Гроза над Миром - Венедикт Ли

Раздался жуткий вопль Пини и свет опрокинулся мне в лицо. Хорошо, что фонарь был небьющийся. Упав, яркий продолговатый цилиндр в защитной плетенке подкатился к самому краю могилы. Пини встала рядом на колени, протягивая руки к останкам, туда, где золотая пряжка на поясе умершей блестела замысловатым вензелем: «Л.К.»

16. ПАДЕНИЕ ВЛАДЫКИ

– Спокойней! – властно сказал я. Пини, понурившись, подчинилась.

А я приступил к осмотру. Труп принадлежал девушке лет шестнадцати. Ростом немного выше Пини, худощавая от природы, к моменту смерти она была, вдобавок, порядком истощена. На теле я увидел следы порезов и колотых ран, ни одна из которых не была опасной для жизни. Смерть же наступила от асфиксии. Сохранился завязанный на шее шнур, которым задушили погибшую.

Я поднялся и помог встать Пини. Она обернулась к безмолвной, как истукан, Бренде, но я перехватил инициативу:

– Развейте наше недоумение, Бренда.

– Сама… ничего не понимаю. Поражена не меньше вас.

Я не мог не восхититься ею. И снова заметил, как она старалась не смотреть в сторону невозмутимо стоящей поодаль Наоми. А та тоже, сомкнув руки за спиной, не обращала внимания на злейшую свою врагиню. А, между тем, впечатление у меня сложилось такое, что эти двое ведут между собой безмолвный разговор.

Арни же старался ободрить Пини:

– Успокойся, прошу… Подумаем вместе. Тебе было одиннадцать лет, но ты все хорошо помнишь; а я был юноша взрослый… Арда и Вага у открытого гроба… Левкиппа лежала бледная и очень красивая… Да не могли мы все подряд ошибиться и похоронить вместо нее другую!

– Первый адмирал! Прошу вашего разрешения на вскрытие могилы Левкиппы Картиг.

Нижняя челюсть Ваги мелко дрожала. Нелегко далось ему выслушать мой рассказ. Но, должен заметить, между нами уже выстроились доверительные отношения. Я всегда держался с ним подчеркнуто уважительно, давая понять, что и в нынешнем своем положении Вагариус Картиг для меня – личность.

– Я буду присутствовать. А сейчас… отдайте от моего имени необходимые распоряжения, – он устало откинулся на подушки.

Я поправил плед, прикрывающий его ноги.

– Последний вопрос, адмирал. Припомните, не было ли у вашей старшей дочери на теле особых примет: шрамов, родинок, татуировки?

Вага пожевал губами.

– За три месяца до смерти Левки сделала себе татуировку на правом плече. Я очень ругал ее за это. Птичка… слепоглазка. Вы…?

К сожалению, я подтвердил его опасения. На обнаруженном нами трупе имелась такая татуировка.

Могилу Левкиппы в саду вскрывали двое подсобных рабочих под наблюдением нашей четверки и Ваги с Брендой. Да – Наоми решила освободить Бренду! Я недоумевал, но Наоми отмела все возражения:

– Сбежит? Все равно, что распишется в своей вине – откровенное будет признание. Вдали от Вагнока, от Гнезда – властного центра Острова, разлученная с братом, еще хранящим призрак власти, она – никто! Никогда на такое не согласиться.

Бренда выглядела обретшей новую уверенность в себе. Обратилась к Ваге:

– Как чувствуешь себя?

– Нормально, – он поспешно отвернулся. – Начинайте.

Когда рабочие стали выбирать тросы и из глубины открытого сверху склепа показался, качаясь, гроб, я сразу почуял неладное. Моя ли сработала природная интуиция, или я заметил, как нахмурилась Наоми… Или Бренда не смогла совладать с собой и выдала себя невольным движением?

Без усилий, как перышко, опустили подсобники гроб на мягкую траву и стали отвинчивать бронзовые болты, удерживающие крышку. Вздохнул Вага, тихо вскрикнула Пини. Гроб Левкиппы был пуст.

Но я ошибся. Маленькая, выточенная из цельного куска песчаника урна, в каких хранят прах покойников, лежала на его дне. Пини, чтоб не упасть, схватилась за Арни, он поддержал ее за талию. Наоми искоса наблюдала за Брендой. Первым заговорил Вага и обращался он к сестре:

– Кто приказал кремировать тело?

– Вага… Слушай спокойно, не волнуйся. Я объясню. Все это – провокация, затеянная против меня. Она (кивок в сторону Наоми) не оставит меня в покое. Кремировать Левки распорядилась я. Спустя сутки после похорон. Сделали тайно, чтобы не причинять никому лишней боли.

– Зачем? – глухо спросил Вага.

– Но Левки действительно отравили! И слух об этом ходил по Гнезду. Ни к чему был лишний скандал, если б дело дошло до эксгумации. Да… я проявила малодушие. Да!

– Кто же лежит в подземном ярусе? – спросил я Бренду.

– Та, кто убила Левки. Служанка Дениза. Она была ненормальной. Вовлекла Левки в дурацкую забаву – меняться одеждой. Чем дальше, тем больше воображала себя Левкиппой и настало время, когда настоящая Левки стала лишней. Когда после похорон я застала Денизу в комнате Левки и в ее лучшем наряде… Не смогла вынести. Убила ее. Была ночь, и мне повезло незаметно избавиться от трупа. На руках донесла мертвую Денизу до лифта. Вернулась к себе под утро, чуть живая от изнеможения…

Бренду бессильно умолкла. Ужасное признание потрясло всех, кроме меня и Наоми. Оставалась еще одна версия случившегося и ее высказал Вага:

– Бренда… Ты не раз уверяла, что никогда мне не лжешь. Ты убила Левки?

Я понял, что участь Бренды решена. Все поняли, кроме нее самой.

– Вагариус, я – твоя сестра…

Он перебил:

– Я задал вопрос.

– Не руби с плеча, пожалуйста… Без меня ты лишишься даже остатков власти.

– Мне теперь она не нужна. Зачем?… Зачем ты это сделала?

Бренда умоляюще сложила руки.

– Я не убивала… Годы, что мы были вместе… неужели ничего не оставили в тебе?

– Горечь и стыд. Где мой первенец – Александр? Он случайно умер во младенчестве? Бедная Арда, она пережила Левки на три года и умерла. Ты тоже помогла ей?

Бренда с трудом сдерживала слезы.

– В том я не виновна, Вага!.. Выслушай меня!

Наоми заговорила холодно и резко:

– Достаточно. «В том я не виновна» – сказали вы, Бренда.

– Я оговорилась,… подождите. Вага, выслушай! У меня не было причин…

Вага ровным голосом ответил:

– Ты единственная из нас, кто мог полагать, что него есть причина убить Левки. И я спрашиваю тебя: ты убила Левки? Да или нет?

Трясущейся рукой он обвиняюще указал на сестру. И Бренда не выдержала.

– Левки была дурой! Идиоткой! Спуталась с этим молокососом из Магистрата! Могла порушить все равновесие – столько лет выстраивали. Все труды прахом…

Она опустилась на густую траву рядом с раскрытым гробом и тонко заскулила, как от невыносимой боли.