В дальних водах и странах. т. 2 - Всеволод Крестовский

Всю дорогу доносился до нас из низин и падей концерт болотных жаб, из которых иные появлялись и на нашем пути. Выйдя на время из кого поразмять члены, я чуть было не наступил на одно такое животное и даже невольно испугался, когда она скакнула из-под ноги в сторону. Это была громадная жабища, величиной, кажется, с добрую подошву, толстая, безобразная, вся в больших пупырьях; я еще не видал таких. Но если жабы были противны, зато истинное удовольствие доставляли нам светляки, во множестве усеивавшие собою кусты и деревья и летавшие довольно высоко, нередко парами и даже целыми вереницами, словно маленькие звездочки бенгальских огней. А. С. Просинский принес мне несколько штук таких светящихся жучков, завернутых в бумажку, он купил их за один цент у какого-то мальчика, и эти серенькие, не особенно красивые с виду насекомые всю ночь наполняли мою каюту слабым и как бы дышащим фосфорическим светом.

Сувонада и Внутреннее море

Уход "Европы" с С. С. Лесовским из Нагасаки. — Прощание с русскими судами. — Флаг за кормой. — Вратовидные скаты. — Рыбачья иллюминация. — Ван-дер-Капелленов или Симоносекский пролив. — Город Симоносеки и страничка из его новейшей истории. — Сувонада и ее бассейны. — Характер островов. — Каботаж и рыболовство во Внутреннем море.

18-го мая.

С. С. Лесовский, здоровье которого несколько поправилось после несчастия, постигшего его в шторм 13-го ноября, перебрался сегодня с супругой с берега на крейсер "Европа". Судно это, обреченное после понесенной им аварии на шестимесячную бездеятельность, долго чинилось в нагасакских доках, но теперь, слава Богу, опять готово к плаванию. Сегодня же приняли на "Европу" с фрегата "Князь Пожарский" матросов, в числе 65 человек, кончающих сроки своей службы, и взамен их сдали на "Пожарский" такое же количество молодых матросов. Мне отвели мою прежнюю каюту, которая по всему была бы хороша, да одна беда, что как раз над нею помешается заревая пушка, и каждый раз как она гаркнет во весь свой зев, у меня трещат и бимсы на потолке, и все переборки. В море это не составляет неудобства, потому что там спуск флага не сопровождается салютом, но в портах, на якоре, да особенно еще если вздумаешь к тому времени, после продолжительной ночной работы, соснуть перед обедом, как например сегодня, такой сюрприз, заставляющий прямо со сна чуть не выскочить из койки, не скажу, чтобы был особенно приятен. Поневоле каждый раз выругаешься с досады.

В каюте у С. С. Лесовского обедали сегодня весь штаб и командиры русских судов, находящихся на Нагасакском рейде. Для последних это был прощальный обед адмирала.

19-го мая.

Вскоре после полудня, на "Европе" начали разводить пары. В половине второго прибыл на крейсер лоцман, американец Смит, который взялся провести наше судно по водам Внутреннего Японского моря. Полчаса спустя, трапы и тенты были убраны, а еще через полчаса, ровно в три часа дня, "Европа" снялась с якоря. Машине дан был малый ход вперед.

На рейде в это время стояли "Князь Пожарский", "Стрелок" и "Пластун". По мере нашего к ним приближения, каждое из этих судов высылало своих людей на ванты, откуда они встречали и провожали нас криками "ура" и маханием шапок. Проходя мимо, С. С. Лесовский прощался с командой каждого судна отдельно и благодарил за усердную службу. Хор музыки на нашей палубе играл наш народный гимн, а команда "Европы", тоже стоя на вантах и отвечая троекратным "ура" на каждое прощанье своих товарищей, матросов "Пожарского", "Стрелка" и "Пластуна", побросала наконец в воду свои старые шапки. Это стародавний обычай, всегда соблюдаемый нашими матросами при первом шаге возвращения в отечество из дальнего плавания. Разные японские бедняки, существующие "рейдовым промыслом" и провожавшее наше судно в своих "фунешках", заранее зная из прежних опытов, что им предстоит пожива, взапуски бросились вылавливать плавающие шапки.

