Красное море под красным небом - Скотт Линч

— Да я никого и не убила, — сказала Дракаста. Она извлекла саблю из горла мертвеца, вытерла ее о брюки Неры и быстро поцеловала его в щеку. — Ваш человек умер несколько минут назад. Мой врач говорит, что остальных раненых она может спасти.

Она развернула Неру, перерезала веревку на его руках и с улыбкой подтолкнула к Локки.

— Верните его к его людям, Ревелл, а потом любезно освободите тайник от бремени.

— Есть, капитан.

После этого они начали раздевать «Зимородок» энергичнее, чем новобрачные раздевают друг друга в первую ночь. Локки чувствовал, как рассеивается усталость: он принимал участие в грандиозном грабеже; столько добычи — по весу — ему не приходилось таскать никогда в жизни. Он переходил от одной группы моряков к другой; матросы с «Орхидеи» охотно смеялись и шутили, но работали споро и аккуратно.

Вначале унесли все движимое и относительно ценное: бутылки вина, костюмы капитана Неры, мешки с кофе и чаем из камбуза, несколько самострелов из небольшого арсенала «Зимородка». Дракаста лично оценила набор навигационных инструментов и корабельных часов, оставив Нере лишь самое необходимое для того, чтобы привести «Зимородок» в порт.

Затем Утгар и боцман обошли «флейту» с носа до кормы, выжившие матросы из вахты поденщиков под их командой перетаскивали запасы и морское оборудование: алхимический мел, запасные паруса, плотницкий инструмент, бочонки со смолой и множество тросов.

— Славно прибарахлились, — сказал Утгар, нагружая Локки пятьюдесятью фунтами тросов и ящиком с металлическими напильниками. — В Порту Расточительности все это стоит дорого. Всегда полезно иметь на борту запас.

Последним по времени (но не по значению) шел груз «Зимородка». Все люки трюмов были раскрыты, и между кораблями натянули почти невообразимую сеть блоков и тросов. К полудню все ящики, бочки и тюки в промасленной ткани перетащили на борт «Орхидеи». Там было все, о чем говорил Нера, и еще многое другое: скипидар, ведьмино дерево, шелка, мехи с отличным желтым вином и бесчисленные громоздкие бочки с пряностями. Воздух наполнил запах гвоздики, мускатного ореха и имбиря; после двух часов работы у лебедки Локки был весь перемазан коричневой смесью пота с молотой корицей.

В пятом часу пополудни Дракаста остановила насильственное перемещение богатств. «Ядовитая орхидея» низко просела в блестящей воде, а «флейта» стала легкой, как пустая оболочка насекомого, побывавшего в лапах паука. Конечно, экипаж Дракасты забрал далеко не все. На «Зимородке» остались бочки с водой, солониной, дешевым элем и слабым розовым вином. Оставили даже несколько корзин и ящиков с ценными грузами — те, что, по мнению Дракасты, лежали слишком глубоко и их трудно было изъять. Тем не менее грабеж был основательным. Любой получатель товаров был бы счастлив, если бы его груз в порту разгружали так стремительно.

На гакаборте «Зимородка» провели короткую церемонию: Замира в качестве служительницы Ионо благословила мертвых с обоих кораблей. Затем трупы, зашитые в саваны, с привязанным вместо груза оружием Избавителей опустили в воду. Самих Избавителей сбросили за борт без единого слова.

— Это не в знак неуважения к ним, — объяснил Утгар, когда Локки шепотом сказал ему об этом. — Согласно их вере, в миг смерти их благословляют их боги. И совсем не важно, если потом язычника просто бросают за борт. Полезно знать на случай, если придется еще раз с ними встретиться, верно?

Весь день Локки почти не видел Жеана, и оба они как будто старательно поддерживали это разъединение. Локки занялся физической работой, а Жеан остался на юте с Дельмастро. И до самого вечера, до той минуты, когда вахту поденщиков погнали на посвящение, у них не было возможности поговорить.

3

Все новопосвященные и половина остальных моряков «Орхидеи» на «веселой вахте» разогревали себя щедрыми порциями отличных восточных вин, взятых на «Зимородке». Некоторые этикетки и сорта Локки узнавал. Вино, которое в Каморре стоило не менее двадцати крон за бутылку, здесь пили, как пиво, поливали им празднующих или просто расплескивали на палубу. Теперь моряки с «Орхидеи», мужчины и женщины, свободно смешивались с моряками с «Вестника». То и дело затевались игры в кости, борьба, песни. Повсюду принимались предложения, высказанные и невысказанные. Джабрил уже с час назад исчез внизу с женщиной из экипажа «Орхидеи».

Локки смотрел на все это из тени под ютом. Трап, ведущий с юта на палубу, с правого борта неплотно примыкал к планширу; здесь оставалось довольно места, чтобы удобно разместиться. Когда Локки-«Ревелл» проходил по палубе, его приветствовали, тепло и доброжелательно. Но теперь, когда он нашел себе укромное местечко, как будто никто его не хватился. В руках он держал кожаный мех, полный голубоокого вина. Вино это стоило в серебре столько же, сколько оно весит, но Локки к нему не притрагивался.

За толпой смеющихся и пьющих моряков Локки видел у противоположного борта Жеана. Рядом появилась миниатюрная женщина и протянула к Жеану руки. Локки отвернулся.

Корабль резал воду, похожую на блестящее желе с шапками белой пены. Всю ночь «Орхидея» шла быстро и устойчиво. Нагруженная, она меньше поддавалась качке и разрезала небольшие волны, как воздух.

— Когда я училась на старпома, — сказала капитан Дракаста, — и впервые пошла в плавание с офицерским кортиком, я солгала капитану. Не созналась, что украла бутылку вина.

Она говорила негромко. Вздрогнув, Локки оглянулся и увидел, что Замира стоит прямо над ним, у поручня трапа.

— Не я одна, — продолжала она. — Нас было восемь в каюте учеников. Мы «позаимствовали» бутылку из личных запасов капитана, и нам следовало бросить ее за борт, когда мы покончили с ней.

— Это было… во флоте Сируна?

— В Великих Морских Силах Сируна Вечного. — Зубы Дракасты сверкали в полутьме белым полумесяцем, как пена за бортом. — Капитан могла приказать выпороть нас, или понизить в звании, или даже предать на суше суду за кражу. Но она просто приказала нам снять с грот-мачты главный рей. Конечно, запасной рей у нас был. Но она заставила нас соскрести лак с этого рея… он дубовый, знаете, десять футов в длину и толщиной с ногу. Капитан отобрала наши кортики и сказала, что вернет, когда мы съедим весь этот рей. Кусочек за кусочком, до последней щепки.

— Съедите?

— По футу с четвертью прочного дуба на каждого из нас, — сказала Дракаста. — Как мы это сделаем, наше дело. Потребовался месяц. Мы испробовали все. Срезали, соскребали, кипятили, разжевывали. Мы использовали сотни уловок, чтобы сделать древесину съедобной, и глотали ее — по несколько ложек или глотков ежедневно. Большинство заболели, но продолжали есть этот проклятый рей.