Наследница Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

Сегодня, впервые за последние семьдесят шесть лет, библия дьявола ждала возможности прийти в мир именно там.

Семьдесят шесть лет! Целых три четверти столетия! Андрею казалось, что он прожил очень, очень долго, гораздо больше отмеренного ему срока. Возможно, пришел тот день, когда тому, чье слово в данном отношении было далеко не последним, это тоже бросилось в глаза? Возможно, этот кто-то уже щелкает ножницами, собираясь перерезать нить его жизни?

Он смущенно посмотрел на Киприана. Друг подмигнул ему и ухмыльнулся. Никогда еще Андрей не испытывал такого сильного желания обладать непоколебимой верой Киприана в то, что, так или иначе, все будет хорошо.

Его будто кольнуло, когда он понял, что в сознание его совсем незаметно прокралась мысль о том, что, может быть, он скоро снова увидит Иоланту… Иоланту, единственную любовь всей его жизни. Она была мертва уже пятьдесят шесть лет. Странно, но он совершенно не боялся ни упасть с лошади во время атаки на лагерь драгун, ни быть застреленным. В нем крепла зловещая уверенность в том, что встреча со смертью произойдет в Подлажице.

– Все готовы? Тогда вперед, – прошептал Самуэль Брахе.

Они отправились пешком, ведя лошадей в поводу. Каждый разорвал одеяло или другую одежду, чтобы обмотать лошадям копыта. Нужно было постараться подобраться как можно ближе к драгунам, беззвучно оседлать коней, и тогда – вперед, только вперед!

Андрей покачал головой. С тех пор как им удалось убедить шведов присоединиться к ним, он научился ценить предводителя маленького отряда. Однако то, что он планировал сделать теперь, было чрезвычайно смелым маневром, и у Андрея возникло подозрение, что впервые в истории ведения войн в нападении будут принимать участие двое солидных господ, одному из которых уже перевалило за восемьдесят, а второй недалеко от него ушел.

Шведы представлялись ему загадкой. Они вовсе не производили впечатления членов регулярной воинской части, а обходились друг с другом так доверительно, что скорее казались друзьями, более того – членами одной семьи. Андрей уже знал, что они смоландцы. Но почему именно Самуэля Брахе и его людей выбрали для выполнения этой миссии? На любом поле брани и для любого полководца они были бы элитным отрядом, который придерживают, чтобы бросить в бой в решающий момент, когда нужно добиться победы. Самуэль и его товарищи в состоянии обеспечить победу, вне зависимости от создавшейся ситуации. Тогда зачем тратить их возможности на выполнение тайного задания?

Может, у них просто не было выбора? Или просто никто другой не согласился бы подчиняться приказам женщины, которая годилась в дочери половине отряда и одевалась как мужчина? Сначала Андрей думал, что Эбба – возлюбленная Самуэля, но позже ему стало ясно, что она не делила постель ни с одним из воинов. Смоландцы обращались с ней как с равной. Все вместе они представляли собой самую невероятную команду, какую только можно себе вообразить. Но тут Андрей вспомнил, какое впечатление его собственная семья производила на посторонних, и согласился с тем, что в отношении невероятных союзов они недалеко ушли от смоландцев.

– Чего это ты разулыбался? – спросила Эбба.

Андрей поднял глаза. Как всегда, сработал старый, хоть и не обсуждаемый навык, и они с Киприаном постепенно оказались почти во главе отряда, сразу за Самуэлем и Эббой Спарре. Без лишних слов было решено, что в том случае, если во время штурма лагеря драгун Самуэль и Эбба погибнут, Андрей и Киприан попытаются вывести остатки отряда из боя.

– Жаль, что мы не познакомились на пару десятилетий раньше, – сказал Андрей. Это было первое, что пришло ему в голову.

– Ты что, заигрываешь со мной, Андрей фон Лангенфель?

Андрей снова улыбнулся.

– Значит, шанс у меня все же был бы?

– Я люблю другого человека, – ответила она. – А когда я смотрю в твои глаза, то понимаю, что и ты тоже любишь другую.

– Уже почти шестьдесят лет, – кивнул Андрей.

– Как ее зовут?

– Иоланта. Она умерла в 1592 году: убийца перепутал ее с женой Киприана.

Эбба внимательно посмотрела на него.

– Ваша жизнь всегда была посвящена хранению библии дьявола, не так ли?

– Ну, большую часть времени нам так не казалось. Но теперь, когда я оглядываюсь в прошлое, то…

– Эта книга злая. Я знаю, она злая. Она пачкает даже воспоминания о моей любви к… – Она замолчала.

– Королеве Кристине, – закончил за нее Андрей.

Она прищурилась.

– Что, люди Самуэля проболтались?

