Символы, знаки, эмблемы: Энциклопедия - В Телицин

С эпохи классицизма начался процесс десакрализации погребальной культуры. Первоначально это выразилось в появлении эпитафий, которые, даже будучи написанными в форме имени погребенного, для христианской танатологии были противоестественны и лишены смысла. Человек в христианстве бессмертен не потому, что о нем помнят люди, а потому, что его помнит Бог, который не нуждается в опознавательных табличках. Вслед за именами появились поэтические и прозаические размышления о смысле жизни и о судьбе покойного. Происхождение их было не религиозным, а гражданским — как обращение к живущим без традиционных молитв о спасении души умершего. На данные тенденции указывал Г. К. Честертон: «Гробница знатнейшего из знатных поистине народна, ибо создана для того, чтобы на нее смотрели… Эпитафия на церковной стене предназначена для толпы, как и предвыборный плакат». Смерть перестают оценивать как начало новой жизни, и потому могила из врат в иной мир превращается в музейное сооружение, используемое в назидательных целях. В дальнейшем погребения облекаются в квазиантичные одежды, возникают родовые усыпальницы, в качестве надгробий возводятся не кресты, а античные колонны, вазы, скульптуры, распространяется обычай надгробных речей и гражданской панихиды. По православной традиционалистской интерпретации памятник есть камень, а венок — хомут на душе умершего. Широкое распространение получили военные похоронные обряды: почетный караул, салют, оружейный лафет, на который ставится гроб и т. п.

Христианская танатология отвергала обряд кремации: «Если предание земле тел вселяет христианскую веру в воскресение и укрепляет ее, то сожжение умерших легко роднится с антихристианским учением о небытии». На Западе еще Карл Великий рескриптом от 785 запретил сожжение умерших под угрозой смертной казни ослушавшихся. Но, начиная со второй четверти XIX в., многие ученые и общественные деятели стали высказываться в пользу возрождения кремационной практики: филолог Я. Гримм — один из легендарных братьев Гримм — обосновал это, исходя из эстетических соображений, философ Я. Молешотт — экономических, врач Трузон — гигиенических. В 1874 была образована Международная федерация кремации. Наконец, в 1963 Ватикан специальным эдиктом разрешил католикам осуществление погребального обряда данным способом. В нашей стране десакрализация погребальной культуры была легализована Декретом Совнаркома РСФСР «О кладбищах и похоронах» от 7 декабря 1918.

Показательно, что первый кремационный центр в Советской России пытались организовать в пределах Александро-Невской лавры. По опросу ленинградской молодежи в 1929 большинство высказывалось за преобразование кладбищ в парки-кинотеатры и другие развлекательные учреждения.

В современную эпоху десакрализационная тенденция погребения достигла своего апогея. Обращает на себя внимание похоронная церемония, разработанная японским бизнесменом К. Саито, превратившим погребальный обряд в эстрадное шоу: 700-метровый зал, прожектора, искусственный туман, лазерные пушки, туннель и кафе-бар. Другая японская фирма ритуальных услуг предлагает клиентам организацию похорон с использованием видеокассет. Третья ввела в эксплуатацию «дворец погребений» с применением «межгалактических представлений», являющих собой нечто среднее между планетарием и концертом. Десакрализация погребения — это своеобразный индикатор мировоззренческого кризиса современной цивилизации и довольно опасный социальный симптом.

Источ.: Багдасарян В. Э. Ритуальные обычаи в истории повседневной культуры // Человек в российской повседневности. М., 2001;

Он же. История погребальной культуры // Актуальные проблемы методологии и истории культуры. Соликамск, 1998;

Лаврин А. П. Хроники Харона. Энциклопедия смерти. М., 1993;

Станько А. П. Обряд православного погребения (похорон). М., 1992.

МОДЕРН (от фр. moderne — новейший, современный) — стиль в европейском и американском искусстве конца XIX — начала XX в. Мир форм модерна символизировал дух своего времени.

Идейно-философской почвой, на которой родилось «новое искусство», был неоромантизм, возрождавший идеи конфликта между индивидом и обществом, миростроительной миссии художника-демиурга, ведущей роли творческого прозрения в создании произведения искусства. В сочетании с теориями А. Шопенгауэра и Ф. Ницше и с усилением интереса к учениям о скрытых закономерностях саморазвития духа и материи эти идеи приобрели в эстетике модерна самодовлеющее значение иррациональных импульсов к творчеству.

