Глубина в небе (авторский сборник) - Вернор Виндж

Бухта Калорика была чудом света с незапамятных времен. Это была одна из трех вулканических зон – и две другие были подо льдом или океаном. Сама бухта была разбитой котловиной вулкана, и воды океана затопили почти всю ее центральную часть.

В ранние дни Нового Солнца здесь был адский ад, хотя непосредственно его никто не наблюдал. Крутые склоны котловины фокусировали солнечные лучи, и температура поднималась выше точки плавления свинца. Это, очевидно, провоцировало – или допускало – быстрое просачивание лавы и непрерывную серию взрывов, оставлявших новые кратеры к тому времени, когда солнце тускнело до средней яркости. И даже в эти годы только смелые до безрассудства исследователи отваживались высунуться на плоскогорье за край вулкана.

Но когда солнце тускнело и наступали Годы Увядания, появлялись новые гости. Земли с юга и севера начинали страдать от все более суровых зим, и тогда самые края котловины становились местом теплым и приятным. Чем сильнее выстывала планета, тем ниже и ниже спускалась граница теплой зоны, рая. Уже для пяти последних поколений бухта Калорика служила самым эксклюзивным курортом Лет Увядания, где те, кому богатство позволяло не работать и не копить ради подготовки к Тьме, могли наслаждаться жизнью. На пике Великой Войны, когда Аннерби месил снег на Восточном Фронте, и позже, когда почти вся война ушла в туннели – даже тогда он видал тонированные гравюры, показывающие блаженную жизнь, как при Среднем Свете, которую вели богачи на самом дне котловины Калорики.

В своем роде Калорика в начале Тьмы была вроде того мира, который современная техника и атомная энергия позволят построить для всей расы Пауков на все годы Тьмы. Аннерби шел в сторону музыки и света, гадая, что там увидит.

Повсюду клубились толпы. Слышался смех, музыка волынок и случайные перебранки. Весь попадавшийся навстречу народ был настолько необычен, что Аннерби не сразу заметил самое важное.

Он позволил движению толпы мотать их туда-сюда, как частицы в потоке суспензии. Можно было себе представить, как нервничают Арла и Брун в этой толпе не проверенных чужаков. Но они справились, сливаясь с беспорядочным движением и совершенно случайно оставаясь от Аннерби на расстоянии вытянутой руки. Через несколько минут все трое оказались внизу, у края воды. В толпе многие махали благовонными палочками, но здесь, на дне кратера, был аромат намного сильнее – запах серы, плывущий в теплом бризе. За полосой воды, в середине бухты, светилась красным, желтым и околокрасным расплавленная скала. Призраком поднимался вокруг нее пар. В этом водном пространстве можно было не волноваться насчет донного льда и левиафанов – хотя вулканический взрыв убьет еще вернее.

– Черт! – Брун вышла из роли, оттолкнув Аннерби назад от края площади. – Посмотри туда, на воду! Они тонут!

Аннерби секунду посмотрел туда, куда она показывала.

– Нет, не тонут. Они… Тьма их побери, они играют в воде!

Полупогруженные фигуры были одеты во что-то вроде понтонов, не дававших им утонуть. Аннерби со своей охраной только смотрели, и заметили, что не одних только их поразило это зрелище, хотя почти все зрители старались свое ошеломление скрыть. Зачем кому-то играть, будто он тонет? Может, для военных целей. В теплые времена и у Аккорда, и у Братства были военные корабли.

В тридцати футах ниже острой береговой скалы кинулся в воду еще один бесстрашный весельчак. Вдруг край воды показался краем смертельного обрыва. Аннерби попятился, подальше от криков ужаса или восторга из воды. Все трое прошли через нижнюю площадь к иллюминированным деревьям. Здесь, на открытом месте, видны были и небо, и стены кальдеры.

Была середина дня, но если не считать горящих холодными цветами огней на деревьях и цветов жара из центра кратера, было темно, как в любую ночь. Солнце светило сверху – неясное пятнышко в небе, красноватый диск, истыканный темными рябинками.

Первый День Тьмы. Религии и нации определяли этот день с незначительной разницей. Новое Солнце начиналось с взрывной вспышки света, которой, правда, не видел никто из живых. Но угасание света – это было медленное увядание, тянувшееся весь период Света. В последние три года солнце светило бледно-бледно, едва согревая спину в самый полдень, такое тусклое, что на него можно было смотреть полностью открытым взглядом. В последний год самые яркие звезды были видны целый день. Но даже это не было официальным началом Тьмы, хотя это был знак, что зеленые растения больше не растут, что лучше бы тебе собрать главные запасы еды у себя в глубине, и что клубневые и личиночные фермы – это все, что может поддержать жизнь, пока не наступит время уходить под землю.