– Нет. Я сам это понял. Вот ты смотришь в мои глаза и видишь, что мое сердце принадлежит одной-единственной женщине. А я смотрю в твои глаза и вижу, что ты пошла на это задание по одной-единственной причине: из любви. Любви к человеку, который хочет получить библию дьявола.

Пораженная, Эбба отвернулась. Она поняла, что недооценила тощего старика. В чем-то он был не менее зорким, чем Киприан. Что произошло бы, если бы они вступили в схватку с этими людьми? Эбба даже думать об этом не хотела.

Самуэль остановился. Только один человек – Магнус Карлссон – ушел еще дальше вперед. Он остановился первым и поднял руку. Перешептывания сразу же стихли. Всем стало ясно, что Карлссон достиг места, с которого он вчера ночью выследил саксонских драгун. В серо-голубой рассветной мгле он казался маленьким и потерянным; снег и небо приобрели один и тот же тусклый цвет, так что едва ли можно было сказать наверняка, где заканчивалась земля и начиналось небо. Магнус Карлссон парил между ними. Андрей моргнул. Если сейчас откуда-нибудь прилетит пуля и одиноко стоящий Карлссон ляжет на землю, это будет самой лучшей иллюстрацией метафоры об одиночестве человека на войне.

Самуэль повернулся.

– Движемся к Магнусу, – прошептал он. – Герд, иди первым, приведи Магнусу лошадь. Остальным замереть на месте, как только дойдем до него. Передвигаемся все вместе, единым целым. Если кого-то ранят, пусть держится за лошадь или за соседа. Если кого-то застрелят, пусть сидит прямо, даже если он уже труп. Это приказ, понятно?

Смоландцы заулыбались и разом отдали честь.

– Альфред, нужно еще что-нибудь сказать?

– Не так много, – ответил вахмистр. – Если кого-то прикончат, ему придется иметь дело со мной. Лучше бы вам до этого не доводить, пусть вы и будете уже мертвы.

– Эй, ротмистр – если один из нас неожиданно въедет в большой зал, где пахнет жарким и пивом…

– …то пусть не тревожится, ибо он находится в Валгалле – и мертв. Да-да, Бьорн Спиргер, я в курсе, что анекдот с бородой. Не льсти себе надеждой – места там для тебя никто не держит.

– Там не знают, от чего отказываются, – съязвил в ответ Бьорн Спиргер.

Они продолжили путь. Андрей украдкой поглядывал на шведов. Все вокруг в последний раз туго затягивали пояса, ласково похлопывали лошадей или давали им последние лакомые кусочки, проверяли оружие, взводили курки пистолетов, поправляли мушкеты в седельных кобурах. Вахмистр Альфредссон держал в вытянутой руке обитую железом дубину и смотрел вперед так, будто примеривался, куда пойдет выпущенная из оружия пуля.

Эбба покрепче затянула ленту, которая удерживала ее шляпу, и в десятый раз вытерла ладони о куртку.

– Они еще там! – выдохнул Магнус Карлссон и показал вперед, на то место, где снег был придавлен, словно весом тела человека, который прополз на животе, а затем замер и стал вести наблюдение.

Андрей заметил, что край у холма очень четко выражен. Внезапно он понял, где они находятся. Они обогнули Подлажице, сделав крюк в две или три мили, и подошли к нему с востока. У края холм обрывался в широкую низину, затем ландшафт снова поднимался, к следующей вершине холма, и спадал оттуда длинным, более пологим склоном к ручью, петлявшему по созданной им долине. Подлажице лежал у одной из этих петель. Отсюда до бывшего монастыря можно было добраться за полчаса, если пустить лошадей галопом. Воспоминания об особенностях ландшафта принадлежали маленькому Андрею, который узнал о них более семидесяти шести лет тому назад. Его отец, по своему обыкновению, старательно изучил то место, где он хотел совершить одну из краж, прежде чем разработать план. Воспоминание, тем не менее, было настолько ярким, что у Андрея не возникло сомнения в его правильности. Ручей он запомнил потому, что тогда размышлял над тем, как было бы здорово оказаться на месте пожелтевшего осеннего листка и плескаться в его волнах, уносясь все дальше и дальше от честолюбивых идей его отца и задания, которое тот ему дал.

Самуэль поставил ногу в стремя и подал остальным знак садиться в седла. Андрей прошипел:

– Стой!

– Что? – Самуэль посмотрел на него через плечо, не вынимая ноги из стремени.

– До монастыря отсюда рукой подать. Мы гораздо ближе, чем думаем. Драгуны, наверное, станут нас преследовать. Если мы достаточно быстро доберемся до Подлажице, то сможем там окопаться и не подпускать их к себе.