Сочинения. Том 3 - Евгений Тарле

Еще в 1804 и 1805 гг. правительство весьма интересовалось опытами разведения сахарного тростника в южных французских департаментах; производились опыты, официальные экспертизы[12] и т. п. Из этого ничего не вышло.

Потом мысль о свекловичном сахаре временно была заслонена попытками извлечь в достаточном количестве сахар виноградный. В 1808 г. сильно носились с проектами получать сахар из виноградного сока[13]. Декретом от 18 июня 1810 г. была даже назначена премия в 100 тысяч франков за учреждение «заведения для выделки сахара из винограда», и уже в сентябре 1811 г. эта сумма была распределена между двумя промышленниками (Proust’ом и Foucque’ом) за указание рациональных способов выделки этого продукта[14].

18 июня 1810 г. Наполеон приказал, чтобы с 1 января 1811 г. во всех казенных закупках сироп и «виноградный сахар» заменили собой тростниковый, колониальный, и чтобы виноград, предназначенный для этой выделки, был изъят от всякого обложения[15].

Это увлечение виноградным сахаром продолжалось до конца 1810 г. Еще 22 августа 1810 г. Наполеон особым декретом признал «существенную важность» этой отрасли промышленности и ассигновал 200 тысяч франков в виде субсидии 12 заводам, где этот сахар должен был выделываться[16]. 1 октября того же года Наполеон приказал выдать особо 40 тысяч франков одному подобному заведению и прибавил при этом, что хотя виноградный сахар оказался дороже, чем предполагалось, но все же он дешевле сахара колониального[17].

С 1811 г. мысль о виноградном сахаре была совершенно вытеснена проектами свекловичного сахароварения.

25 марта 1811 г. появился декрет Наполеона, которым под свекловичные посевы отведено было 32 тысячи гектаров в Империи, причем префекты обязаны были позаботиться о том, чтобы уже в текущем году или, самое позднее, в следующем все земли, которые в каждом департаменте должны быть засеяны свекловицей, были в самом деле засеяны. Одновременно объявлялось, что с 1 января 1813 г. сахар (и заодно уже и индиго) будет вовсе воспрещен к ввозу и приравнен к английским товарам. Этим же декретом учреждались шесть школ и опытных заведений по свеклосахарному делу[18]. Каждый месяц отныне императору должны были представляться отчеты о том, как, в каком департаменте идет это дело, и префектам ставилось на вид, что правительство обращается к их усердию[19].

Весной 1811 г. префекты, по предложению министра внутренних дел, обратились к землевладельцам с воззванием, приглашая их производить посевы свекловицы[20]. При этом рассылались наставления, касающиеся выделки сахара[21], иногда министр даже за своей подписью (и тоже циркулярно) указывал префектам, как целесообразнее всего сажать свекловицу[22].

22 июля 1811 г. граф Монталиве даже особым циркуляром выразил префектам свое удовольствие по тому поводу, что почти всюду («кроме очень немногих департаментов») посевы свекловицы были произведены в надлежащих размерах[23].

Но в некоторых местах (в следующие годы) бывало и так, что свекловицы не хватало, и префекты, указывая министерству на «ослабление усердия» со стороны землевладельцев, испрашивали для земледельцев премии за известное количество свекловицы, проданное сахаровару[24]. Но тут интересы обрабатывающей промышленности оказались на первом месте.

Едва только принялись за выделку свекловичного сахара, как уже правительство при полном сочувствии совета мануфактур воспрещает вывоз за границу свекловичного сиропа. Совет мануфактур сам говорит, что торговля и земледелие от этого терпят убытки, но что же делать, если «новая ветвь промышленности нуждается в полном покровительстве со стороны правительства»[25]. Раздавались при обсуждении робкие голоса, что это может повредить именно успехам разведения свекловицы, но совет в конце концов единогласно высказался за полное воспрещение вывоза во имя интересов сахароварения[26].

Покровительство новой отрасли промышленности достигло удивительных размеров. В 1811 г. было постановлено, что за каждый килограмм (сверх квинтала) свекловичного сахара фабрикант получает 20 сантимов, за каждый килограмм рафинированного сорта — 30 сантимов; была ассигнована в распоряжение министра внутренних дел ежегодная сумма в 500 тысяч франков для выдачи авансов тем, которые захотят открыть свеклосахарный завод (и будут в глазах правительства заслуживать доверия)[27].

