Дары ненависти - Людмила Астахова

Поэтому, подвязав повыше подол платья и спрятав глубже в патронную сумку военную добычу, она пошла в том направлении, которое указала эрна Кэдвен. Призрак безропотно полетел следом.

«Может, все-таки присмотришь за ролфийкой?»

«Я за тобой присмотрю, — гораздо миролюбивее ответил дед-прадед. — Скоро рассвет. А ты совсем одна…»

Намеки Джойана понимала. Скоро рассвет, а вместе с ним и Порог, который еще предстоит перешагнуть, чтобы проснуться в новом дне живой. И никогда не знаешь, насколько высок он окажется. Донджета — хорошо, но совсем не гарантия.

Джона давно уже привыкла к пьянящему чувству неизвестности, но каждый раз миг прощания выходил таким болезненно-сладостным. И ночной воздух, и прохладный ветер, и прелый запах прошлогодних листьев, и любой камушек или веточка под ногами — как же они прекрасны. Они могут стать последним, что видит и чувствует шуриа, и они лучшее, что у нее сейчас есть.

«Ты похожа на ребенка, насобиравшего ярких камушков на морском берегу. Они блестят и кажутся ему сокровищами, а ведь на самом деле они всего лишь галька».

Великие Духи! Неужели он сожалеет?

«И что из того? Пока они, мокрые и блестящие, отражаются в глазах ребенка — они и есть сокровища. Дитя видит красоту, не станет его, исчезнет и сама красота».

Но кое в чем предок прав. Острейшее предчувствие скорой потери заставляет шуриа восхищаться каждым вздохом, трепетать от восторга, но каким же серым и беспросветным кажется мир потом, поутру. Хоть волком вой от тоски. Но человек такая крепкая скотина, он привыкает ко всему, хоть к галерному веслу, хоть к внезапной смерти.

Проклятие… Понимай как угодно, но разве в самом слове не сокрыт его смысл? Разве проклинающий своими словами не прокладывает жертве дорогу в беспросветную тьму, из которой нет выхода? Разве оно не суровая клятва, данная однажды и неукоснительно соблюдаемая всеми — богами, людьми, духами? И если клятвы могут быть расторгнуты лишь с согласия всех сторон, то… Додумывать дальше леди Янамари не решилась.

Собственно, марш через ночной лес не прошел для Джоны даром: боты промокли насквозь, чулки порвались, и вся затея с бегством на Ролэнси в компании с бешеной ролфи уже не казалась удачной идеей. Пять сребрушек, найденных в карманах покойников, погоды беглянкам не сделают. Придется выкручиваться.

К тому же не следует забывать о последствиях пожара, учиняемого эрной в Синхелме. Ох, зря она не отговорила ролфийку от смертоубийства, очень зря. Впрочем, разве бешеная способна прислушаться к голосу проклятой?

Для того чтобы хоть как-то умиротворить эрну Кэдвен, Джона взяла с собой кисет одного из убиенных. Девушка покурит, успокоит нервы, а там, глядишь, и подобреет настолько, чтобы внимать голосу разума. Право же, нет нужды тешить себя иллюзиями, будто героическое спасение из петли перевесит в глазах ролфи удар камнем по затылку.

«И про свой змеиный хвост ты тоже еще наслушаешься вдоволь».

Вот! И про змеиный хвост, и про змеиные замашки, и про всякие гадости, на которые горазды шуриа… Сейчас бы юркнуть под большой камень и затаиться. Чтобы сберечь этот самый, столь часто поминаемый хвост.

Джона устала, она шла почти всю ночь, ни разу не присев. А если учесть, что еще сутки назад она была полностью обездвижена ролфийскими рунами, то вряд ли стоило ждать от хрупкой маленькой женщины подвигов. Примерно так подумала леди Янамари и стала искать местечко для отдыха.

Единственная сухая кочка во всем Синхелмском лесу нашлась под старой кривой сосной, где толстым слоем лежали рыжие старые иголки. Запах хвои стал последним, что почувствовала Джойана, проваливаясь в забытье Порога. Она капелькой масла скатилась по гладкой стенке исполинского сосуда и канула безвозвратно в темноту. Исчезла, потерялась, растаяла, и пока Ночь пробовала ее на вкус, не существовала ни в этом мире, ни в любом ином.

Джоне снился маленький мальчик. То ли Рамман в детстве, то ли Идгард сейчас, не разобрать. Мальчик запускал кораблик, сделанный из кусочка коры и тоненькой палочки вместо мачты. Длинные русые локоны ниспадали ему на плечи и почти касались темно-зеленой воды. Арджин, текущая через «Жасминовую Долину», такая и есть — медленная и волшебная, словно послеобеденный сон младенца. Замшелые камни мостиков и заросли камышей, ночные песни лягушек и тихий всплеск рыбьего хвоста, расколотый молнией надвое дуб-великан — прекрасное место, чтобы провести детство.

Мальчик, воображая себя великим флотоводцем, подтолкнул длинной палкой свою «лодочку», чтобы она подальше отошла от берега.

Идгард?

Это ведь он больше всего любит истории про мореплавателей и готов сделать что угодно, даже выучить дополнительно десять слов на классическом диллайнском, лишь бы заполучить в руки «Замечательные путешествия барона Купайна, совершенные оным в Южных Морях». Голос крови, что тут думать.

И как это часто бывает во сне, Джона вдруг очень ясно увидела лодочку вблизи. Как будто через подзорную трубу. На кусочке дубовой коры в плавание отправились улитка и гусеница.

«Зачем же ты мучаешь живых тварей?» — хотела было спросить женщина.

Но не успела даже рта раскрыть. Мальчик вдруг изо всех сил стал лупить палкой по воде, поднимая волны. И, конечно же, утлый кораблик перевернулся. Улитка сразу пошла ко дну, а гусеница еще немного поизвивалась на поверхности, а потом утонула и она. Мелкие ничтожные тварюшки, но сердце шуриа почему-то мучительно сжалось.

— Как тебе не стыдно?!

Злой мальчишка повернулся, откинул волосы назад и посмотрел на Джону светло-серыми, какими-то стеклянными глазами. И лицо у него было совсем не как у ребенка — маленькое, сморщенное, словно печеное яблочко, густо-густо покрытое сеточкой морщинок. У людей таких лиц не бывает.

Считается, что сны бывают обыкновенными и пророческими. Некоторые люди даже деньги зарабатывают, расшифровывая чужие ночные видения. Например, прославленная на весь Синтаф госпожа Чулли из Аскеррона. Уже, должно быть, целый дворец отстроила на гонорары от своих предсказаний. Природа человеческая такова, что жажда знать будущее сравнима только с обычной жаждой. Обыватель, а точнее, обывательница, последнюю рубашку с себя снимет, лишь бы заплатить тому, кто убедит, будто ему под силу заглянуть в грядущее. И грех не воспользоваться этой человеческой слабостью. Сны, карты, выливание воска, остатки кадфы в чашке — все подойдет, из всего можно извлечь сокровенное знание. Было бы желание.

Дар, который открыла в себе леди Джойана Алэйа, вряд ли кто-то счел бы уникальным. Потому что гадать, что будет дальше, если просыпаешься и видишь стоящую над тобой в угрожающей позе ролфийку с окровавленным штыком в руке, бесполезно. Все и так понятно — будет допрос, и хорошо, если без особо жестокого пристрастия.