Мифы преступного мира - Игорь Михайлович Мацкевич

жестоким серийным убийцей-изувером. Витебский убийца Михасевич мечтал, что о нем снимут фильм и он, словно Герострат, войдет в историю с черного хода. Солоник бредил идеей, что его образ романтического злодея когда-нибудь будет играть сам Н.С. Михалков. Несформировавшийся подросток со смешной фамилией Пичужкин сделал убийства смыслом своей никчемной жизни, заявив, что первое убийство, как и первая любовь, не забывается.

Корыстные преступники, с которыми сталкивался я, мнят из себя авантюристов-романтиков, не к месту употребляя замечательные слова Леонида Дербенева, написанные им к известной песне из кинофильма «Земля Санникова»: «Призрачно все в этом мире бушующем, Есть только миг, за него и держись». В их устах эти слова приобретают совершенно иной смысл: наплевать на все, после нас хоть потоп. Они как будто приходят в эту жизнь, чтобы своим примером показать бессмысленность самого существования человека.

И все эти люди живут по соседству с обычными добропорядочными гражданами и посмеиваются над ними, говоря, что такая жизнь скучна. Сами добропорядочные граждане предстают, с их слов, людьми серыми, невидимыми, которые рождаются не для того, чтобы прожить яркую интересную жизнь, а для того, чтобы прозябать и умереть в безвестности.

При этом почти все преступники, я бы сказал, маниакально сентиментальны, но их сентиментальность сродни сентиментальности Гитлера, который души не чаял в своей собаке и отправлял миллионы людей, в том числе и немцев, на верную и ужасную смерть. Гитлер со своими бредовыми идеями возомнил себя богом (скорее дьяволом) на земле и спрашивал у Гудериана: разве Фридрих Великий не посылал тысячи солдат в бой на верную смерть? А почему же его, Гитлера, упрекают в том же самом? Обладая ярко выраженными некрофильными чертами, Гитлер в то же время был вегетарианцем, не ел мясного, вполне возможно, из-за запаха свежего мяса и крови, который пугал его со времен Первой мировой войны. Он стремился к смерти и одновременно боялся ее, имел очевидные психологические проблемы, связанные с интимной жизнью, и при этом рисовал пейзажи, умел наслаждаться музыкой и рядом со своими друзьями (были ли у него настоящие друзья?) был чуток и заботлив. Но если бы у сентиментального Гитлера была атомная бомба, он неминуемо ее применил бы. В своем стремлении достичь своих античеловеческих целей он вполне логично был готов уничтожить все человечество.

Впрочем, если Гитлер не применил атомную бомбу, то ее применили руководители страны, которая считается образцом демократии и культивирования общечеловеческих ценностей. Не правда ли, парадокс? Нацист и злодей, олицетворение самого ужасного, что случилось с человечеством в XX веке, Гитлер не применил атомную бомбу, а Трумэн, руководитель оплота демократии и надежды человечества в том же самом XX веке, применил ее дважды, причем оба раза не против боевых частей, а против самого что ни на есть мирного населения. Подчеркну и напомню, что атомная бомба именно потому была сброшена на японские города, чтобы среди мирного населения было как можно больше жертв. Если бы атомная бомба применялась на фронте, то ее поражающий эффект был бы не так очевиден.

Многие из преступников добры, но их доброта выборочна и не мешает им отнимать последнее у простых граждан, нападать на пожилых людей сзади и бить их по голове молотком, красть детей и требовать за них выкуп, а в случае его неполучения спокойно убивать их.

Так кто же они? Люди или не люди? Это особая категория перерожденцев или это затаившиеся среди нас звери, или, страшно об этом даже подумать, звери, которые сидят в каждом из нас и до поры до времени ждут своего часа, чтобы вырваться на свободу, как только мы дадим им для этого повод?

В свое время, как известно, Чезаре Ломброзо дал, как он утверждал, окончательный ответ на этот вопрос: «Мы различаем именно атавистические преступления, грубейшими примерами которых являются убийство, воровство и изнасилование, и эволюционные, отличающиеся от предыдущих более тонкими приемами, основанными не на силе, а на хитрости. Преступлениям первого вида подвержено небольшое число лиц, роковым образом предрасположенных к ним, а преступления второго типа мы наблюдаем у всех тех, кто не обладает достаточно уравновешенным характером, чтобы противостоять окружающим вредным влияниям»[19].

Другими словами, Ломброзо делил преступников на прирожденных, которые обязательно совершат преступление и воспитательные и социальные превентивные меры к которым неприменимы. При этом эти преступники рождены для совершения самых страшных и тяжких преступлений. И на преступников, которые могут никогда не совершить преступления, а если их совершают, то либо под влиянием внешних случайных факторов, либо из-за плохого воспитания. Разумеется, я упрощаю взгляды Ломброзо, но главным здесь является то, что есть прирожденные преступники, т. е. это не люди в привычном для обывателя понимании, или скорее не те люди, которые могут жить в человеческом обществе.

О Ломброзо так много и так по-разному говорили и продолжают говорить, что нельзя не остановиться на основных этапах его жизни. Впрочем, его биографы достаточно скупы, а его биография — это биография ученого, который трудился на отведенном ему поприще не покладая рук, поэтому те, кто ожидает каких-либо экзотических откровений и интригующих подробностей его жизни, будут, безусловно, разочарованы.

Чезаре Ломброзо родился в Вероне 6 ноября 1835 года. При рождении ему дали имя Езикия Марко. Скорее всего, выбор имени связан с библейскими мотивами, ведь семья Ломброзо была достаточно набожна, а если говорить более конкретно, это была семья ортодоксальных иудеев. (Кстати, в ортодоксальности иудеев нет ничего необычного, ведь, например, православие — тоже ортодоксальная религия.) Нелишним будет напомнить, что Верона, как и вся Италия, в то время входила в состав Австрийской империи. Его отец, Аарон Ломброзо, был состоятельным торговцем, так что маленький Ломброзо был выходцем из достаточно богатой семьи. Более того, род Ломброзо принадлежал к древнему еврейскому роду, представители которого считались выдающимися талмудистами и раввинами. Отец Ломброзо занимался торговлей более чем успешно. Его предприятие процветало. Он помнил времена Наполеона, хотя в большей степени симпатизировал не ему, а Великой Французской революции, провозгласившей идеалы добра и социальной справедливости. Мать Ломброзо, Зефира Леви, была дочерью богатых промышленников. Аарон посватался к ней в 1830 году. Говорят, что, давая согласие выйти замуж за Аарона, Зефира потребовала, чтобы жених поклялся, что даст будущим детям самое лучшее образование.

В 1835 году Верона, которая устала от затянувшегося владычества Австрии, была похожа на постоянно кипящий котел, готовый вот-вот взорваться очередными социальными потрясениями. Аарон Ломброзо не скрывал своих симпатий к свободолюбивым итальянцам и с детства внушил сыну ненависть к тирании, а в более глубоком смысле — нетерпимость к