Теоретики модерна — бельгийский архитектор Хенри Ван де Велде и английский архитектор Уильям Моррис — выдвинули утопическую идею «преобразования окружающего мира» посредством красоты. Идея синтеза искусств, основой которого выступала архитектура, способствовала возникновению оригинальной и яркой эстетики модерна, проявившей органическое слияние конструктивных и декоративных элементов. Характерные для архитектуры этого времени дома-иллюзии, дома-растения отрицали симметричность форм, а кованые перила выражали напряженный ритм эпохи. Особое место в стиле модерн занимает творчество испанского архитектора Гауди, дома и парковые композиции которого представляют собой непрерывный поток или бесконечную лиану. При этом любая часть конструкции или декора имела свое символическое религиозное значение. Например, параболические арки отождествлялись со Святой Троицей.

Что касается живописи модерна, то для нее характерны плоскостность, орнаментальность целого в сочетании с включенными в ткань произведения иллюзорными и даже натуралистическими деталями. Художественный язык модерна был во многом воплощением идей и образов символизма. С живописью модерна связаны Поль Гоген, участники группы «Наби» во Франции, Эдвард Мунк в Норвегии, М. А. Врубель и В. М. Васнецов, участники группы «Мир искусства» (А. Н. Бенуа, Л. С. Бакст, К. А. Сомов) в России.

Скульптура модерна отличалась текучестью форм и причудливостью силуэта, примером чего служит позднее творчество Огюста Родена во Франции и работы А. С. Голубкиной в России.

Источ.: Аполлон. Изобразительное и декоративное искусство. Архитектура: Терминологический словарь. М., 1997;

Шейнина Е. Я. Энциклопедия символов. М., 2001.

МОЛОКО — символ детского питания, молодых лет и нежности. Также молоко символизирует изначальную субстанцию рождения жизни на земле вообще. Это отразилось в представлениях разных народов о Млечном Пути. В сказках и аллегориях молочная река с кисельными берегами стала символом изобилия. Для характеристики холеной, не испорченной солнечными лучами кожи также употребляется понятия «молочная». В Японии белая кожа служила символом женской ипостаси, находящейся под покровительством луны.

Поэтому для достижения необходимой белизны молодые женщины пользовались белилами.

Источ.: Шейнина Е. Я. Энциклопедия символов. М., 2001.

МОЛОТОК — наряду с гвоздями является инструментом Страстей Господних и атрибутом матери Константина Великого Елены (ок. 255–330) — христианской святой, которая, согласно ее житию, обнаружила в Святой земле крест, на котором был распят Христос.

Кроме того, молоток в руках у Вулкана — римского бога огня и покровителя кузнечного ремесла — стал символом и эмблемой соответствующей отрасли ремесла.

Источ.: Холл Дж. Словарь сюжетов и символов в искусстве. М., 1999.

МОНАДА (1, I) — символ мудрости. Единица, символом которой служит точка, ассоциируется с домашним очагом, потому что располагается в центре Вселенной. Она представляет первое движение Бездны и возникновение Универсального Ума, или Бога. Число имеет только один параметр — Целостность. Как монолит, имеющий андрогинную природу, единица вмещает в себя все, кроме начала и конца. Как источник вечной мудрости и жизни, она отождествляется со множеством имен: изменчивым Протеем, памятливой Мнемозиной, могучим Атлантом, перворожденная Геей, глубочайшим Тартаром и совершенным Аполлоном Мусагетом.

Единица является основой всех чисел и самой жизни. В Апокрифе Иоанна единое (Монас) ассоциируется с единовластием, над которым ничего нет: «Это Бог истинный и Отец всего, Дух незримый, кто надо всем, кто в нерушимости, кто в свете чистом, — тот, кого никакой свет глаза не может узреть». Из апокрифа видно, что Единый Бог и был Светом, но, когда он увидел, что «это хорошо», тем самым противопоставил себя самому же себе и стал двойственен, т. е. стал вмещать в себя как свет, так и несвет.

В отличие от Айн Соф, свет единицы уже более или менее определенен, несмотря на «совершенство в нерушимости». Его можно сравнить с фотонным светом, образовавшимся, по теории американского физика Гамова, в результате взрыва точки сингулярности.