Орлы в буре - Бен Кейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
позади них, когорта за когортой, собрались все солдаты Пятого легиона.
Неподалеку впереди раскинулось самое большое поселение марсов и дом
Малловенда.
Прошло три дня после смерти Пизона, и армия достигла места
назначения. Марш не прошел без происшествий. Возмущенные новой
политикой римлян по уничтожению каждой фермы на своем пути, боевые
отряды марсов предприняли атаки на колонну. Все были отброшены с
большими потерями, один был уничтожен до последнего человека. Тулл и
его солдаты сыграли свою роль. Убитые горем из-за потери Пизона, они не
нуждались в приказе не брать пленных.
Сельская местность опустела перед их разрушительной полосой, и
последний подход к деревне Малловенда, несколько миль хорошо
проложенной деревянной дороги, был жутким: ни в одном из
многочисленных длинных домов, ни рядом с ними не было ни одной живой
души. Только разведка ауксилариев видела людей, убегающих в
близлежащие леса. Среди пылких легионеров ходили слухи, что основное
поселение также будет покинуто, но прибытие одинокого посыльного час
назад все изменило. Неся ветку омелы в знак перемирия, воин сообщил, что
Малловенд встретится с Германиком или назначенным им человеком, чтобы
обсудить условия.
226
Опасаясь ловушки, Германик приказал вспомогательной кавалерии
прочесать поселение. Новость о том, что оно оказалось пустым, кроме
длинного дома Малловенда, где собралось около сотни воинов, была
встречена всеобщим восторгом. Недоверчивый, не склонный к риску, Германик не стал искушать Фортуну и направил целый легион, чтобы
засвидетельствовать немедленную встречу. Оставшиеся легионы были
поблизости, и их можно было легко призвать, если возникнет необходимость.
Тулл, все еще сильно переживавший из-за смерти Пизона, был
разочарован отсутствием сопротивления. Он жаждал убить еще больше
врагов. «Пизон стоил тысячи дикарей, трахающихся с сестрами и дочерями»,
— подумал он. Более того. Ценность Пизона была выше, чем у каждого
последнего проклятого варвара, ходившего по земле.
С воспаленными глазами, пересохшим ртом и раскалывающейся
головой, от бурдюка вина, выпитого прошлой ночью, и с растущим
раздражением он задавался вопросом, когда же появится Германик. Не ему
было возмущаться, как и другим примипилам или трибунам. Даже легату
Туберону, потевшему в своем шлеме с гребнем в двадцати шагах от него, пришлось ждать.
Через некоторое время трубы возвестили о прибытии Германика.
Наместник, похожий на Марса, бога войны, спустившегося на землю, был
великолепен в полированных доспехах, красном кушаке, повязанном поверх
нагрудника и шлеме с серебряным тиснением. Размеренными кивками он
приветствовал каждого присутствующего офицера, пока он вел свою лошадь
на позицию. — Есть какие-нибудь признаки Малловенда? — обратился он к
Туллу.
— Нет, господин. Должно быть, он ждет вашего вызова.
Ответная улыбка Германика была тонкой. — Отдай приказ, Тулл.
Он посмотрел на дюжину буцинаторов, стоявших поблизости. —
Трубачи, вперед!
Последовавший долгий и пронзительный призыв донес сообщение, которое можно было расшифровать на любом языке: представься.
Малловенд, должно быть, наблюдал из укрытия, потому что он появился не
более чем через тридцать ударов сердца в сопровождении небольшой свиты
воинов. «Правильно, червь, — подумал Тулл, — приходи, когда позовет твой
хозяин».
— Когда мы будем разговаривать, рядом с ним никого не должно быть,
— сказал Германик. — Позаботься об этом, Тулл.
— Господин. — В общем, Тулл расценил бы как самоубийство
отправиться в одиночку навстречу группе враждебных германцев. Сегодня
он получил огромное удовлетворение от этой демонстрации уверенности.
227
Если варвары нападут, у него будет шанс повергнуть в грязь Малловенда, одного из главных приспешников Арминия. Если он будет убит, он
присоединиться к Пизону, Вителлию и остальным своим погибшим людям в
загробной жизни. Учитывая его недавнее мрачное настроение, следовало бы
приветствовать эту возможность. Подогнув колени, он перевел лошадь на
рысь, затем в галоп.
Он подъехал прямо к линии, которую воины выстроили перед своим
вождем, наслаждаясь их вздрагиванием и непроизвольными полушагами
назад. — Где Малловенд? — спросил он по-германски.
— Я здесь, — ответил рыжеволосый зверюга с грубыми чертами лица, одетый в ржавую кольчугу и темно-зеленые штаны. — Кто ты?
Тулл проигнорировал его вопрос. — Германик поговорит с тобой —
наедине. Без почетного караула. Никаких воинов. Никакого оружия.
Лицо Малловенд покраснело от такого неуважения, но он кивнул в знак
согласия.
—
