Бешеный прапорщик. Части 1-9 - Зурков Игорь

   Головняк уходит вперед, мы трогаемся следом. Идем по тропинке параллельно дороге вдоль Нарева, ищем ближайшую переправу. Не думаю, что у кайзера в свите одни дураки собрались, наверняка нашелся уже умник, который дал команду зачистить крепость и одновременно с этим создать кольцо оцепления с радиусом в дневной переход. А мы не сможем двигаться на форсаже, в группе - неподготовленные люди. Значит, придется идти очень тихо и незаметно, чтобы ни одна немецкая мордочка не чухнулась. И во что бы то ни стало как можно быстрее попасть на другой берег, чтобы вырваться на оперативный простор. Через пару верст в Нарев должна впадать Вкра, и, судя по карте, там есть удобное место...

   Переправы нашли там, где и ожидали, недалеко от слияния двух рек. Разведка чирикнула "Стоп", потом из кустов материализовался боец, который обрадовал нас новостью. Два типичных армейских понтонных моста ждали нас в двух десятках шагов друг от друга. Охраняемые полувзводом гансов-саперов. Причем, "охраняемые", наверное, было громко сказано. В отсветах костров мы насчитали пару часовых на этом берегу, и пару - на том. Остальные или ужинали рядом с палаткой, или усиленно к этому готовились. Вот и хорошо! Несколько часов придется подождать, заодно и сами отдохнем. А там будет видно.

   Возвращаюсь к основной группе, выставляю охранение, командую привал. И еще раз очень вовремя напоминаю господам офицерам, которые полезли в карманы за папиросами, о вреде курения под самым носом у противника. А теперь виртуально посыпаю голову пеплом и иду разговаривать с медсестричкой. Которая сидит, прислонившись спиной к дереву и зажмурившись. Присаживаюсь на колено, чтобы было удобней разговаривать.

   - Мадмуазель... Простите Бога ради! В этой суматохе не нашел времени представиться. Подпоручик Гуров Денис Анатольевич. Нужно было сделать это гораздо раньше, но... Простите великодушно, виной тому определенные форс-мажорные обстоятельства.

   Она открывает глаза, слегка морщится, устаиваясь поудобней:

   - Анна Сергеевна Снегирева... Оставьте, Денис Анатольевич, я - не в обиде. Знаю, чем были заняты в крепости... И спасибо Вам большое за то, что не оставили одну в беде. - Снова появляется болезненная гримаска. - Только, боюсь, буду задерживать вас. Непривычна я к таким прогулкам.

   - Ничего страшного, сейчас правильное направление важнее скорости... Не сочтите за фамильярность, расшнуруйте ботинки, дайте ножкам отдохнуть. Времени на это у нас предостаточно.

   Решив, что после переодевания в мужскую одежду, ее репутации уже ничего не сможет повредить, она распускает шнурки, снимает обувку и, с видимым наслаждением, шевелит пальцами ног.

   - Анна Сергеевна, если не секрет, как Вы оказались одна в казарме?.. Прятались?..

   Медсестричка серьезнеет, лицо становится строгим, в голосе появляется горечь:

   - Госпиталь находился рядом со складами. Вчера какие-то солдаты взломали ворота и разграбили их, а что не смогли унести - подожгли. Позже огонь перекинулся к нам на крышу.

  Мы, шестеро сестер милосердия, стали вытаскивать раненых, а в это время санитары, пьяные после грабежей, избивали Илью Ивановича и Андрея Сергеевича, наших докторов, припомнив им строгие порядки. На нас никто не обращал внимания, помогали только трое студентов-вольноопределяющихся...

   ... А потом появились германцы. Они согнали всех в одно место и запретили расходиться. Мы так стояли около часа, потом раненых, которые могли ходить, построили в колонну и куда-то повели под охраной. А после принялись за нас... Сначала какой-то унтер-офицер объявил, что мы будем обысканы... И солдаты начали нас просто лапать. Потом двое схватили меня за локти и куда-то потащили. Я даже сопротивляться не могла...

   По дороге их остановил офицер, и я, воспользовавшись заминкой, убежала и спряталась в первой попавшейся казарме. Потом долго бродила по коридорам из каземата в каземат, пока не услышала шаги и не спряталась. А когда вы пробежали мимо, поспешила вслед... Было очень страшно оставаться там одной и ждать, когда снова появятся германцы. А потом кто-то тронул меня за руку и я испугалась... И очнулась уже в комнате...

   А скажите, Денис Анатольевич, - она вдруг с силой хватает меня за руку. - Скажите, - почему?!. Почему они так себя ведут?.. Они же считают себя культурной, цивилизованной нацией... Почему же ведут себя, как дикари?.. И как же все международные конвенции, договоренности?..

