Конго Реквием - Жан-Кристоф Гранже

– Когда дело закрыли, почему было не уничтожить Фарабо?

– Из осторожности. Я еще не закончил с Морванами. В нужный момент мне понадобился бы конкретный виновник. Я подождал, пока все не уляжется, и направил Изабель по следам Гаэль. Я хотел воспользоваться отъездом защитников клана в Африку, чтобы вернуться к своей мести.

– Я вам признателен.

– Твоя слабость и трусость ни для кого не секрет. Кстати, я задаюсь вопросом, что на тебя нашло, что ты полез в пасть к волку…

Только не давать ему над этим подумать.

– Но Изабель Барер умерла, а Эрван вернулся, – увел разговор Лоик.

– Я бы с этим справился: все испортила та ищейка, когда отправилась в Лувсьен. ДНК Фарабо была повсюду в доме. Уже наутро Эрван явился в Локирек. И мы пошли по новому кругу. Виар, который боялся, как бы не открылось участие правительства в этом бардаке, приказал убить Хосе Фернандеса, санитара, который слишком много знал. Но главной проблемой оставался гуляющий на воле Фарабо…

Лоику стала понятна оборотная сторона последнего действия.

– Вы помогли ему?

– Он связался со мной. Ему нужны были препараты. Это я указал ему на прачечную в Жанвилье. Я сказал себе, что он может закончить работу. Почему бы и нет, в конце-то концов? Настоящий Человек-гвоздь перехватывает факел…

– Вы заставили его вернуться в Шарко?

– Нет. Он сам пробрался: у него началась ломка.

– Какая ломка? Он же не проходил курс лечения.

– Верно, но уже давно он выживал только благодаря коктейлю моего собственного изобретения.

Значит, те медикаменты, которые нашли в Лувсьене, не имели никакого отношения к вакцине. Еще один ложный след…

– В то же время, – продолжил психиатр, – Виар предупредил меня, что вы будете хоронить Старика на Бреа. Я и мечтать не мог о более удачном совпадении. Я спустил своего пса на то, что осталось от клана.

Тело Гаэль, лежащее в спальне. Он не умрет, не отомстив. Машинально Лоик сосредоточился на пистолете, наставленном на него. Он должен оказаться быстрее… но только в нужный момент.

– Вы были с ним? – спросил он, контролируя свой голос.

– Нет. За Шарко следят. Я должен был играть свою официальную роль. Я только одолжил Фарабо «зодиак». Он был вооружен. Воспользовался эффектом неожиданности. Все должно было окончиться той ночью. Последние Морваны истреблены, виновный подан правосудию на блюдечке.

Сидя на корточках, Лоик продолжал слушать, но его чутье одержало верх. Он буквально ощущал в воздухе дрожь, напряжение, означающее начало обратного отсчета. Ласей сейчас выстрелит. Он должен оказаться быстрее, если не хочет закончить в качестве удобрения на огороде для психов.

– И что теперь? – спросил он, внутренне готовясь.

– «Фармакон» продолжит действовать: скоро я излечусь от собственной жестокости. Мои рецепторы будут блокированы. Как у автомобиля, моя регулировка будет подконтрольна.

Лоик пошел на провокацию:

– Всю жизнь вами управлял страх, а теперь вы надеетесь, что эту функцию возьмет на себя химия. Не вижу, в чем смысл всей истории.

– Ты забываешь главное. Я открыл настоящую вакцину от жестокости. Мы справимся с негативными эффектами первого этапа и вскоре будем использовать ее на преступниках, чтобы исключить любые рецидивы.

Как бы не так. Плевать было Ласею на понижение криминальной статистики, и, кстати, государство давно махнуло на него рукой. Он остался один со своей вакциной и безумием.

– Мои исследования принесли плоды, – все же заключил тот. – И в личном плане я одержал победу. Я побывал во всех излучинах физической жестокости, в девственных областях освобожденного зла. А по возвращении уничтожил клан Морванов. Остался только ты…

У де Пернека не хватило времени нажать на спуск: у него оказалось перерезано горло. Любуясь, как алые брызги разлетаются по белой стене, в манере Джексона Поллока, Лоик отступил, завороженный тем, что оказался быстрее, и пораженный наивностью самого психиатра.

Как человек с таким интеллектуальным потенциалом мог подумать, что его добыча полезла в подобную ловушку невооруженной? Наркоман со стажем, который пошел на риск передоза, чтобы стать троянским конем? Выживший из вырезанного клана? Сын Грегуара Грозного? Мания величия лекаря его и сгубила. Фальшивый паспорт Лоика был всего лишь уловкой: он ни секунды не надеялся обмануть Ласея. Он знал, что медик узнает его и прикончит подальше от чужих глаз.