О каждом опыте (даже вовсе не решающего характера) Наполеону представлялись министром внутренних дел обстоятельные рапорты на 3–4 страницах большого канцелярского формата. (И так было, заметим, не только в 1811–1812 гг., когда речь шла о свекловичном сахаре, но и в 1810-м, когда еще носились с неудачной (и брошенной) идеей виноградного сахара)[28].

Увлечение свеклосахарным производством породило в 1811–1813 гг. целую литературу: опыты производились за опытами. Делает опыты по выработке свекловичного сахара по поручению правительства генуэзский профессор Ландо[29]; доставляются в министерство переведенные еще в 1800 г. с немецкого соображения по этому предмету фрейбургского профессора химии Лампадиуса[30]. В 1811–1812 гг. появился ряд трактатов по свеклосахарному производству. Был переведен с немецкого трактат Achard’a (и разошелся в двух изданиях)[31]; вышел трактат Calvel’я[32], Huetdelacroix[33] и т. п. В газетах распускались слухи о том, как будто бы англичане обеспокоены французским сахароварением; что они хотели подкупить химика Achard’а, который делал первые опыты, чтобы он опубликовал, будто он убедился в невозможности заменить тростниковый сахар свекловичным, но благородный химик отказался[34] и т. д.

Наполеон живейшим образом интересовался укреплением и развитием сахарной промышленности во Франции; ему делались постоянные доклады о положении этой отрасли промышленности (и даже представлялись при докладах образчики сортов сахара, которые следует ввести, и т. д.)[35]. Он мечтал о быстром и всеевропейском распространении свеклосахарного производства. Тут, казалось ему, должно удаться то, что не удалось с хлопком: начисто уничтожить самую потребность в колониальном товаре. Ничем ему нельзя было так угодить, как известиями об успехах нового производства.

Вообще официальные круги весьма оптимистично относились к надеждам и попыткам обойтись без колониальных продуктов, заменить тростниковый сахар свекловичным, индиго — вайдой (isatis tinctoria) и т. д. В своей речи, прочитанной при открытии сессии Законодательного корпуса в 1811 г., министр внутренних дел даже изложил своеобразную теорию якобы совершающейся обратной эволюции, прямо противоположной той, какая происходила со времени появления колониальных товаров в Европе: сахар в свое время заменил мед, индиго заменило вайду, а ныне европейские продукты (виноград, свекловица, вайда) заменяют собой колониальные[36]. В последней главе этой книги мы увидим, что указанная теория окончательно укрепилась в 1813 г.

Опыты со свекловичным сахароварением энергично производились во всех зависимых от Наполеона странах. Уже весной 1811 г. в Вестфалии свеклосахарное производство сделало быстрые успехи, и король (Жером Бонапарт) прислал императору «голову очень хорошего свекловичного сахара» в доказательство своего усердия. Вестфальский король сообщил также, что свекловичный сахар получил уже такое распространение в его стране, что рыночная цена его скоро будет такая, какая была на тростниковый сахар во времена дешевизны этого продукта[37].

Наполеон выражал в конце 1811 г. нетерпение по поводу слишком медленно развивающейся свеклосахарной промышленности; он опасался даже, что землевладельцы, которые принялись было возделывать свекловицу, могут разочароваться в своих ожиданиях и прекратить эту культуру[38]. В 1811 г. засеяно было свекловицей 6957 гектаров, собрано было 95 739 467 килограммов свекловицы, а выделано сахара во всей Империи было 1 395 868 килограммов[39]. В январе 1812 г. он изъявил намерение воспретить вовсе ввоз тростникового сахара, когда в Империи откроется 500 фабрик[40].

В конце 1811 г. Делессеру, открывшему свеклосахарный завод в Пасси, удалось существенно усовершенствовать способы, предложенные Ашаром. Через Шапталя, жившего тогда в отставке в своем имении Chanteloup, Делессер довел до сведения Наполеона об этом открытии, и император пришел в такое восхищение, что снял со своей груди орден Почетного легиона и дал его Делессеру при посещении завода последнего в январе 1812 г.[41]