   М-да, маленькая, наивная дур... девочка. Во все времена, когда солдаты брали неприятельскую крепость и находили в ней женщин, они их быстро растаскивали по укромным уголкам... Наверное, для того, чтобы полюбоваться лирическими пейзажами, или обсудить различия в философских учениях Канта и Шопенгауэра... С-суки!..

   - Знаете, Анна Сергеевна, может быть, потому, что нас германцы за цивилизованных людей не считают. Мы для них - что-то вроде полудрессированных обезьян, или африканских дикарей, с которыми вовсе не обязательно быть честными, вежливыми, порядочными...

   А вообще, когда-то (в далеком будущем) один умный человек сказал: "Цивилизация, - это когда тебя убивают, но уже не отрезают уши". Французы в подобных случаях говорят "a la guerre com a la guerre" - на войне, как на войне...

   У нас в запасе есть время, постарайтесь поспать и отдохнуть. Потом, скорее всего, будет трудно...

   Андрейка разбудил меня около трех часов ночи. Луна висела уже над крепостью, горизонт над лесом на том берегу только начал еле-еле заметно бледнеть. Посылаю его будить остальных, скоро будем переправляться.

   Пока все приходят в себя, вместе с Зингером пробираемся к нашим дозорным. Костерок возле немецких часовых еще горит, сами же гансы сидят на бревнышке и, насколько можно видеть при таком освещении, кемарят, опершись на зажатые между колен винтовки. А почему бы, собственно, и не поспать бравым воякам кайзера, пока никто не видит, и до смены еще около часа. Тот берег не видно из-за поползшего по воде тумана. В серовато-перламутровой мгле угадывается только расплывчатое пятно костра. А так как палатка находится там, кому-то придется искупаться.

   На ту сторону, отталкиваясь поочередно от лодок-понтонов, поплыли Гор и Зингер, временно доверивший мне свой пулемет. Здесь, на этом берегу, будет работать пара погранцов из отдыхавшей "пятерки".

   Проходит пять бесконечно долгих минут ночной тишины, нарушаемой только редким всплеском волн в оцинкованные борта, недовольным кваканьем лягушек, мающихся бессонницей, и посвистом ночных пернатых в прибрежных кустах. Потом с той стороны из тумана доносится тихий условный "чирик", дескать, - "Мы готовы". Звучит ответный сигнал, и две темные фигуры накрывают гансов, который беззвучно валятся с бревнышка подальше от костра. Винтовки, не лязгнув ни разу, ложатся рядом.

   Хочется пройти переправу незаметно, поэтому часовые после пробуждения их разгневанным до невозможности гефрайтером-разводящим, будут лепетать что-то в свое оправдание и пытаться понять, как же это они уснули на посту. А всего-то и делов, - закрыть рот одной ладонью и другой рукой нажать и подержать секунд десять нужную точку на шее. С той стороны уже доложились очередным свистом, что часовые тоже уснули.

   Разуваемся, чтобы не шуметь и перебегаем на ту сторону, - надо блокировать на всякий случай палатку. Туман густеет на глазах, доски настила заволакивает время от времени космато-седыми прядями. Волны тихонько колышат понтоны... Ага, вот и сходни, вот и бережок... Оп-па!.. Художники-инсталяторы!.. Один немец лежит на боку, обняв винтовку, подложив под щеку ладони и подтянув к животу коленки. Этакий младенчик в "фельдграу". Другой со спины закинул руку ему на плечо и ногу на бедро... Сладкая парочка, блин!

   Автор произведения, судя по довольной ухмылке, - Егор, притаившийся сбоку в одном исподнем. Кидаю ему и Андрейке свертки с формой, чтобы оделись. Зингер сначала забирает у меня свой мадсен, обтерев наскоро руки, приводит его в готовность, и лишь только потом развязывает тючок с одеждой.

   Тем временем пришедшая "пятерка" располагается вокруг палатки, в руках бойцов ножи, чтобы в случае чего обрезать растяжки. Один человек специально дежурит возле входа. Посылаю переодевшегося Егорку обратно, чтобы переводил остальных...

   Хоть туман и глушит звуки, короткий женский взвизг был слышен оч-чень отчетливо!.. Все, не пройдем тихо!.. Внутренность палатки отозвалась на этот живой будильник глухим невнятным ворчанием, потом возле полога наметилось шевеление...

   Ну и зря! Спали б крепче, - были б живы!.. Машу рукой, бойцы режут веревки, палатка оседает вниз, и неожиданно громко парусину перечеркивают очереди двух пулеметов. Шевеление внизу прекращается, бойцы разрезают тент и ножами проводят контроль. А я, уже обувшись, тем временем бегу узнать, что же вызвало такую неадекватную реакцию барышни на мосту. Все оказалось до невозможности банально. Это я своим тысячу раз объяснял что такое "кошачий шаг", и что через неизвестное и ненадежное препятствие нужно идти цепочкой, улавливая колебания под ногами от впереди идущего.