Одинокая волчица - Светлана Бестужева-Лада

Олег принял ещё несколько пилюль, запил остатком коньяка и блаженно вытянулся на кровати. Не нужен ему никакой Черномор, и вообще никто не нужен. В холодильнике точно есть бутылка водки, на сутки ему с таблеточками этими замечательными «топлива» хватит, а там будем посмотреть. И хватит дурацких воспоминаний, нужно думать о деле. Он — единственный наследник миллионов — забился в какую-то дыру и сидит в ней, чего-то опасаясь.

Что ему боятся-то? Юлия мертва, Императрица — мертва, Лариска побоится рот раскрыть, потому что он тут же врежет ей по хавальнику, давно пора. Химик… Этому тоже невыгодно болтать, он замазан по самые уши. Нужно выходить из подполья, продавать дело и все остальное — дом, машины, барахло, — и сваливать за бугор. Там начнется новая, ослепительная жизнь, полная развлечений и наслаждений. Там за человеком не бегают легавые только потому, что человек любит отдыхать, а не работать…

Откуда-то издалека донесся звонок и Олег не сразу сообразил, что это — телефон. Лариска объявилась? Он заставил себя оторваться от блаженных грез и медленно снял трубку, но не произнес ни слова.

— Алло, — послышался в трубке незнакомый мужской голос, — алло, отвечайте. Это с телефонной станции.

Глупые, мелкие людишки! Играют в свои аппаратики, машинки, суетятся по своим пошлым делишкам и воображают, что заняты чем-то важным. Кретины! Телефонная станция? А что такое телефонная станция? Какая чушь!

— Куда вы звоните? — произнес, наконец, Олег и сам удивился, каким великолепным и звучным оказался его голос.

— Это номер?… — раздраженно переспросил мужчина.

— Извините, — с достоинством ответил Олег, — у меня вообще нет телефона.

И, повесив трубку, добрые десять минут наслаждался изысканностью своего юмора. Как здорово он отбрил этого мастеришку с какой-то станции! Как элегантно! А тот, небось, сидит теперь и тупо пялится на телефонный аппарат, пытаясь переварить услышанное. Потеха, да и только!

— Тебе пора, — услышал он нежный женский голос и обнаружил в непосредственной близости от себя ту самую девчушку, о которой недавно вспоминал. — Я пришла помочь тебе собраться в дорогу.

Девчонка была точь-в-точь такой, какой он её запомнил в тот развеселый вечер: совершенно обнаженная, с бессмысленной улыбкой на губах, блуждающим взглядом и явственными следами страстной любви на шее и груди. И стояла так близко от него, что можно было коснуться. Он и коснулся, уверенный в том, что рука его скользнет в пустоту.

Ничего подобного! Никакой пустоты не было, скорее, наоборот. А девчонка обвила его шею руками и наградила страстным поцелуем. Дальше все пошло достаточно банально, но такого острого, совершенно неземного наслаждения Олег никогда ни с одной женщиной не испытывал. Да и вообще — не испытывал. Краем сознания мелькнула мысль: Ирка узнает — убьет. А потом все исчезло в невероятной, обжигающей судороге, завершившейся вспышкой ослепительного, прекрасного света.

Он перевел дыхание и открыл глаза. Никого рядом не было. И в комнате было пусто. А за окном разгоралось фантастическое, золотое с алым зарево, при взгляде на которое хотелось петь от радости. И Олег запел, снова поразившись тому, как мощно, уверенно и прекрасно звучит его голос. Он даже не подозревал, что может так петь.

«Неужели это я? — подумал он. — Мне хорошо, никаких проблем не существует, жизнь великолепна. Скоро мы встретимся с Иркой, да-да, я знаю, я точно знаю, что это произойдет очень скоро. Как я мог вообразить, что убил ее? Она жива, мы любим друг друга и все у нас будет прекрасно. Теперь я умею петь, я могу летать — Господи, как все замечательно! Я никого не убивал, все живы, даже та девчонка…»

Откуда-то снова донесся звонок, но он не обратил на него никакого внимания, потому что на подоконнике появилась Императрица. Возникла из ниоткуда, из этого невероятного зарева, и вот теперь, совершенно обнаженная, сидела вполоборота к нему, свесив ноги на улицу. Он хотел было крикнуть, чтобы она прекратила дурачиться, так ведь и убиться недолго, но во время спохватился: она ведь тоже умеет летать. Все люди умеют летать, нужно только об этом догадаться.

— Ириша, вот и ты, — сказал он нежно. — А я тебя ждал, чувствовал, что ты придешь… То есть прилетишь…

Императрица смотрела на него со своей загадочной полуулыбкой и молчала. Будто хотела услышать продолжение.

