Однокурсники - Эрик Сигал

— Я ухожу, — коротко бросил он.

— Куда?

— Обратно в часть.

— Ты с ума сошел. Они не смогут ничего сделать. Кроме того, ты же уволился.

— Не знаю, как тебе объяснить, Ева, — настойчиво заговорил он. — Я же полжизни провел, гоняясь за теми убийцами, которые сидят сейчас в тюрьме. Выпустить их на волю значит свести на нет все, чего мы добились. Весь мир превратится в игровую площадку для террористов.

Глаза ее стали наполняться слезами.

— Джейсон, ты единственный из всех, кого я любила и еще не потеряла. Может быть, хватит жертвовать собой? Твоим детям нужен отец, а не герой…

И она замолчала, понимая, что никакими словами его не остановить. Он хоть и стоял еще перед ней, но мыслями уже отсутствовал, и ей было больно.

— Почему, Джейсон? — спросила она. — Почему это всегда должен быть ты?

— Вообще-то ты научила меня этому, Ева, — мягко ответил он. — Для чего же еще существует эта страна, как не для защиты своих граждан, где бы они ни находились?

Ева тихо плакала у него на груди, понимая, что сделала из него слишком хорошего еврея. Любовь к Израилю возобладала в нем даже над теми чувствами, которые он испытывал к собственной семье.

И она его отпустила. Даже не сказав, что опять ждет ребенка.

— Вали отсюда к черту, саба. Это работа для молодых мужчин.

— Кончай, Йони, — упорствовал Джейсон, — если будет операция, я хочу в ней участвовать.

— Послушай, кто тебе сказал, что будет? Правительство считает, что это слишком рискованно. А если совсем откровенно, мы не можем предложить ни одного плана действий, в котором шансов было бы хотя бы пятьдесят на пятьдесят.

— Тогда, может, допустите меня к участию в оперативных совещаниях? Слава богу, я еще не так стар, чтобы думать.

Этот спор прервал генерал-майор Цви Дорон, бывший глава «Сайерета», а теперь командующий всеми специальными воздушно-десантными силами.

— Вот что, парни, — рявкнул он, — некогда пререкаться. А ты что здесь делаешь, Гилберт?

— Явился на службу, Цви.

— Слушай, — строго сказал Йони, — мы столкнулись с очень трудной задачей, и бесценное время уходит. Поэтому даю шестьдесят секунд на то, чтобы ты меня убедил, почему караульным не следует выкидывать тебя отсюда. А теперь говори, только быстро.

— Ладно, — начал он, отчаянно подбирая нужные аргументы. — Когда создавалась группа для захвата Адольфа Эйхмана, вы умышленно брали туда бывших узников концлагерей, ибо нет никого храбрее и надежнее, чем бывшая жертва, у которой есть шанс отомстить.

Он замолчал на мгновение, а потом договорил:

— Я тоже жертва. Эти звери убили женщину, которая была моей первой любовью. И вы не найдете никого во всем подразделении, кто больше меня желал бы расквитаться с ними — чтобы другие люди не испытали той боли, с которой я живу на этом свете.

Джейсон, не стесняясь, утер щеки рукавом. И в заключение сказал:

— Кроме того, лучше меня у вас солдат нет.

Цви и Йони переглянулись, все еще пребывая в нерешительности.

Наконец военачальник заговорил:

— Слушайте, вся эта операция — сплошное безумие. Если разрешат ее проводить, может, такие психи, как Гилберт, нам и пригодятся.

Пока в «Сайерете» разрабатывали план сражения, правительство Израиля все еще пыталось вести переговоры с террористами — по крайней мере, чтобы выиграть время.

По прошествии сорока восьми часов пассажиров, не являвшихся гражданами Израиля, отпустили и доставили самолетом во Францию, где они поделились душераздирающими подробностями о захвате. О том, что среди пассажиров, как в нацистских концлагерях, провели «селекцию» и израильских заложников поместили в отдельном помещении.

Кабинет министров испытывал растущее давление со стороны общественности — пойти навстречу требованиям террористов ради спасения нескольких десятков жизней невинных людей. Правительство уже готово было уступить, когда для доклада прибыл генерал-майор Цви Дорон, сообщивший о том, что его штаб разработал план операции по освобождению заложников с применением военной силы. Генерал изложил все детали операции, и министры согласились обдумать все и принять решение.

А Дорон тем временем вернулся к своим бойцам, чтобы снова и снова отрабатывать высадку десанта в Энтеббе.

