Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского - Эдвин Бивен

различным. Некоторые, как Смирна и Лампсак, или некоторые из городов, которые были освобождены Родосом с 197 г., – Кавн, Минд и Галикарнас, – открыто объявили о своей независимости. С другой стороны, некоторые, такие как Эфес и Абидос, были в полном распоряжении царя и заполнены его войсками. Между этими двумя крайностями, возможно, были различные степени зависимости. Большая часть городов, судя по всему, была лишена каких бы то ни было селевкидских гарнизонов, но из осторожности или преданности смирилась с властью царя. С появлением в этой области римского флота возникала, как мы сейчас увидим, другая ситуация. Разрыв в симпатиях между зажиточными классами и народом, который так явно проявлялся в Греции, стал очевиден и в греческих городах Малой Азии. Города метались между двумя противниками. Некоторые с энтузиазмом встали на сторону римлян; другие меняли свою политику в соответствии с текущей ситуацией. Однако мы не знаем ни одного города (за исключением тех, в которых стояли войска Селевкидов), который осмелился бы не принять римский флот в своей гавани, когда римляне этого требовали.

Ситуация в островных государствах была другой. До них завоевания Антиоха еще не дотянулись. Но, несомненно, они чувствовали себя под угрозой и воспользовались союзом с Римом как удобной возможностью себя защитить. Среди этих государств первое место занимал Родос. Политика Родоса в последние несколько лет была не вполне уверенной. Он смело бросил вызов Антиоху в 197 г., как союзник Рима. С тех пор Антиох пытался заручиться дружбой родосцев – не совсем безрезультатно. Когда на Востоке впервые появились корабли римлян, государственные мужи Родоса, видимо осознавая опасность для свободы Греции с обеих сторон, заколебались – они выжидали, не зная, на чью сторону встать[1262]. Однако вскоре они решились и стали сотрудничать с римским флотоводцем, и, когда они оказались в стане римлян, родосцы проявили такую энергию, что их не в чем было упрекнуть. Самос, одно из государств, которые вновь обрели независимость с помощью Родоса в 197 г., Хиос и Митилена[1263] также были готовы встать на сторону Рима. Делос, в чью гавань вошел флот Ливия, следовал, насколько это было возможно, политике нейтралитета или, скорее, старался дружить со всеми державами. Он получил почести и подарки изо всех областей эллинского мира и был бы рад, если бы ему удалось не отпугнуть никого из этих благодетелей. В хрониках храма Аполлона засвидетельствовано дарение чаши от царя Антиоха[1264]. Однако с приходом римского флота храм стал ежегодно получать дары от его командиров[1265].

Нет необходимости подчеркивать, насколько велика для римского флота была выгода иметь эти острова опорными пунктами для операций на берегу Азии. Это дало и защиту, и наблюдательные посты, близкие к позициям врага. Хиос стал основным хранилищем для зерна и других запасов, от которых зависела римская армия[1266].

Но больше всего Рим рассчитывал на Пергамское царство. Конечно, Эвмен был энергичным союзником. Он был в Азии тем, чем бывает предатель в стенах осажденного города. Знание местности, влияние Эвмена в греческих городах – все это было бесценно для завоевателя. Его город-гавань, Элея, должна была дать римлянам опору на материке. Его владения отрезали Антиоха от прямого сообщения по суше с областью Геллеспонта. Даже для поддержания своих позиций в Азии Антиох зависел от своего господства над морем.

Флот Ливия насчитывал 81 палубный корабль, в том числе 25, которые он взял у своего предшественника, и значительное количество кораблей поменьше. Карфаген послал контингент из 6 кораблей; царя Эвмена, путешествующего домой, сопровождал флот из трех кораблей[1267]. Ливия задержали на Делосе встречные ветра, когда о нем узнали патрулировавшие море корабли Поликсенида. Антиох, как только до него дошла эта новость, поторопился обратно в Эфес. На военном совете решили (по совету Поликсенида) вступить в бой с врагом, пока к нему не подошли союзники – флоты Пергама и Родоса. Решили, что римляне должны будут отправиться в Пергам и их перехватит селевкидский флот с царем Антиохом на борту, который поплывет на север. Этот флот был менее многочисленным, чем римский: в нем было лишь 70 палубных кораблей, и сами корабли были меньше, однако Поликсенид возлагал большие надежды на их более удобную конструкцию и большую мобильность, а также на то, что моряки лучше знают местность. Стало известно, что корабли врага перевозят большое количество провианта и поэтому их осадка должна была быть ниже. Добравшись до Фокеи, флот царя узнал, что враг находится где-то рядом. Антиох не хотел лично участвовать в морском сражении и высадился на берег. Затем Поликсенид отправился снова на юг, в Киссунт, рядом с Эритрами, надеясь перехватить врага, но его маневры потерпели полную неудачу. Римский командир проскользнул мимо, по внешней стороне Хиоса и без помех добрался до Фокеи. Фокея была первым греческим городом в стране Антиоха, к которому подошли римляне. Она не осмелилась противостоять врагу[1268]. Тогда Эвмену уже не составило труда дойти до Элеи и привести пергамский флот. Объединенная сила римлян и пергамцев в палубных судах составляла 105 кораблей. Ливий, успешно соединившись с союзником, так же хотел вступить в бой, как Поликсенид[1269]. Флотоводец царя ждал врага в боевом порядке у Киссунта: его правое крыло было на берегу. Битва началась с захвата карфагенского корабля двумя кораблями Антиоха. Но вскоре стало очевидно, что та самая подвижность, на которую полагался Поликсенид, мало чем могла помочь против тактики римлян. Атакующий корабль оказывался в захвате железных клещей тяжелого римского корабля, и сражение превратилось в рукопашное. Левое крыло селевкидской армии, куда Ливий направил свою атаку, сломалось первым, и царь Пергама, ожидавший в резерве, всей своей мощью атаковал правое[1270]. Вскоре флот Селевкидов бежал. Благодаря своей легкости ему удалось вырваться, потеряв лишь 23 корабля, 13 из которых были захвачены. Ливию удалось полностью достичь желаемого результата: селевкидский флот был если и не уничтожен, то вытеснен с моря. Когда победители, теперь еще более усиленные родосским отрядом из 20 палубных кораблей под командованием Павсистрата, продемонстрировали свою военную мощь близ Эфеса, флотоводец царя не осмелился вступить в сражение[1271]. После этого оказалось, что Эритры практически немедленно присоединились к римскому союзу[1272]. Сезон активных военных действий завершился, оставив римлян хозяевами Эгейского моря. Флоты союзников разошлись. Римляне, посетив Хиос и оставив 5 кораблей у Фокеи, чтобы обеспечить ее лояльность, оставили свой флот у Кан на пергамском побережье и разбили лагерь в ожидании весны[1273].

Но хотя военные действия и остановились, брожение