— Мы теперь никогда не расстанемся, — торопливо сказал он. — Прости, я был идиотом. Придумал, что убил тебя, чуть с ума не сошел…

— Ты убил меня, — спокойно сказала Императрица. — Но это пустяки. Это только один из шагов по долгой, долгой дороге…

— Я не сделал тебе больно! Ты почти не страдала, правда?

— И тебе не будет больно. Мы улетим вместе отсюда, от этой грязи и кошмара, от твоих воспоминаний. Мы улетим туда, где всем всегда хорошо.

И она, соскользнув с подоконника, замерла в пустоте над землей. Он шагнул было к ней, но заколебался и отпрянул от окна.

— Иди ко мне, глупый, — зажурчал смех Императрицы. — Я жду. Тебе будет так хорошо, как никогда не было. Иди же.

Откуда-то доносились странные звуки: звонки, удары, голоса. Но все это уже не имело никакого значения. Олег подумал о том, что сейчас оставит позади всю суету и мерзость бытия, приобщится к Красоте, познает неизведанное — и все это будет действительно наивысшим наслаждением, которое способен испытать человек. Он встал на подоконник и с блаженной улыбкой шагнул в бездну.

Ворвавшиеся в квартиру оперативные сотрудники, с которыми были Павел и Андрей, успели только заметить мелькнувший в окне силуэт нагого человека, а потом услышали слабый удар тела о землю.

— Опоздали, — мрачно сказал Павел. — Совсем опоздали. Тринадцатый этаж…

— Не знал, что ты такой суеверный, — отозвался Андрей. — А вдруг…

— Пьяницам обычно везет, — сказал один из милиционеров, — а вот насчет наркоманов не уверен.

— С выпивкой тут все нормально, — ответил второй. — Бутылка пустая, судя по запаху, допили недавно.

— Вызывайте «Скорую», — закончил дискуссию Павел. — Пойдем вниз. А потом вернемся и попробуем определить, что тут произошло. Помочь ему спланировать явно никто не мог, сами видели.

— Если только…, - начал Андрей, разглядывая рассыпанные по столику белые таблетки.

— Что — если? — обернулся от двери Павел.

— Если только он сам себе не помог. Нужно проверить это снадобье. А ещё лучше — спросить нашего замечательного Волкова Виктора. Пари держу, он знает, что это за лекарство. Просто уверен.

Глава восемнадцатая

Я поставила точку и в буквальном смысле слова перекрестилась. Душераздирающий триллер благополучно подошел к концу, моя работа над переводом — тоже. По количеству экзотических нелепостей на одну страницу этот, с позволения сказать, шедевр побил все мыслимые и немыслимые рекорды. А уж в плане всевозможных отравляющих веществ его можно было заносить в книгу рекордов Гиннесса. Неужели и в нашей богоспасаемой стране когда-нибудь начнется такое же? В плане преступности и её изощренности мы догоняем развитые страны прямо-таки семимильными шагами. Иногда у меня возникает смутное подозрение, что мы на самом деле в этой области уже впереди планеты всей, но из врожденной скромности просто скрываем свое лидерство.

Единственным светлым пятном за весь день был звонок Алины, которая сказала, что у неё якобы есть сообщение специально для меня. То есть ей ночью было буквально видение, чтобы не сказать — озарение. И держать его в себе она не может.

— Ты скоро выйдешь замуж! — провозгласила она торжественно. — За военного, точнее, за человека в погонах. По любви.

— Он что — по любви в погонах? — не поняла я с первого раза.

— Дурочка! Он на государственной службе. В погонах. А женится на тебе по любви, причем по взаимной.

Пустячок, а приятно. Не иначе Костя вернется на военную службу. Нужно срочно его полюбить, а то так и останусь старой девой…

Часы показывали десять часов вечера. Андрею давным-давно пора было быть дома, но его сегодняшняя задержка в общем-то пришлась достаточно кстати. Иначе нипочем бы не закончила эту бредятину, пришлось бы возиться ещё и завтра. А в такую жару сидеть в душном помещении за компьютером — не самое приятное на свете занятие. За город, к воде, в прохладу деревьев, к аромату цветов! Даже такую стопроцентную горожанку, как я, московский климат, что называется, достал. Говорят, нечто подобное случалось в первопрестольной лет тридцать тому назад, но я это помню смутно: в детстве температура воздуха за окном, уровень атмосферного давления и прочие циклоны, антициклоны и магнитные бури не имеют никакого значения. Н-да, где мои шестнадцать лет?

И где Андрей, хотела бы я знать? Половина одиннадцатого! Телефон вроде бы исправен. На всякий случай я сняла трубку, услышала длинный гудок и поняла, что мое беспокойство вот-вот перейдет в принципиально иную стадию. Мог бы позвонить, между прочим, знает, что я дома. Хотя… после почти двух лет совместного проживания о спутнице жизни начинают иногда забывать за каким-нибудь приятным делом вне домашнего очага…