширялись, подступали к ему, аккуратно огибая свет из комнаты.

Еще шаг, и он уже стоит рядом, не защищенный светом, а окруженный тьмой и моим желанием сделать ему больно. Так же больно, как мне. Так же невыносимо и нестерпимо, как делали когда-то мне. Почему-то я знала, что никогда не была счастлива, что все мои воспоминания ушли и это к лучшему. Но сейчас урывками, ощущениями, возвращались.

Он касается моих предплечий, его глаза с надеждой, без всяких ухмылок и шуток, смотрят на меня. А я просто толкаю его, потому что понимаю — лучше так, чем не совладать с собой и позволить ему что-то больше, чем обычные объятия. Тяжесть в груди превращалась в желание мстить, но я с усилием прошептала:

— Уходи. Уходи, Люциан.

Тишина, только смеющаяся тьма, распахнутыми черными глазницами смотрящая на безумную меня и подавленного эльфа. Пускай понимает, как хочет, но я едва держала в себе это нечто, чтобы не дать власть над собой.

«Убей»

Что это было и кто, знать не хотелось. Я лишь сжала кулаки сильнее, чувствуя, как ногти почти входят в кожу, разрывая ее и точно оставляя багрово-фиолетовые впадины в ладонях.

— Уходи! — крикнула, делая шаг назад. Дальше, во тьму. Только бы не сорваться и не причинить ему боль. Слезы скатились по щеке, но Люциан уже не заметил этого. И он никогда не узнает, почему я плакала. И почему не хотела обнять его в последний раз.

Так ничего не сказав, он ушел. Больше я его не видела.

***

Мне было плохо, но за два дня я успела забыть о случившемся. Точнее, заставить себя забыть и больше не возвращаться мыслями, чтобы не пробуждать то странное ощущение внутри груди.

Исчезновение Люциана никто не обсуждал. Лойтару было тяжелее всего, но они с Нави сделали выбор. Как и остальные. Жить в мире, где существует безумное, никому неподвластное существо, опасно. Да и недолго, скорее всего. Все пришедшие в башню понимали, что жертвуют своими жизнями ради сохранения того мира, который они знают. Только вот волки колебались больше всех. Да, они последуют за своим вожаком, но жертвовать собой ради пока еще неясного итога? Хотя Морриус был непреклонен. За то время, что я рядом с ним, пришлось нехотя принять тот факт, что он был бы неплохой парой для моей дочери. Как бы он ни ненавидел меня, доверять ему было можно. Как бы он ни хотел моей смерти — причинить вред моему ребенку он не захочет. Или не сможет.

Подготовка шла несколько дней. Черные обелиски окружали башню десятью высокими толстыми столбами. Они не просто усиливали защитную магию, они накапливали в себе невидимые сгустки. Мне было интересно, почему они не подавляли магию в башне, на что я получила ответ от Кайлин:

— Драконий камень разумен. Он разрушает магию только при соприкосновении с чем-то. Иначе действует как защитные чары, что сейчас наложены на башню.

Колдовать я могла, пробовать каждый день новые изощренные способы своей магии крови — единственное развлечение и отвлечение от плохих мыслей. Наносила ранения на кожу, которые заживали при желании, пробуя делать собственную кровь плотнее, острее и опаснее. Выходило неплохо, однако отнимало много сил. Митра даже предложила свою, когда увидела меня бледную и едва стоящую на ногах, но с безумной улыбкой. И я согласилась.

Так прошла неделя. Мерака я не видела, но хотелось поговорить с ним насчет ритуала. С каждым днем у меня было все меньше сомнений в том, что он задумал обратить меня, используя какой-то извращенный метод из своего багажа черной магии. До сих пор помню черных змей, скользящих от его рук к моим. Мерзко и неприятно. И напоминало о другой змее.

Все были заняты делом. Волки готовили башню к атаке, устроили лагерь вокруг строения. Казалось, с каждым днем их становилось больше, а каждую ночь — их вой мешал спать. Но никто не жаловался. Странным образом вампиры и оборотни, нашедшие общую цель, вполне мирно уживались на клочке земли, помогая строить новые укрепления и готовя оружия из простого металла.

Эльфы, среди которых было только два мага, помогали остальным. Но также преуспели в создании зелий, большую часть которых готовила все же я, не занятая разрезанием собственной плоти.

На седьмой день, а я действительно вела отсчет, Кайлин зашла ко мне.

— Ты говорила с принцем?

Раздражено откинула кинжал, который так и не успела вонзить в запястье. Я нашла место, из которого можно получить больше всего крови, при этом не так болезненно. Пробовать артериальные разрезы мне не хотелось. Все же я не готова умирать так рано. И бесцельно.

— Я его даже не видела.

— Я выяснила, что с ним, — девушка держала в руках какую-то запыленную книгу и с непонятным мне радостным выражением лица протянула ее. — Проклятие темной крови. Проклятие тьмы. Полубог нашел способ его усилить.

Пробежалась глазами по тексту, который отчего-то был мне знаком. Вампир с черным сердцем становится малоуправляем, тянется к любой живой крови, жаждет убийств, развлечений и бла-бла. Я вздохнула.

— И что? Будто без этого он был другим.