Плач Агриопы - Алексей Филиппов

В голове у управдома сгустились сумерки. Однако ментального удара не последовало. Головная боль то усиливалась, то отступала — словно какой-то радиолюбитель крутил верньеры радиоприёмника, настраиваясь на нужную волну.

- Ты меня понимаешь? — Ударило вдруг в голове. Оглушило.

Павел постарался ответить. Объяснить, что не выдержит такой звуковой атаки. Но рот был будто запечатан сургучом.

- Не говори — думай! — Бомба сдулась до громкой петарды.

«Понимаю, — Послушно подумал Павел. — Но твой голос звучит слишком громко. И у меня болит голова».

«Сожалею, — послышалось в ответ. — Мне очень трудно… говорить так… контролировать себя и тебя. Боль, которую испытываю я, гораздо сильней твоей. Не знаю, насколько хватит моих сил… поддерживать связь. Потому сперва послушай, что скажу. Потом — задавай вопросы, если их имеешь».

«Я слушаю», — Павел сжал зубы. Только бы не вскрикнуть! В каждое ухо ему как будто воткнули по длинной вязальной спице.

«Моё имя — Авран, я пытаю, не оставляю увечий на теле и узнаю истину. Я пытал тебя и твоего друга, как и прочих. Но ни к тебе, ни к нему, у меня нет злобы. Теперь — нет, прежде — да… Я полагал, вы оба — служите чуме. Невозможно отличить призванных служить от тех, что избраны противостоять. Я умею видеть метки… Меня обучили этому много лет назад… Я отыскал человека, по имени Арналдо, в теле другого человека. Он мог быть послан сюда чумой. В твою жизнь, в твою эпоху. И я пытал его. Потом отыскал вас. Теперь знаю… Все трое — чисты. Все трое — избраны. Все трое — имеете метки. Я тоже — чист, избран, отмечен. Я буду с вами, но не всегда. Не каждую минуту. Когда во мне возникнет нужда — я окажусь рядом. Когда нужды не будет — останусь невидим для тебя и твоих ближних. Призывай меня в голове. Зови по имени — «Авран», — или по прозвищу — «Мучитель».

«Ты умеешь оставаться невидим?» — Не удержавшись, перебил канонаду в голове Павел.

«Люди видят, во что верят. Когда не верят — не видят, — откликнулся Авран. — Я отнимаю у вас и других веру в Аврана-мучителя. Вы не верите, другие — не верят, что видят меня — глаза не видят того, чего не позволяет видеть безверие».

«Извини, я перебил тебя. Продолжай». — Павел поспешил исправиться. Он жалел, что прервал исповедь богомола.

«Я сказал, что хотел, — ответил тот. — Теперь, столько, сколько выдержу я, и пока сам ты сможешь терпеть меня в своей голове — спрашивай».

«Ты хорошо говоришь на моём языке. Как научился этому?» — Управдом испытывал соблазн распрощаться с мучителем немедленно, но любопытство оказалось сильнее боли.

«Я не говорю. Ты говоришь на нём. Сам не зная того, ищешь в голове слова, чтобы те повторяли мои мысли на понятном тебе наречии. Потому так трудно… Мне трудно… Заставить твою голову ловить то, что я рисую. Образы… Ты называешь это — «образы»… Твоя голова ловит их и делает из них слова. Слова — самое трудное. Легче — поступки. Я вызываю в тебе образ… работы… важного дела… ты — выполняешь работу так, как её выполняют в твоём мире, в твою эпоху».

«В чьё тело ты вселился, оказавшись здесь?»

«Сложно понять. Не интересно понимать. Тело человека без родни… Оно умеет… обращаться с электричеством… Оно знает слово — «электричество»; не знает ни как то выглядит, ни откуда берётся… Знает, как связать провода, но не знает — что под ними… Меня поселили в него, потому что оно… имело доступ… доступ в место, где жил и был заточён Арналдо».

«Кто поселил? Кто?» — Павел, несмотря на боль в голове, чуть не выкрикнул это вслух.

«Не ведаю. — Авран помедлил. Добавил неуверенно. — Не человеческая воля. Не человеческое желание. Не кто-то такой, как ты или я».

«Ты поминал чуму? — Управдом вспомнил недавний разговор с Третьяковым. — Как можно служить ей? Чума — это болезнь, вирус. Если ты располагаешь моими знаниями — ты знаешь, что это такое».

«Чума — живая. Умеет мыслить, как ты и я. Призвана для своего дела. Избрана, как ты и я».

«Кем призвана? Кем избрана?» — Вновь, страстно желая получить ответ, спросил Павел.

«Не ведаю. — Вновь пророкотал в голове мучитель. — И моя сила — иссякла. Один вопрос. Последний. Потом — уйду».

«Ты сказал, что поможешь мне. Чем?» — Торопливо и безгласно выкрикнул управдом.

«Чума — хитра. Она прячется от тех, кто ищет её. — Неожиданно громовые раскаты в голове Павла стихли. Не успел управдом порадоваться этому и укорить мучителя за небрежность — ведь можно ж было постараться и с самого начала настроить громкость беседы как следует, — как тихие слова сделались еле слышны; потом и вовсе превратились в шёпот. Словно бы могучий водопад на глазах пересох и выродился в жалкую капель. — Чума — хитра. — Повторил богомол. — Но она не может всё делать в одиночку. Есть… приспешники… слуги чумы… Я… стану пытать их… Сумею дознаться, где прячется чума…».

Туман в голове пропал. К Павлу вернулась способность двигаться. Теперь он мог говорить — не только мысленно, но и во весь голос. И ему вдруг подумалось: богомол опять исчез, как фантом. Доказать, что тот был здесь, в доме, — невозможно. Толстая ветка в окне словно бы и не сдвигалась с места. Не оттого ли, что никто и не думал её сдвигать? И уж тем более — никто не подныривал под неё, не извивался ужом, не демонстрировал чудеса ловкости. Так был ли Авран-мучитель собеседником управдома? Был ли разговор в уютной пещере черепной коробки? Или на Павла обрушилась очередная галлюцинация, его заворожил свежайший — с пылу, с жару — мираж?

Чувство досады нахлынуло. Досады, перемешанной с обидой. Долгой, затяжной, истребить которую был способен, разве что…

Стук в окно.

Деликатный, тихий стук.

Павел обернулся на него так стремительно, что заныла шея.

В окне, еле различимое на границе ночи и света свечи, мельтешило лицо богомола. Впервые Павел был чертовски рад его увидеть. И, может, именно поэтому богомол впервые казался ему самым обыкновенным, только уставшим, как после трудного рабочего дня, человеком. Тот слегка искривил губы: улыбнулся? Неужели — улыбнулся? Потом вытянул грязноватый палец и указал им на Павла.

- Что? Что ты хочешь? — Не понял управдом.

Богомол продолжал играть в немого мима: тыкал пальцем куда-то, в направлении управдомова пупа, потом складывал ладонь «ракушкой» и прикладывал её к уху. Павел проследил взглядом за пальцем мучителя. Тот указывал на карман куртки Павла, из которого торчал краешек «Айфона».

- Тебе нужно позвонить? — Изумлённо прошептал управдом. Он достал аппарат из кармана, повернул дисплеем к богомолу, нажал несколько раз кнопку включения питания. — Не работает. — Объявил, чётко выговаривая слова, словно ожидая, что собеседник прочтёт по губам. — Батарея разряжена. Понимаешь? Ты же знаешь, что такое электричество? Здесь его нет…