Цирк проклятых. Кафе лунатиков - Лорел Гамильтон

— Я об этом слышал. Вся стая только об этом и гудит. Как ты не уступила, как отвергла протекцию Маркуса, как застрелила одного из нас. — Он покачал головой. — Да, это на всех произвело впечатление.

— Я это сделала не ради впечатления.

Он глубоко вздохнул:

— Знаю, и это меня и пугает.

— Ты боишься меня?

— За тебя, — ответил он. Злость в его глазах исчезла, а то, что ее сменило, — это был страх.

— Я могу за себя постоять, Ричард.

— Ты не понимаешь, что ты сделала этой ночью.

— Мне жаль, что Альфред оказался твоим другом. Честно говоря, он не показался мне тем, кого ты выбрал бы в друзья.

— Я знаю, что он был хулиган и бойцовый пес Маркуса, но был из моих, которых я защищаю.

— Маркус очень мало занимался этой ночью защитой, Ричард. Он куда больше интересовался своей мелочной борьбой за власть, чем жизнью Альфреда.

— Я сегодня утром заехал к Ирвингу.

Эти слова повисли между нами в воздухе. Настал мой черед разозлиться.

— Ты его тронул?

— Если и да, то это мое право самца бета.

Я встала, упираясь ладонями в стол.

— Если да, то у нас дело словами не ограничится.

— Ты и в меня станешь стрелять?

Я посмотрела на него, на эти чудные волосы, уперлась глазами в свитер — и кивнула.

— Если буду вынуждена.

— Ты готова меня убить.

— Нет, убить — нет. Но ранить — да.

— Чтобы оберечь Ирвинга, ты готова навести на меня пистолет. — Он откинулся в кресле, скрестив руки на груди, и лицо у него было и злобное — и заинтересованное.

— Ирвинг просил моей защиты. Я ее предоставила.

— Так он мне и сказал сегодня утром.

— Ты его наказал?

Он долго смотрел на меня, потом произнес:

— Нет, я его не трогал.

Я шумно выдохнула — оказывается, я задерживала дыхание — и опустилась на стул.

— Ты и в самом деле пошла бы против меня, чтобы его защитить! Вот уж не ожидал.

— Ничего смешного тут нет. Ирвинг оказался меж двух огней: Маркус ему сказал, что ему будет плохо, если он меня не позовет, а ты сказал, что ему будет плохо, если только попробует меня позвать. Не очень справедливо.

— В стае очень много несправедливого, Анита.

— В жизни тоже. Так что из этого?

— Когда Ирвинг мне сказал, что он под твоей защитой, я его не тронул. Но я не верил, что ты в самом деле можешь в меня стрелять.

— Я знаю Ирвинга гораздо дольше, тем тебя.

Он наклонился, опираясь руками на стол.

— Но ведь встречаешься ты не с ним?

Я пожала плечами. А что тут скажешь?

— Я все еще твой жених, или ночное крещение огнем отбило у тебя охоту со мной встречаться?

— Ты участвуешь в борьбе не на жизнь, а насмерть, и ничего мне не сказал. Если ты от меня скрываешь такие вещи, что же это за отношения?

— Маркус меня не убьет.

Я поглядела на него в упор. Кажется, он говорит искренне.

— Ты в это действительно веришь?

— Верю.

Я чуть не обозвала его дураком, но закрыла рот и стала думать, что сказать вместо этого. Ничего не приходило на ум.

— Я видела Маркуса. Видела Райну. — Я покачала головой. — Если ты думаешь, что Маркус не хочет твоей смерти, ты очень ошибаешься.

— Одну ночь, и ты уже стала экспертом, — заметил он.

— В этом вопросе — да.

— Вот почему я тебе и не говорил. Ты бы его убила, правда? Просто убила бы.

— Если бы он попытался меня убить — да.

— Я в состоянии справиться сам, Анита.

— Тогда справься, Ричард. Убей его.

— Иначе это сделаешь за меня ты.

Я выпрямилась.

— Слушай, Ричард, чего ты от меня хочешь?

— Хочу знать, считаешь ли ты меня монстром.

Слишком быстро для моих слабых мозгов шел разговор.

— Не я ли должна тебе задать этот вопрос, если ты обзываешь меня убийцей?

— Кто ты — я знал с самого начала. Ты считала меня человеком. Ты все еще считаешь меня человеком?

Я глядела на него и видела, насколько он в себе не уверен. Умом я понимала, что он — не человек. Но я еще ни разу не видела от него ничего такого… потустороннего. И глядя на него, сидящего в моей кухне, с карими глазами, до краев полными искренностью, я не видела в нем большой опасности. Он верил, что Маркус не собирается его убить, — наивность такая, что словами не передашь. Я хотела его защитить. Оберечь.

— Ты не монстр, Ричард.

— Тогда почему ты ко мне сегодня не притронулась, даже не поцеловала, когда вошла?

— Я думала, мы друг на друга злимся, — ответила я. — С людьми, на которых я злюсь, я не целуюсь.

— А мы еще друг на друга злимся? — спросил он тихо и неуверенно.

— Не знаю. Обещай мне кое-что.

— Что именно?

— Не скрываться. Не лгать, даже умолчанием. Ты мне будешь говорить правду, и я тебе тоже.

— Согласен, если ты мне пообещаешь не убивать Маркуса.

Я только вытаращилась. Как это можно быть одновременно Мастером Вервольфов и таким чистоплюем? Сочетание очаровательное и вполне самоубийственное.

— Этого я обещать не могу.

— Анита…

Я подняла руку:

— Я могу обещать, что не буду его убивать, если он не нападет на меня, на тебя или на кого-то постороннего.

Тут настал черед Ричарда на меня таращиться.

— Ты могла бы его убить, вот так просто?

— Вот так просто.

Он покачал головой:

— Я этого не понимаю.

— Как тебе удалось быть ликантропом и ни разу никого не убить?

— Я осторожен.

— А я нет?

— Ты почти небрежна насчет этого. Ты этой ночью убила Альфреда и даже не сожалеешь.

— А я должна сожалеть?

— Я бы сожалел.

Я пожала плечами. Честно сказать, меня это несколько мучило. Может быть, можно было найти выход, при котором Альфред не оказался бы в гробу — или в желудках своих друзей. Но я его убила — так вышло. Возврата нет, переменить ничего нельзя. И извинения бесполезны.

— Вот я такая, Ричард. Прими это или уходи — меняться я не собираюсь.

— Одна из причин, по которой я с самого начала хотел с тобой встречаться, — я думал, что ты можешь сама о себе позаботиться. Теперь ты их видела. Я думаю, что могу выбраться из этой каши живым, но нормальный человек — обыкновенный человек, — разве у него есть шансы?

Я смотрела на него и видела его с разорванным горлом — мертвого. Но он не был мертв, он исцелился. Выжил. А был когда-то другой человек. Человек, который не выжил. Никогда больше я не хочу так терять любимых. Никогда.

— Ну, так ты получил, что было обещано рекламой. В чем же проблема?

— В том, что я по-прежнему хочу тебя. Держать тебя в объятиях. Касаться тебя. А ты — вытерпишь мое прикосновение после того, что видела этой ночью?