Волчьи игры - Людмила Астахова

«Как? Как она могла? Как она могла завести какие-то дела с северянином?» – терзался Джэйфф всю дорогу в «Черный Лебедь». И до такой степени сам себя распалил, что на Элайн едва ли не с кулаками бросился.

Телохранители леди Конри его, конечно, остановили на пороге игорного дома, скрутили и даже собирались чуть-чуть побить, но вовремя вмешалась хозяйка.

– Прекратить! Немедленно!

– Но, госпожа... Вы же сами приказали в таком виде не пущать, – оправдывался головорез.

Черная Волчица не на шутку осерчала.

– Господина Эрмида я вам трогать не позволяла. Он – мой друг!

Ах, какой хищной зеленью сверкали ее глаза! Сколь преисполнен был праведного гнева ее дух!

И стоило ему сказать: «Ваших проблем с господином Фэлтсом больше нет», как Элайн сама подставила плечико и, бережно поддерживая, отвела Элира в уютный домик. Прямо в спальню. И ничего удивительного. Женщины любят раненых героев. А еще они любят врачевать раны мужчин с множеством старых шрамов по всему телу – смуглому, поджарому и мускулистому.

– Он оказался северянином.

– Морайг! – испуганно охнула леди Конри. – У меня сразу же появилось такое странное чувство...

– Тоска и печаль?

– Должно быть. Я весь вечер после встречи не могла избавиться от грустных мыслей.

Джэйфф, внимательно слушавший, вздрогнул.

– О! Я сделала вам больно?

– Нет, конечно. Вы все делаете правильно.

Женщина как раз смазывала бальзамом неглубокий порез на груди шуриа, прикасаясь очень нежно, почти лаская. Впрочем, это и в самом деле была ласка. Джэйфф выяснил это опытным путем.

– Что это вы делаете? – спросила Элайн, едва он прервал поцелуй.

– А на что похоже?

Отвечать вопросом на вопрос – это очень по-шуриански. И улыбаться самым невинным образом – тоже.

А еще мужчины народа Шиларджи всегда полагали святотатственным пренебрежением законами Жизни отказывать в близости женщине, уже разомлевшей от поцелуев. Нехорошо это, некрасиво.

К тому же расчет, настойчиво звавший Джэйффа Элира в спальню к ролфийке, оказался верным – она проговорилась. Стоило шуриа завести разговор про северянина, как леди Конри глубокомысленно молвила:

– Да, я знаю, что вы считаете их живыми мертвецами. Мне говорили.

Голова женщины лежала у него на плече, и Элайн никак не могла видеть мимолетную ухмылочку, зазмеившуюся на его устах. «Ага!» – сказал себе Элир.

Удачно сочетать приятное с полезным считалось истинно шурианской добродетелью.

Кэйррон ир-Сэйган, капрал

Недоброжелатели, каковых у племени детей Морайг наберется немало, в один голос твердят обычно: ролфи сильны только в стае. Но стоит лишить зубастых сыновей Архипелага вожака, как они разбегаются кто куда, поджав хвосты и подвывая от страха. Немного в том правды, конечно, но и не все – ложь. В строю, среди своих, когда справа и слева – плечи товарищей, а впереди – командир под стягом Бегущего Волка, сражаться всяко легче, чем в одиночку! Да и приказ нужен – как же без приказа-то? Однако поставь за спиной у одинокого ролфи пару его женщин, за жизнь, честь и имущество которых нести ответ придется перед самой грозной Локкой и ее Сестрами... Тут поневоле станешь храбрым, свирепым и сообразительным, потому что куда деваться-то?

В случае ир-Сэйгана ситуация осложнялась тем, что одна из... м-м... подотчетных женщин была его командиром, а вторая – и вовсе Священной Невестой, чье слово – воля самой Глэнны. Положеньице – врагу не пожелаешь, причем один раз он уже доверие не оправдал. Вот почему, заслышав характерный плеск воды в ночи, ролфи на мгновение опешил, отчаянно нуждаясь в четком, грамотном приказе. Ведь поставила же Локка над ним командира, пусть даже и в юбке! Но между Сэйганом и эрной Кэдвен – целая палуба, и несколько дверей, и еще невесть сколько тех, кто может помешать ему получить приказание и закрыть собой Священную Невесту. Так что решать пришлось самому, и быстро.

Причин, по которым к стоящему на реке близ пустынного берега пароходу направляются лодки, могло быть множество. К примеру, капитан «Скорого» мог взять дрова или уголь для топок, или послать за лоцманом, или... Но с чего бы тогда подкрадываться в темноте, ни огней не зажигая, ни окликая вахтенного?

«Пусть лучше я опозорюсь снова, чем они пострадают, – решил капрал и вздохнул. – Прости, добрый кораблик, но придется мне нарушить твои правила!»

Разумеется, файристяне проследили, чтобы все личное оружие ставших весьма воинственными сограждан-пассажиров еще перед сходнями было сдано помощнику капитана и надежно заперто в специальном несгораемом ларе. Естественно, разоружить они попытались и злобных клыкастых ролфей. Однако эрна Кэдвен, брезгливо выпятив губу, обронила, что ее скейн, демонстративно висевший на поясе, есть непременная деталь национального костюма, потребовать от нее сдать оружие может только ее сюзерен, а все прочие поползновения – суть покушение на ее офицерскую и дворянскую честь. Связываться с надменной ролфийской владетельницей не рискнул даже пароходный служитель, и скейн остался на положенном ему месте. Лезть же под юбку к эрне капитану в поисках прочего ее арсенала охотников не нашлось. Впрочем, оба пистолета и запас патронов ее посвященная милость предусмотрительно спрятала среди юбок Ее Священной Особы княгини Шантийской, так что даже обыск создал бы проблемы не отважной эрне, а излишне бдительным речникам. Что до Сэйгана, то его собственный скейн также признали декоративным элементом униформы, а обыскивать толком эти файристянские смески все равно не умели. При желании капрал смог бы протащить на борт «Скорого» пушку-трехфунтовку, не то что пару барабанных пистолетов и пехотную лопатку – самое грозное свое оружие.

Настороженно прислушиваясь, он переложил один из пистолетов в карман, чтобы оставался под рукой. Нужно попасть на корму. В случае чего надо суметь быстро добраться до женщин, пусть даже придется прыгать... или ползти по борту?

Ага, вот оно! Глухой звук удара дерева о дерево, шорох, скрип...

Выстрел!

Вслух благодаря Локку, Морайг и Глэнну за то, что уродился он у мамаши таким предусмотрительным, Сэйган метнулся под ближайшую лежанку и, извиваясь, словно какой-то ползучий кузен, устремился в сторону кормы. Почти прижимаясь ухом к палубному настилу, он слышал, что там, внизу, закричали перепуганные женщины в своем запертом «отделении». Если это ограбление, нечего и думать пробиваться к ним через дверь...

Еще один выстрел! – показалось, что прямо в ухо. «Старье, гладкоствол кремневый...» Сэйган потряс головой, но высовываться из своего укрытия не стал. Встревоженные пассажиры гудели и восклицали: кто-то громко требовал позвать капитана, другие бранились и сетовали на отсутствие оружия... Чьи-то огромные сапожищи чуть не отдавили капралу руку, а на спину ему вдруг свалился то ли тюк, то ли сундук, а может, и корзина. Возмущенные вопли и проклятья почти оглушили юношу, но он не перестал ползти и не собирался оглядываться.