Меч и роза - Марша Кэнхем

– Решу потом. Но одно я знаю точно: я не могу оставить мужа одного.

– Синьора...

– Кэтрин, если ты вернешься, тебя убьют! – воскликнула Мора, пытаясь образумить ее, но Кэтрин яростно покачала головой:

– Не убьют! Я нужна им живой. Как-никак я дочь сэра Альфреда Эшбрука, видного члена парламента; моя мать – кузина короля, Кэролайн Пенрит. Они просто не посмеют убить меня.

Леди Камерон в отчаянии заломила руки.

– Мора... я должна вернуться. Если я не сумею предотвратить поединок, по крайней мере я прослежу, чтобы он был честным. Я знаю Гамильтона Гарнера. Если Алекс падет мертвым к его ногам, он провозгласит себя победителем. Но если Гарнер проиграет, ему на помощь придут драгуны. Им прекрасно известно, какое вознаграждение назначено за Алекса – живого или мертвого. Алекс готов умереть за свою честь и имя – с этим я могу смириться. Но нельзя допустить, чтобы его заковали в кандалы и увезли прочь, словно дикого зверя.

Не сводя глаз с лица Кэтрин, граф медленно протянул руку:

– Отдайте мне пистолет.

Кэтрин только покрепче сжала оружие обеими руками и подняла ствол повыше, целясь между ясных глаз графа. Перед ней вдруг всплыло лицо Демиена, но она отогнала неожиданное видение и отступила еще на шаг.

– Кэтрин, отдайте оружие, – приказал граф. – Одна вы туда не вернетесь.

Она прикусила губу так сильно, что ощутила солоноватый привкус крови, но не дрогнула.

– Вы – отважная и решительная юная леди... и все-таки вы не слишком умны. – Граф криво усмехнулся. – От нас двоих будет больше толку.

– Двоих?

Он поднял руки ладонями вверх.

– Синьора, это очень капризный пистолет. Достаточно вздрогнуть – и механизм может сработать. Прошу вас, отдайте его мне.

Кэтрин заколебалась.

– А вы меня не обманете?

– Ни в коем случае, синьора. Ваш муж мой добрый друг. Мы вдвоем позаботимся о том, чтобы поединок был честным.

Кэтрин опустила руки, граф шагнул к ней, вынул пистолет из ледяных пальцев, окинул проницательным взглядом бледное лицо Кэтрин и улыбнулся:

– Синьора, безрассудство у вас в крови.

– Вы совершенно правы, – согласилась она, вспоминая признание леди Кэролайн.

– Вы даже не представляете себе, насколько я прав. – Он выпрямился и засунул пистолет за пояс.

Поманив одного из ближайших горцев, граф заметил, что в фиалковых глазах мелькнуло недоверие. Кэтрин успокоилась, только когда поняла, что граф приказывает подвести им лошадей.

Мора была потрясена.

– Вы сошли с ума! Неужели вы и вправду хотите отвезти ее обратно?

Фандуччи помог Кэтрин сесть в седло, стащил потрепанную треуголку и отвесил леди Камерон галантный поклон.

– Синьора, Джованни Альфонсо Фандуччи неизменно верен своему слову – как и храбрые горцы. Не тревожьтесь, я сумею защитить синьору Кэтрин. – Прищелкнув пальцами, он подозвал нескольких горцев. – Они поедут с нами, а остальные проводят вас обратно к мужу. Если мы не вернемся через час, значит, пора присылать подмогу!

Гамильтон Гарнер приминал серебристый вереск, то и дело останавливаясь и поглядывая вдаль, на луг. Он не вернется. Этот лживый, изворотливый негодяй не вернется! Как ему вообще пришло в голову поверить горцу?

– Что, капрал? – Гарнер обернулся и увидел, что капрал Джеффри Питерс смотрит куда-то вдаль, на ближайший склон.

Гамильтон прищурился и тут же ощутил трепет ликования. Из тумана выросла одинокая фигура. Разметавшиеся черные волосы, широко расставленные длинные, сильные ноги... Горец был одет в черные бриджи и белую полотняную рубашку, облегающую массивные плечи и расстегнутую на груди, поросшей густыми черными волосами. Его ладони покоились на рукояти меча, словно выкованного в аду Данте.

Гамильтон Гарнер ощутил невольное восхищение. Черные волосы, черные глаза, сапоги и бриджи резко контрастировали с белизной рубашки, блеском золота и серебра на рукояти меча и приглушенным серым оттенком тумана за спиной Камерона. Этого зрелища было достаточно, чтобы заставить замереть даже человека не робкого десятка, а отряд Гарнера состоял как раз из таких. Даже Кэмпбеллы герцога Аргайла, беспощадные головорезы на поле брани, безудержные хвастуны на пиру, стояли молча, неподвижно, а их лица покрылись испариной.

Гарнер втянул носом бодрящий чистый воздух. Когда он покончит с Камероном, на него будут смотреть с таким же трепетом и почтением. Его будут приветствовать как победителя мифического чудовища, огнедышащего дракона, эта слава возведет его на любую вершину. Камберленд стал героем в день битвы при Куллодене, но ему, тучному и неповоротливому, недоставало геройского облика, а уважение он завоевывал с помощью воинской дисциплины и жестокости. А светловолосый Гамильтон Гарнер поражал мужской красотой, выглядел спасителем, явившимся с небес, чтобы покарать князя тьмы.

Питерс забормотал что-то на ухо Гамильтону, но майор отмахнулся, не желая отвлекаться от острого чувства предвкушения. Его улыбка сменилась хищной усмешкой, он отстегнул ножны со своей привычной тонкой рапирой и велел принести пятифутовый шотландский меч, с которым упражнялся уже несколько месяцев. Если Камерон предпочитает доверить жизнь шотландской стали, он, Гамильтон Гарнер, не имеет ничего против. Обучая солдат новым способам ведения боя с горцами, он окреп, мышцы его рук стали твердыми, как мрамор, выносливость и проворство десятикратно возросли. Он понимал, что в кровавой бойне следует отдавать предпочтение не дуэльной рапире, а обоюдоострому мечу. Предстоял лучший бой в жизни Гарнера, и он хотел завершить этот бой безупречно.

Расстегнув алый китель, Гарнер эффектным жестом отшвырнул его, а затем избавился и от аккуратно напудренного и завитого парика с косицей, и его золотистые волосы блеснули под солнцем. Расправив складки отделанного кружевом шейного платка, он одернул белый стеганый атласный жилет.

– Капрал Питерс, вам поручается сдерживать солдат: я не хочу, чтобы повторилось то же самое, что в Куллодене. Никто не должен вмешиваться, ясно?

– Конечно, сэр. Но если все-таки... если у мятежника окажутся преимущества...

Гамильтон смерил молодого офицера уничтожающим взглядом. Мальчишеское лицо Питерса с недавних пор было обезображено шрамами, а желание отомстить тем, кто изуродовал его, пылало под стать жажде мести Гамильтона.

– Капрал, если я не сумею справиться с изможденным, искалеченным противником, значит, он заслуживает звания победителя. Но пока я твердо стою на ногах, вмешательства я не потерплю.

Стальной блеск в глазах Гарнера не испугал Питерса.

– А если вы упадете? Если шотландец...

– Если он победит, капрал, – перебил майор, – вы будете в точности следовать полученным приказам. Этот поединок – мое личное дело, он не имеет никакого отношения к особому распоряжению генерала Камберленда.