Глубина в небе (авторский сборник) - Вернор Виндж

– Там нашли медь, – сказала Смит. – Мощные залежи, и это правда.

Аннерби улыбнулся ей в ответ:

– Конечно! Чуть бы поменьше – и ты бы заинтересовалась немедленно. И все же… добыча меди служит для прикрытия. А моя подруга-физик свое дело знает. Чем больше я об этом думал, тем сильнее склонялся к мысли, что неплохо бы посмотреть, что там. – Он показал на каменную пыль. – Вот это – продукт третьего каскада очистки. Шахтерам Братства пришлось перелопатить сотни тонн экваторианского сланца, чтобы добыть вот этот пакетик. Мое предположение – из этого отфильтровывается еще одна сотая для получения конечного продукта.

Смит кивнула:

– И ручаюсь, он хранится в подвалах более защищенных, чем священные драгоценности Тифштадта.

– Наверняка. Группа и близко не смогла подойти к конечному продукту. – Хранкнер кончиком руки постучал по каменной пыли. – Надеюсь, этого достаточно, чтобы вы могли доказать, что мы что-то нашли.

– Конечно! Еще как.

Аннерби удивленно глянул на Шерканера:

– Ты же с этим работал не больше четырех часов!

– Ты меня знаешь, Хранк. Пусть я на каникулах, но у меня есть свои хобби. – И наверняка лаборатория, чтобы ими заниматься. – При определенном освещении твоя каменная пыль весит на полпроцента меньше, чем в других условиях. Поздравляю, сержант, ты открыл антигравитацию.

– Я… – Трига Дипдаг была уверена, но Аннерби поверил только сейчас. – Ну ладно, мистер Немедленный Анализ, как же она действует?

– Понятия не имею! – Шерк просто вибрировал от восторга. – Ты нашел что-то по-настоящему новое. Чего там, даже… – Казалось, он подыскивал слова, потом нашел: – Но это штука тонкая. Я очистил образец пыли еще тоньше – и ничего не всплыло. Понимаешь, «антигравитационную фракцию» здесь не выделить. Я думаю, здесь что-то вроде группового эффекта. В моей здешней лаборатории больше не сделать. Я завтра с этим образцом полечу в Принстон. Помимо этого волшебства с весом, я обнаружил здесь только еще одну странность. В этих горных сланцах всегда есть небольшое содержание алмазных фораменов – но в этом веществе концентрация мельчайших фораменов – миллионная доля дюйма с гексагональной решеткой – раз в тысячу больше. Я хочу поискать следы классических полей в этой пыли. Может быть, эти частицы фораменов являются носителями чего-то. Может быть…

Шерканер Андерхилл пустился в дюжину спекуляций и обсуждение планов на дюжину дюжин экспериментов, которые в этих спекуляциях установят истину. И когда он говорил, с него будто свалился груз годов. Тремор остался, но все его руки бросили поводок поводыря, и голос его был полон восторга. Того самого энтузиазма, который подвиг его студентов и Викторию Смит и Аннерби на строительство нового мира. Пока он говорил, Виктория Смит встала с насеста и подошла к нему. Протянув правые руки, она сильно и порывисто обняла его за плечи.

Аннерби заметил, что сам улыбается Шерканеру, захваченный его словами.

– Ты помнишь, как ты нажил себе кучу хлопот на радио в «Детском часе?» Когда сказал, что все небо будет нашей глубиной? Господи, Шерк, с этой штукой зачем нужны будут ракеты? Мы запустим в космос настоящие корабли. Мы узнаем наконец, что породило тот свет, который мы видели во Тьме! Может быть, мы даже найдем в космосе другие миры!

– Да, но… – начал Шерканер вдруг ослабевшим голосом, будто отраженный к нему обратно энтузиазм заставил его вспомнить все препятствия, стоящие между мечтой и реальностью. – Но у нас остаются все те же конкуренты – Братство и достопочтенная Пьетра.

Хранкнер вспомнил свою прогулку по лесу на дне.

И нам все еще надо научиться жить во Тьме.

Годы снова вернулись к Шерканеру. Он потянулся погладить Моби и положил еще две руки на его поводок.

– Да, проблем много. – Он пожал плечами, будто признавая свой возраст и дальность пути к своим мечтаниям. – И все же я ничего больше не могу сделать для спасения мира, пока не вернусь в Принстон. Сегодня вечером у меня лучший случай увидеть, как большие массы народа реагируют на Тьму. Что ты думаешь о Первом Дне Тьмы, Хранк?

Вниз с вершин надежд, подлаживаясь под биологические ограничения пауков.

– Это – это страшновато, Шерк. Мы отбрасываем правила по одному, и сегодня днем я видел, что осталось. Даже если мы победим Пьетру, я не знаю, с чем нам придется иметь дело.

По лицу Шерканера пробежала прежняя улыбка.

