Страсть искажает все (СИ) - Михалина Юлия

Кирилл — родной, законный по праву сын, становился бедным родственничком. Жизнь входила в крутые виражи. Убеждения на отца не воздействовали. Тот слушал Григория, который медленно, но уверенно затягивал семейный бизнес в безграничную пропасть, из которой не будет возврата.

Мужчина ручался, что Латунин работает на две стороны, сливая информацию о поставках Сизому. Сделки раз за разом срывались, деньги вылетали в трубу, а батя по наивной глупости ничего не замечал. Пытался поймать несчастного братца с поличным и предоставить отцу, но тот опять выскальзывал. За долгие годы вращения в криминальных кругах, научился выбираться сухим из воды. Везде совался без мыла, как та падла.

Рощин ненавидел Григория, как никогда и никого больше. Отлично знал — это взаимно. Обоюдная ненависть — чувство гораздо глубже любой симпатии или любви.

Кирилл строил свою империю. Кирпичик за кирпичиком закладывая фундамент для будущего безбедного и влиятельного существования. Чтобы доказать всем, в частности отцу, что стоит гораздо больше всякой гнили, типа Латунина. Что отец в один прекрасный момент подавшись влиянию внебрачного сынка и подписав завещание, гласившее, что всё, буквально всё имущество и бизнес — официальный и подпольный, отходит к Гришке, ошибся. Круто так ошибся.

Доказывал, доказывал, искал новые лазейки, подкупал людей Латунина, уводил у того из-под носа большие партии наркотиков, кидал на деньги, а в итоге… Что в итоге? Отец не успел оценить. В один прекрасный день его тупо убрали. Впрочем, пожалуй, не случись этого тоже не оценил бы.

Мужчина практически убежден, что и к смерти отца причастен Гришаня. Иначе быть не могло. Чтобы стать убитым в собственном доме, пускай со снайперской винтовки, нужно открыть убийце доступ к охраняемой высокими заборами, камерами слежения и кучей парней, территории. Такими людьми были Кирилл и Латунин.

Рощин не до таковой степени двинулся крышей, чтобы убивать собственного отца, пускай и помутившегося рассудком на фоне предрасположения ко второму сынку. А Гришка вполне. Наследство в его руках. Выжидать чего-то, пока отец поменяет решение, не в его характере. Для Кирилла дело времени доказать это.

Время сплывало. Совсем скоро завещание вступит в силу и пиши пропало. Тогда доказательства никому не сдались. Отца нет, наследство достанется Латунину, а Кир так и останется не пришей кобыле хвост. Истинный Рощин и ни с чем. Черта с два!

Тимур сразу после похорон уговаривал Кира, что единственным выходом в данных условиях является ответный удар — убийство Григория. Но мужчина колебался. Не потому, что не хотел. Не потому, что боялся потенциального наказания. Нет. При умном подходе никто не докопался, что Рощин причастен. Рассчитывал уничтожить проходимца постепенно. День за днём лишая привилегий, к которым за последние годы привык. Начиная с бизнеса, денег, заканчивая элементарно едой и барахлом. Чтобы у гниды жопу прикрыть было нечем. Чтобы приполз на коленях, моля о помиловании. А Кирилл, упиваясь ничтожностью проходимца, вынуждал того молить о пощаде снова и снова, пока не поверит в раскаяние. Лишь после… Нет, не помилует. Убьет. Как грязное, вонючее животное.

Идеальный план мести, зревший не один год. Но который ежедневно становился менее осуществимым. Латунин не собирался уходить с дороги. Если в ближайшие недели не самоустранится, придется прибегнуть к плану Калача — убирать наскоро и незаметно. Впрочем, подробнее покумекает завтра. Сегодня насладится обществом своей девочки.

Игнорируя придремавшего у двери охранника, Кирилл по-хозяйски вошел внутрь. Мысль, что бордель, на который давно положил глаз, совсем скоро станет его, мелькнула, тут же пропадая, когда навстречу выбежала немного сонная блондинка. Белла. За несколько лет регулярных визитов сюда, мужчина отлично знал имена обслуживающего персонала.

— Кирилл Сергеевич? Доброй но-о-чи. — Заикнувшись, ошарашенно пролепетала девушка. — Вы сегодня поздновато для посещений.

— Еще десять минут до полуночи. — Уставившись на наручные часы, Рощин ворчливо напомнил: — Насколько известно, до 12 посещения свободны для всех. А я плачу вам за то, чтобы Марго была готова для меня в любое время суток.