Оказалось, в свое время израильские инженеры помогали строить старый аэропорт в Уганде, и у них сохранились подробные чертежи, по которым удалось воссоздать макет здания в натуральную величину. А на основании свидетельств, полученных от заложников, отпущенных в Париж, стало возможным определить, где содержатся остальные пленники.

Как один из опытных бойцов спецназа, Джейсон участвовал в обсуждении материально-технического обеспечения операции. Лететь на такое огромное расстояние большими силами было невозможно, поэтому успех данного предприятия зависел от фактора неожиданности.

Огромные транспортные самолеты «Геркулес С-130» армии Израиля были тихоходными, но зато дальность их полета позволяла добраться до места. Но что делать потом — как освободить заложников и посадить всех людей в самолеты прежде, чем на них обрушатся все вооруженные силы Уганды?

Они тщательно просматривали документальные фильмы об Уганде и увидели кадры, где лидер этой страны, Иди Амин, разъезжает по Кампале в своем длинном черном «мерседесе».

— Вот что нам нужно, — загорелся Джейсон. — Если удастся обмануть охранников, которые решат, будто это приехал Амин, то можно выиграть время — драгоценных пятнадцать-двадцать секунд, — пока они там разберутся, что к чему.

— Хорошая идея, — сказал Цви. Он повернулся к своему адъютанту и приказал: — Найдите нам «мерседес».

Они решили взять специально отобранный отряд из двухсот человек, несколько джипов с вездеходами и распределить все по трем транспортным самолетам. Четвертый «Геркулес» будет служить в качестве воздушного лазарета. Они рассчитали, что потери у них составят от десяти до пятидесяти человек — при удачном стечении обстоятельств.

Во второй половине дня приехал адъютант с единственным «мерседесом», который ему удалось найти. Это была белая машина с дизельным двигателем, которая чихала и кашляла, как кляча, страдающая астмой.

— Эта рухлядь никуда не годится, — сказал Цви. — Даже если мы ее перекрасим, проклятый стук мотора выдаст нас до того, как мы сдвинемся с места.

— Погодите, — предложил Йони, — может, Гилберт попробует перебрать двигатель? Он ведь у нас еще нестарый служака, вполне может моторы ремонтировать.

— Спасибо тебе, мой дорогой, — язвительно произнес Джейсон. — Достаньте мне инструменты, и эта развалина станет бесшумной, как лимузин последней модели.

Весь вечер и ночь напролет он потел над старинным автомобилем, регулируя его двигатель. Затем он следил за тем, как несколько других коммандос перекрашивали из распылителя машину в черный цвет. Но транспортному средству все еще недоставало некоторых деталей, список которых он передал Йони.

— Ты думаешь, мы пошлем кого-то в Германию за этими запчастями? — спросил его молодой офицер.

— Я думаю, надо бы соображать быстрее, раз ты учился в Гарварде, — сострил в ответ Джейсон. — Необходимо найти несколько «мерседесов» — такси и украсть нужные части.

Йони улыбнулся и отправился решать, кто из его людей больше походит на автомобильных воров.

В пятницу спецназовцы провели полную генеральную репетицию операции в созданном ими макете старого терминала. Судя по секундомеру, все заняло шестьдесят семь минут — начиная с воображаемой высадки до эвакуации людей и взлета самолета.

— Так не годится, — сказал Йони своим уставшим бойцам. — Если мы не уложимся в шестьдесят минут — никуда не полетим.

Они сделали перерыв, чтобы пообедать сухими пайками, а затем снова повторили все действия от начала и до конца. На этот раз у них ушло пятьдесят девять минут тридцать секунд.

После окончания тренировочных маневров Йони собрал своих людей и сделал краткое сообщение:

— Срок ультиматума террористов истекает завтра вечером. В это время, по их словам, они начнут расстреливать заложников. Мы должны прибыть на место до того, как это случится. Беда в том, что кабинет министров будет рассматривать наш план только завтра утром. Поэтому надо быть готовыми к началу операции, и будем надеяться, что нам пришлют радиограмму с приказом приступать к ее выполнению.

Молодые бойцы разошлись и отправились в смежную комнату, где находились их спальные мешки. Только Джейсон остался, чтобы поговорить с Йони.

— Спасибо за помощь, — сказал Йони, — честное слово, я рад, что ты был с нами.

— Но разве я не лечу?

— Слушай, — спокойно произнес Йони. — Этим ребятам в среднем около двадцати трех лет. А тебе почти сорок. К этому возрасту даже великие спортсмены выдыхаются. Реакция у них уже не та — иногда доля секунды решает все.