И в этом медленном соскальзывании в небытие что же отмечало миг – или хотя бы день – который был началом Тьмы? Аннерби посмотрел прямо на солнце. Оно было цвета теплой печи, но таким тусклым, что тепла не ощущалось. И тусклее оно уже не станет. Теперь мир будет просто выстывать и выстывать, освещенный только звездами и красноватым диском. С этой минуты воздух станет слишком холоден для дыхания. В прошлые поколения это был сигнал спешно тащить все необходимое к себе в глубину. В прошлые поколения этот миг отмечал последний шанс для отца обеспечить своим кобберятам будущее. В прошлые поколения он отмечал время высокого благородства и великого предательства и трусости, когда все, кто недостаточно подготовился, оказывались лицом к лицу с Тьмой и холодом.

Здесь, сейчас – внимание Хранка перенеслось на тех, кто был на площади между ним и деревьями. Были среди них некоторые – старые кобберы и многие из современного поколения – кто воздевал руки к солнцу и опускал их обнять землю и обещание, которое нес долгий сон.

Но воздух вокруг был мягок, как летний вечер Срединных Лет. И земля была теплая, будто ее согревало солнце Срединных Лет. И многие вокруг не замечали исчезновения света. Они смеялись, они пели – и одежда на них была дорогой и яркой, будто они никогда не задумывались о будущем. Может, богатые всегда такие.

Холодного цвета огни на деревьях наверняка питались от главной атомной электростанции, которую компании Аннерби построили в горах над кальдерой почти пять лет назад. От них светился весь лес дна котловины. Кто-то привез сюда ленивых лесных фей, выпустив их десятками тысяч. Их крылья блестели синим, зеленым и дальне-синим в свете фонарей, будто эти создания кружились синхронно с толпами под деревьями.

В лесу кобберы танцевали группами, и некоторые из самых молодых взбегали на деревья поиграть с феями. Музыка стала неистовой, когда Аннерби с охранницами добрались до края впадины и пошли вверх по пологому подъему, ведущему к виллам. Сейчас Хранкнер уже привык к виду внефазных особей. Пусть его инстинкты и называли их извращением, эти кобберы были необходимы. Он любил и уважал многих из них. Арла и Брун, идущие от него по сторонам, мягко расчищали ему путь. Обе охранницы были внефазными, около двадцати лет от роду – чуть моложе, чем сейчас малышка Виктория. Отличные кобберы, не хуже многих, с кем ему приходилось драться бок о бок. Да, раз за разом Хранкнер Аннерби постепенно смог смирить свое отвращение. Но…

Никогда я не видел столько внефазных сразу.

– Эй, старый друг, пойдем с нами танцевать!

На него напрыгнули две юные дамы и мужчина. Как-то Арла и Брун отпустили его, сами все время притворяясь веселыми танцорами. На затемненном пятачке под деревьями Аннерби заметил мерцание вроде линьки у пятнадцатилетнего. Будто все пещерные изображения греха и лени вдруг ожили. Да, воздух был приятно теплым, но он нес запах серы. Да, воздух был приятно теплым, но Хранкнер знал, что это не солнечное тепло. Нет, это был жар от самой земли, уходящий вниз и вниз, как тепло от гниющего тела. Выкопанная здесь глубина стала бы смертельной ловушкой, такой теплой, что плоть спящих сгниет в оболочках.

Аннерби не знал, как этого добились Арла и Брун, но они трое все же оказались на дальнем конце леса. Здесь все еще были толпы под деревьями – но уже не такие маниакальные, как на самом дне. Танцы стали настолько спокойнее, что хоть одежда не рвалась. Лесные феи без боязни садились на куртки, сидели и покачивали цветными кружевами крыльев с ленивым бесстыдством. По всей планете эти создания уже давно сбросили крылья. Пять лет назад Аннерби шел по улицам Принстона после сильных заморозков, и под ногами хрустели тысячи цветных лепестков, крыльев умненьких лесных фей, уже закопавшихся поглубже, чтобы отложить яйца. Эти, ленивые, может быть, видели чуть больше летнего времени жизни, но они обречены… или должны быть обречены.

Трое шагали все выше и выше, выходя на первые кручи склонов кратера. Впереди кольцом огней вдоль всей стены раскинулись виллы Позднего Увядания. Конечно, ни одна из них не была старше десяти лет, но почти все были построены в стиле последнего поколения «зонтик с побрякушкой». Дома были новые, но фамилии и деньги – старые. Почти каждая вилла стояла посреди имения, уходившего вверх по стене кратера. Виллы Раннего Увядания на высоте половины стены были темны, их открытая архитектура уже не годилась. На них уже были заметны блестки снежников. Имение Шерканера было где-то здесь, среди достаточно богатых, чтобы построить защищенный от погодных напастей дом в верхней зоне имения, но слишком дешевых, чтобы построить его заново внизу. Шерканер знал, что даже бухта Калорика не избежит Тьмы Солнца. Для этого нужна ядерная энергия.