— Кирилл Сергеевич, к сожалению, сегодня не получится. — Прокашлявшись, Белла нерешительно покосилась в сторону лестницы. — Маргарита немного приболела и не очень хорошо себя чувствует. С ней сейчас вряд ли сможете удовлетворить все свои… кхм… потребности. Зато я, — Неуверенная улыбка озарила лицо. — Всегда к Вашим услугам.

— Друга моего удовлетвори. — Кивнул на Калачева, застывшего позади.

— Я… Я работаю только с особыми клиентами! — Раскрасневшись от возмущения, блондинка с ужасом покосилась на Тимура. — Вышибалы у нас идут по двойному тарифу.

— Кир, и это элитный бордель? Где шавки строят из себя царевн? — Фыркнул Калач.

— Короче, разбирайтесь сами. — Перебил Рощин. Предотвращая возмущения, готовые вылиться из уст девушки: — Я к Маргарите.

Отталкивая Беллку с дороги, рванул к лестнице.

— Эй, постойте! — Опомнившись, блондинка ринулась следом. — Нельзя к ней! Она болеет!

Что-то это Кириллу напоминало. Года три назад, когда впервые приехал выкупать для себя Марго, эта блондинистая кукла также что-то вякала, не желая пускать к Сизому. Как и прошлый раз, мужчина был непоколебим. Рощину не нужно спрашивать чьего-либо разрешения, чтобы навестить ту, что по праву принадлежит ему. Сегодня не станет исключением. Здоровую. Больную. По*ер. Кирилл увидит Маргариту.

Достигнув знакомой комнаты, настежь распахнул дверь. Полумрак сменился тьмой спальни. Ступив внутрь, по памяти щелкнул выключатель. Пока глаза привыкали к свету, окликнул:

— Марго? Ты здесь?

Ответа не последовало. Зато коротко поморгав, первой привлекла внимание огромная кровать. Пустая кровать. Более того, не разобранная. Осмотрелся кругом — пусто.

— Где она? — Крутанувшись к двери, где застыла в немом изумлении Белла.

— Нету. — Пожав плечами, тихонько созналась.

— Как нет? — Прижмурившись, Кирилл негодующе вперился в девушку.

Блондинка, точно набрав в рот воды, продолжала невразумительно хлопать ресницами, и Рощин смекнул — ответа не получит. Отталкивая девицу с пути, выскочил в коридор и побежал к лестнице, на ходу позвав:

— Сизый где?

— И его нет. — Повинилась Белла, следуя по пятам.

— Что за хреновина у вас здесь творится?!

— Кир, чего опять? — Внизу мужчину встретил Тимур.

Хладнокровно-невозмутимый вид друга доводил до бешенства. Как? Как можно быть таким сдержанным, когда всё опять идет через одно место?

— Маргариты нет! Сизого нет! — Запричитал Кирилл. — Какой-то бордель у вас тут, что ли?!

— Кирилл, должен тебя огорчить, но это и есть бордель. — Хохотнул Калачев.

— Заткнись, умник! — Поворачиваясь к Белле: — Давай звони Сизому, иначе я здесь всё на*ер перегромлю!

— Я не могу, уже позд…

Договорить девушка не успела. С грохотом распахнувшейся двери в дом ввалился запыхавшийся мужчина в костюме.

— Мать твою, Беллка, где Николай Степанович?

— Серый, и ты туда же? — Рассердилась блондинка. — Что случилось? Где Ритка?

— Случилось, Беллка. Случилось. — Тяжело дыша, охранник послабил узел галстука, переводя перепуганные глаза с девушки на Кирилла и Тимура: — Пи**ец нам всем!

— Серега, можешь нормально сказать? — Подбегая к мужчине, взмолилась Белла.

— Там это… это…

— У Латунина что-то? — Подсказала блондинка.

— Да! — Утвердительно закивал, но натыкаясь на непреклонный взгляд Рощина, поспешил оправдаться: — То есть, нет. Точнее, не только. Там такое… Это… Это… капец!

Кирилла словно в омут ледяной воды окунули с головой. Сердце с ужасом замерло в груди. Крылья носа вздыбились от тяжести дыхания, а на скулах заиграли желваки. Воображение нарисовало сотни тысяч всяческих картинок допустимого развития событий, хаотично сменяющихся друг другом. Но главным маяком светилась одна-единственная мысль — она у Латунина. Его Марго у этой швали. Опять. Против его воли.