Мое обретение полюса - Фредерик Кук

Когда мы приближались к причалам города, я издали увидел развевающиеся флаги. Словно атакуя нас, навстречу бросились целые флотилии бесчисленных суденышек, похожих на водяных жуков. Буксиры, моторные и гребные лодки, парусные суденышки вскоре окружили нас и пошли следом. Флаги всех национальностей развевались на специально убранном судне. Люди что-то кричали, казалось, на всех языках мира. Волны приветствий одна за другой катились над водой. Гудели рожки, слышалась музыка, стреляли ружья, бухали пушки. Балансируя на неустойчивых палубах, засунув свои головы в черные капюшоны, повсюду суетились вездесущие операторы кинематографа. Все это проходило мимо меня, словно в кино, а я стоял на палубе совершенно ошеломленный.

Под шум приветственных криков «Ханс Эгеде» отдал якорь. Принц Христиан, кронпринц, принц Вальдемар, брат короля Фредерика, посланник США Эган и многие другие высокопоставленные лица приветствовали меня. Особое впечатление на меня произвело именно то обстоятельство, что все они были прекрасно одеты. Я мысленно сравнивал их великолепно скроенные одеяния с моим грязным, потным, протертым на коленях костюмом. Сдернув с головы свое засаленное кепи и ответив на рукопожатие принца Христиана и принца Вальдемара (высоких, представительных мужчин), я совсем оробел и совершенно забыл о Северном полюсе — так мне было неловко.

Сойти на берег оказалось совершенно невозможно. На причале, к которому мы пришвартовались, скопились толпы людей — настоящее вавилонское столпотворение. Казалось, вот-вот люди начнут падать в воду. Стоял такой шум, что я не мог расслышать ни единого членораздельного слова. Тут меня подхватили и перенесли на берег. Кронпринц шел впереди, английский журналист Уильям Т. Стид — сзади. Я чуть было не упал, пытаясь стать на ноги. Со всех сторон вокруг меня смыкалась толпа. Я, словно пловец, боролся за жизнь в волнах и, теряя силы, позволял нести себя вперед. Мне удавалось пройти по земле пару шагов, а затем шагов пять меня несло по воздуху. Кто-то вырвал у меня кепи, другой оторвал запонку, какие-то люди отрывали пуговицы. Взамен на меня сыпались цветы. Иногда Стиду приходилось поддерживать меня. Я совсем ослабел и чуть было не задохнулся. С обеих сторон у меня перед глазами мелькали, как пятна, человеческие лица. Я был словно в бреду. Я перестал что-либо соображать, потому что это стало невозможно.

Наконец мы достигли здания Метеорологической службы. Меня протолкнули в железные ворота, и было слышно, как они захлопнулись у меня за спиной. Я остановился, чтобы передохнуть. Кто-то что-то сказал о какой-то речи. «Боже мой!» — пробормотал я. Подумать о чем-либо было для меня так же невозможно, как и взмыть в воздух. Меня вытолкнули на балкон. Помню, как я открывал рот, но не помню ни слова из того, что говорил. Затем раздался оглушительный шум. Думаю, это были аплодисменты. Стремительный поток человеческих лиц, словно внезапно вынырнувший из глубины черной арктической ночи, ошеломил меня. Одновременно я испытывал и другое ощущение — ощущение иностранца, попавшего в неизвестную ему страну. Я очутился в городе, где меня так горячо чествовали и где у меня не было ни одного знакомого. Это ощущение странным образом поразило меня.

Меня «изъяли» через черный ход, чтобы поместить в автомобиль. Ныне покойный капитан 2-го ранга Ховгард, участник экспедиции Норденшельда, принял командование, и меня доставили в отель «Феникс». Кроме того, для меня были зарезервированы номера в «Бристоле» и «Англетере». Меня ни о чем не спрашивали, и я был рад этому.

Меня проводили в номер, и у меня оказалось несколько мгновений на то, чтобы хоть немного подумать. Насколько помню, я только и говорил самому себе: «Что за чертовщина?» Я был сбит с толку. Появился парикмахер, я подвергся стрижке. Тем временем вошла маникюрша и взялась за мои руки. В течение всех тех умопомрачительных дней, которые последовали дальше, образ этой маникюрши преследовал меня словно навязчивая идея. Я не заплатил ей, не предложил чаевых, и воспоминание об этой девушке вызывало во мне ощущение смущения. «Я дурно обошелся с ней», — снова и снова повторял я самому себе. Это говорит о том, насколько я был переутомлен.

К спальне примыкала просторная, комфортабельно обставленная приемная, утопавшая в цветах. Еще дальше была комната, где я обнаружил множество костюмов чуть большего или меньшего размера по сравнению с тем, который был радирован с парохода. Вошел мистер Ральф Л. Шейнвальд — мой старый друг и товарищ по первой экспедиции на вершину Мак-Кинли. Он помог отобрать необходимые вещи. Я поспешно облачился в один из предложенных костюмов, совершенно механически при этом надев чистое белье. Скорее всего его напялили на меня мои помощники.

Теперь меня повезли в американскую миссию, где я позавтракал с посланником Эганом. С одинаковым успехом я мог бы съесть и опилки — таким было мое впечатление от пищи. В течение целого часа меня забрасывали всевозможными вопросами. Довольно странное состояние — у человека работают все мышцы, его губы сами собой формируют слова, в то время как мозг словно отключен. Я имел не большее представление о собственных ответах, чем человек с Луны.

В моем мозгу словно на киноленте, пущенной рапидом, мелькали сцены, в которых действующим лицом был я сам. Я запомнил, как вернулся в отель и прочитал затем сотни телеграмм. Читая поздравительные послания, я походил на человека, который, посмотрев на свои часы, положил их обратно в карман, так и не запомнив, который час. Фантастические суммы от издателей, приглашения в лекционные турне и прочие заманчивые предложения, приняв которые я мог сделаться звездой, подобной «звезде» мюзик-холла, не доходили до моего сознания.

Мое желание отблагодарить датчан за гостеприимство возвращением в Америку на борту датского парохода помешало мне рассмотреть некоторые из этих предложений. Если я планировал водить людей всего мира за нос ради изыскания денег, можно ли поверить в то, что я отклонил предложенные мне гигантские суммы ради проявления простой вежливости.

После завтрака с мистером Эганом я какое-то время поспешно просматривал кипы корреспонденции. Денежные предложения и важные сообщения были в силу необходимости отложены в сторону. Мне оказали честь приглашением на прием к королю и около 5 часов доставили в королевский дворец.

Мои мозговые клетки все еще сохраняют в памяти внешность самого короля, как он, находясь в окружении королевы и троих дочерей, принцесс Ингеборг, Тиры и Дагмары, встал и по-отцовски сердечно пожал мне руку. В море человеческих лиц и смотрящих на меня глаз, в котором я словно пловец боролся за свою жизнь, я неожиданно ощутил себя в безопасности. Думаю, что мы говорили о чем-то важном.