– Все не так плохо, Хранк. – Он медленно встал, и Моби повел его к двери. – Почти весь народ в Калорике – это глупцы со старыми деньгами. Можно было ожидать некоторого распада. Но все же что-то можно узнать, наблюдая за ними. – Он махнул генералу. – Дорогая, я собираюсь пройтись по дну у стены. У этой молодежи могут быть кое-какие интересные озарения.

Смит встала с подушек, обошла Моби и чуть приобняла мужа.

– Возьмешь с собой обычную охрану? Без фокусов?

– Разумеется.

И Хранкнер почувствовал, что просьба была смертельно серьезной и что после событий двенадцатилетней давности Шерканер и дети Андерхилла научились воспринимать защиту как должно.

За Шерканером плавно закрылись нефритовые двери, и Аннерби остался наедине с Генералом. Смит вернулась на свой насест, и молчание затянулось надолго. Когда они последний раз говорили с генералом без толпы штабных? Электронной почтой они обменивались постоянно. Официально Аннерби не входил в штат Смит, но программа атомных электростанций была в ее плане самым важным гражданским компонентом, и Хранкнер воспринимал ее советы как приказы, переезжая из города в город по ее указаниям, делая все, что мог, чтобы строить по ее спецификациям в указанные сроки – и чтобы при этом коммерческие подрядчики оставались довольны. Почти каждый день он говорил по телефону с ее сотрудниками. Несколько раз в год они встречались на штабных совещаниях.

С самого похищения барьер между ними был как крепостная стена. Он существовал и ранее, он рос год за годом вместе с ее детьми, но до гибели Гокны они могли через него общаться. А сейчас было странно сидеть здесь наедине с генералом.

Молчание тянулось, двое смотрели друг на друга, делая вид, что не смотрят. Воздух был спертым и холодным, будто комната долго стояла запертой. Хранкнер заставил себя отвлечься на барочные столы и ящички, лакированные дюжиной цветов. Практически все деревянные поделки были не моложе двух поколений. Даже подушки и их вышитая ткань были выполнены в излишне пышном стиле поколения 58. Но было видно, что Шерк здесь по-настоящему работал. Его насест справа стоял около стола, заставленного приборами и бумагами. В одном заголовке Аннерби узнал трясущийся почерк Андерхилла: «Видеомантия для высокопроизводительной стеганографии».

Голос Генерала резко прервал молчание:

– Вы отлично поработали, сержант. – Она встала и пересела ближе к нему, на насест возле стола Шерканера. – Мы полностью проморгали открытие Братства. И мы бы до сих пор ничего не знали, если вы с помощью Тракта не доставили материал.

– Операцию организовал Рахнер, мэм. Он оказался отличным офицером.

– Да… я была бы очень благодарна, если бы вы мне позволили выяснить с ним все вопросы.

– Конечно.

И снова потянулось молчание, когда нечего сказать. Наконец Хранкнер показал на дурацкую подушечную мебель, где самый маленький предмет стоил годового жалованья армейского сержанта. Если не считать стола Шерканера, здесь не было ничего, что указывало бы на присутствие владельца.

– Вы ведь не часто сюда приезжаете?

– Нет, – коротко ответила она. – Шерк хотел посмотреть, как будет жить народ после наступления Тьмы – а здесь лучший способ это выяснить раньше, чем мы все этим займемся. Кроме того, здесь наиболее безопасное место для наших младших.

Она посмотрела с вызовом.

Как бы сказать так, чтобы это не выглядело перебранкой?

– Да, мэм, я рад, что вы отослали их домой в Принстон. Они… они хорошие ребята, мэм, но тут им не место. У меня там, на дне, было жутко странное чувство. Народ боится. Как старые истории про тех, кто не готовился и остался один во Тьме. У них нет цели, а теперь настала Тьма.

Смит села чуть пониже.

– Мы бьемся против миллионов лет эволюции; иногда это бывает тяжелее, чем иметь дело с ядерной физикой и достопочтенной Пьетрой. Но народ привыкнет.

Шерканер Андерхилл сказал бы это, улыбаясь и не замечая всеобщей неловкости. Но Смит говорила, как солдат в окопе, повторяющий заверения командиров о слабости врага. Вдруг он вспомнил, как она тщательно закрывала все шторы.

– У вас то же чувство?

Минуту ему казалось, что она сейчас взорвется. Но она сидела в нерушимом молчании. И потом…

– Вы правы, сержант. Как я только что сказала, мы сражаемся против многих инстинктов. – Она пожала плечами. – Шерканера это почему-то совсем не беспокоит. Точнее, он знает страх и восхищается им как очередной чудесной загадкой. Каждый день он спускается ко дну кратера и наблюдает. Он даже смешивается с толпой – несмотря на поводыря и охранников. Он и сегодня провел бы там весь день, если бы не ваше появление с вашей собственной восхитительной загадкой.