День стоял прелестный, солнечный, с легким освежающим ветерком от SW, и настроение у всех было радостное, потому что это в самом деле был наш первый шаг на пути возвращения в Россию, как вдруг наш флаг-капитан А. П. Новосильский, стоявший на мостике, сдержанным голосом заметил:

— Флаг Боже мой!.. Флаг за кормою

Мы обернулись. Действительно, наш судовой флаг почему-то вдруг спустился со своего места и полоскался в воздухе, медленно падая в воду. Хотя его успели поймать еще на пути падения, тем не менее многие лица омрачились Падение флага считается дурною приметой. Но тут же нашлись и утешители, которые разъяснили, что хотя такая примета и существует, но она действительна лишь в том случае, если судно отправляется в бой; тогда это значило бы, что ему придется либо спустить свой флаг, либо погибнуть; но так как мы отправляемся не в бой, а пока только в Иокогаму благодарить микадо за радушное гостеприимство, оказанное русской эскадре, то вся примета состоит в том, что с матроса, находившегося при флаге, следует взыскать за ротозейство, а впрочем, никто, как Бог. Его святая воля!.. На этом все и успокоились.

По выходе в Желтое море, проходили часу в шестом вечера мимо одной замечательной скалы, называемой "Воротами". Это действительно ворота, но такие узкие, что в их пролет могли бы свободно проходить разве парусные рыбачьи лодки, из коих одна и была зачем-то причалена. Эти две высокие базальтовые глыбы, вертикально поднявшиеся на несколько сажень со дна моря и вознесшие на себе третью глыбу в виде перекладины, так что получилась форма, близко напоминающая букву П.

Вечером шли вдоль западных берегов острова Кю-Сю и долго любовались их иллюминацией. Бесчисленное множество рыбачьих лодок, каждая с фонарем на носу, унизывали прибрежное взморье на расстоянии многих десятков миль, и всю ночь длилась эта иллюминация, так что казалось, будто мы плывем мимо какого-то бесконечного приморского города, и здесь воочию можно было убедиться, сколь существенную статью для жизни составляет в Японии рыболовство и как велик и важен в ней этот промысел.

В половине двенадцатого ночи уменьшили ход до восьми узлов и в продолжение вахты до четырех часов утра сожгли восемь фальш-фейерров37 для показания своего места проходящим рыболовам. Вообще, в ночное время, плавание в этих водах далеко не безопасно, потому что материк острова Кю-Сю окружен с запада множеством лесистых островов и базальтовых скал, подводных камней и мелей. Островки эти, усеивающие прибрежные воды в окрестностях острова Хирадо или (по иному произношению) Фирадо, известны под именем "Архипелага Девяносто Девяти", подразумевая под сим числом количество составляющих его островов. Фирадо знаменит, между прочим, как поприще первой христианской проповеди Франциска Ксавье в Японии. Эти зубчато-гористые берега смотрят довольно неприветливо. Общий тон их, благодаря темно-серым обрывистым скалам, был суров и даже мрачен, особенно под вечер, когда солнце, еще задолго до заката, совсем скрылось за густою свинцовою тучей. Не будь мы раньше знакомы с внутренностью страны, никак и не подумали бы, что за этими угрюмыми берегами могут скрываться такие прелести самой роскошной природы.

20-го мая.

В начале шестого часа утра увеличили ход до десяти узлов. Вскоре после этого разбудили команду, дали ей "кашицу", и затем пошла на судне обычная работа: окачиванье верхней и жилой палуб, чистка меди и железа и прочее. В начале одиннадцатого часа утра прошел мимо нас американский "Ричмонд" и отсалютовал русскому флагу пятнадцатью выстрелами, а мы отвечали тем же американскому флагу.

С пяти часов утра лоцман Смит вступил в отправление своей обязанности: мы входили в Ван-дер-Капелланов пролив, ведущий во Внутреннее море. Шли по узкому Симоносекскому протоку, Мимо островка Року-рек, на котором торчит белый маяк, освещающий на двенадцать миль окрестное море. Проток этот, благодаря двум встречным течениям, вечно бурлит и исполосовывается лентами этих течений. Они пробивают себе путь как бы вдоль коридора, одну стену которого составляет скалистый, покрытый соснами островок Хику-сима, а другую Ниппон. Симоносекский проток далеко не безопасен, в нем очень много подводных камней и рифов, на которых вечно гуляют буруны, почему здесь и требуется опытный лоцман. В ограждение мореходов, на рифах поставлены небольшие каменные столбики, в виде грибков, и колонки.

Тотчас же по выходе из узкости, на левом берегу, то есть на Ниппоне, протянулся на расстоянии около двух миль узкою полосой вдоль берега торговый город Симонсеки, в бухте которого толпилось множество каботажных джонок. Против него, на Кю-Сю, лежит городок Кокуре, и вы, миновав суровую природу внешних берегов, сразу попадаете здесь в самый кипень внутренней прибрежной жизни страны, вместе с которою и природа сейчас же принимает самый привлекательный, веселый характер, не изменяющийся на протяжении всего Внутреннего моря.