Ласей упал на колени с гримасой изумления. Несчастный мудак все еще не верил. Его пушка валялась рядом на расстоянии вытянутой руки, но он был слишком занят, зажимая пальцами рану и пытаясь удержать еще несколько секунд жизни.

У любого нарка есть план «Б», хитрость, чтобы выпутаться в случае нападения. На протяжении лет тайным оружием Лоика было бритвенное лезвие, приклеенное на затылке, под волосами. У него вошло в привычку выбривать там место размером с билетик в метро – он называл это «стелить пеленку». Достаточно было приклеить лезвие на этот прямоугольник, и все шито-крыто. Разумеется, он никогда бы его не использовал – слишком большой трус, – но само его наличие действовало успокаивающе. Он снова прибегнул к этому способу перед отъездом в Локирек. Медики перевезли его, реанимировали, лечили, так и не обнаружив оружия. Только улица и учит по-настоящему.

Ласей упал головой вперед к ногам Лоика. Последняя судорога подбросила его в луже собственной крови. Лоик отстранился, посмотрел на бритвенное лезвие в своей руке и улыбнулся: после передоза и ночей на химических препаратах его рефлексы ничуть не пострадали. В этом простом факте он увидел обнадеживающий знак. И таких знаков было еще немало. Рожденный из смерти, он шел к жизни, и та расстилалась перед ним.

Он встал на колени и вложил в руку говнюка режущее оружие. Мерзкая манипуляция в кровавой грязи, где смешались пальцы, гемоглобин, металл… Он схватил девятимиллиметровый и отступил, чтобы посмотреть на труп. Есть надежда, что сойдет за самоубийство: после трагедии с ускользнувшим подопечным директор спецбольницы мог решить, что пора ставить точку. Но на самом деле ему было плевать. Виар со товарищи замнут дело и проследят, чтобы никто не ворошил тлеющие угли.

Лоик порылся в карманах мертвеца и нашел пульт от видеокамер. В коридор, даже не бросив взгляда на поверженного врага. Он был во втором состоянии, в чем-то вроде галлюцинаторного транса, но легкого и размытого, который вызывал у него ощущение, что он скорее летит, чем идет.

Главным было выбраться отсюда и сбежать через ланды. Прекрасный крупный план для финальных титров.

Запах травы и соли, сиреневая тень высокого дуба на краю сада, прилив. Снова на Бреа, несколькими месяцами позже. Весна чувствуется повсюду. Дольки света и сумасшедшие запахи. Брат в шезлонге, наконец-то оправившийся от ран, – и даже голос к нему вернулся. Три часа пополудни. Лоик принес поднос с аюрведическим чаем и керамические чашки. Эрван скорчил гримасу. Их смех затерялся в солнце, потом они принялись молча потягивать напиток.

Лоику удалось выбраться из Института Шарко без проблем. Он даже сумел заглянуть в свою палату и забрать одежду с паспортом, а затем растворился в сумерках. Расследование пришло к выводу о самоубийстве Ласея, как он и надеялся. Виар поспешил прикрыть дело, а потом нанес визит младшему Морвану. Сделка с полуслова. Мир в обмен на молчание братьев. Мистер Прыщ отбыл, будто его и не было, уже весь в хлопотах, как бы ему занять место Старика на площади Бово.

Мэгги умерла 21 декабря 2012 года. В очередной раз Лоик занялся организацией похорон. С согласия Эрвана он положил ее в землю на Бреа, рядом с Грегуаром: каждый был кошмаром другого, пусть и дальше грезят вместе. Они оставили Гаэль, их леди д’Арбанвиль, одинокой на кладбище Монпарнас в ожидании, пока они к ней не присоединятся под землей.

Лоик так больше и не вернулся в «Firefly Capital». Придурки, которые там пахали, как-то крутились без него несколько недель, вот пусть и продолжают в том же духе. Следующие месяцы он провел, занимаясь братом и пытаясь медленно сблизиться с детьми. София оценила его усилия, и условия развода переменились. Однако они ни разу даже не заговорили о том, чтобы снова сойтись: Лоик отказался от кокаина, но не стал при этом идеальным мужем. Кстати, он и интересовался только Милой и Лоренцо: хотел понять их, разделить их мир и не скучать с ними рядом. А для этого он должен был посвятить им все свое сердце – не разбрасываясь на женщину. Когда он оставался без потомства, то занимался спортом или читал пояснения к «Алмазной колеснице».

Он подробно рассказал Эрвану о своем последнем путешествии: старший одобрил. По молчаливому соглашению сила и власть отныне распределялись между обоими братьями. И больше они никогда не говорили о том деле. Иногда неохотно упоминали Гаэль – так едва касаются незажившей раны. Вспоминали и Старика, из-за какой-нибудь мелочи, забавной истории, но никогда Мэгги, которая унесла свою загадку в могилу. Убийца, жертва, манипулятор, безответная, любящая, ненавидящая: картинка расплывалась.