Наполеон, или Миф о «спасителе» - Жан Тюлар

«Желтый гном», на редкость злоязычный сатирический листок, осмеливается превозносить опального императора, отказываясь от лозунгов, провозглашенных в салонах герцога де Бассано и королевы Гортензии. Могли в этих условиях Наполеон удержаться от искушения возвратиться на континент? Для его возвращения имелись и другие основания: Мария Луиза и римский король не разделили с ним его изгнания. Императрица воспылала любовью к Нейпергу, которого толкнул в ее объятия Меттерних, а Франц I удерживал внука при себе. Не хватало денег: кабинет министров в Тюильри игнорировал статью 3 Фонтенблоского договора, обязывающую выплачивать Наполеону ежегодную двухмиллионную ренту. Из Вены доносились тревожные слухи: Талейран и Кэстльри готовили депортацию Наполеона на более отдаленный остров, будто бы — на Святую Лучию. Не исключалось и покушение. Поговаривали, что для осуществления этого замысла бывший шуан Брюсляр назначен правителем Корсики. 12 февраля бывшему супрефекту Реймса Флери де Шабульону удалось добраться до острова. Он поведал Наполеону о деятельности бонапартистов и о настроениях в армии. Полученные сведения побудили императора ускорить отъезд. 26 февраля, после десятимесячной ссылки, Наполеон на борту «Непостоянного» покинул Эльбу. С горсткой людей (700 солдат) он отправился отвоевывать свою Империю. Жюмини предостерегал его от безрассудного шага. Не исключено, что это была ловушка, расставленная Австрией и Англией, чтобы вернее погубить Бонапарта и навсегда избавить от него Европу. В самом деле, поражает бездействие англичан, безусловно осведомленных об отъезде императора. Кроме того, сам Наполеон говорил о помощи, будто бы оказанной ему Австрией. Однако англичане и австрийцы скорее всего не нуждались в возвращении императора во Францию как предлоге для его депортации на другой остров. К тому же затевать подобные интриги с таким человеком, как Наполеон, значило идти на немалый риск. Логичнее объяснить отъезд Наполеона присущим ему темпераментом азартного игрока.

Очевидно, версия о содействии Австрии была от начала до конца вымышлена императором для умиротворения общественного мнения. Он делился с Даву в частной беседе в Тюильри: «Буду с вами предельно откровенен, ничего не утаю. Я взял на себя и должен буду продолжать играть роль человека, действующего сообща со своим тестем, императором Австрии. На всех углах говорят, что императрица с римским королем уже в пути, что она со дня на день будет здесь. В действительности же все не так, и я один против целой Европы. Такова реальность».

Самое фантастичное в поразительной судьбе Наполеона — это, пожалуй, его двадцатидневный переход от бухты Жуан до Парижа. Высадившись 1 марта во Франции, он пошел не по долине Роны, где ему могли оказать сопротивление роялисты, а двинулся горными тропами через Альпы, к Греноблю, где хирург Эмери и перчаточник Дюмулен уже подготовили общественное мнение. От границ Дофинэ отношение к нему крестьян было в целом доброжелательным.

Оставалось выяснить настроение армии. Встреча с Лафреем обнадежила: солдаты отказывались стрелять в него. После присоединения к его отряду частей Лабедойера и въезда в Гренобль, жители которого сломали ворота, чтобы пропустить императора, его путь в Париж вылился в триумфальное шествие. В Гренобле две тысячи крестьян с горящими соломенными факелами в руках скандировали: «Да здравствует император!» 10 марта Наполеон вошел в Лион, где был с энтузиазмом встречен ткачами. До Парижа весть о высадке Наполеона дошла лишь 5 марта. План оборонительных мероприятий, разработанный военным министром Сультом, предусматривал объединение армий Лионнэ, Дофинэ и Франш-Конте под командованием графа д'Артуа, в помощь которому выделялись два его сына и три маршала. В королевском указе, объявившем Бонапарта вне закона, солдатам приказывалось всеми огневыми средствами «обрушиться на неприятеля». Положение Людовика XVIII, который мог рассчитывать на поддержку Национальной гвардии, недавно сформированной армейской группировки и двух палат Законодательного корпуса, было далеко не безнадежным. Парижу казалось, что армия поддержит Бурбонов… Разве Ней не обещал «доставить узурпатора в же-лезной клетке»? Разве Массена в Марселе и Удино в Меце не щеголяли своим роялизмом? И разве Антибская крепость не преградила путь Наполеону?

Париж оставался на удивление спокойным. В донесении полиции 7 марта 1815 года сообщалось: «Все имели возможность убедиться, как далеко позади мы оставили наши революционные привычки; ведь нами уже были бы сформированы тысячи групп, выдвинуты резолюции с обеих сторон, звучали бы призывы к насилию. Ныне же люди озабоченно расспрашивали друг друга при встрече, обвиняли Бонапарта в желании смутить их покой, ввергнуть в гражданскую войну и в войну с иностранными державами, чтобы в очередной раз, если бы ему это удалось, пожертвовать Францией в угоду своему ненасытному честолюбию. Однако никто не опережал правительство в принятии тех мер, которые оно сочло нужным принять». Тем не менее, несмотря на столь оптимистический прогноз, рента упала с 81 до 75 франков. Планы сопротивления графа д'Артуа провалились из-за измены войск. 17 марта у Ос-сера Ней перешел на сторону Наполеона.

В ночь на 20-е король покинул Тюильри и укрылся в Генте. «Людовик XVIII утверждал, что умрет в сердце Франции; если бы он сдержал слово, легитимная монархия просуществовала бы еще целый век», — напишет Шатобриан в «Замогильных записках». 20 марта в 9 часов вечера Наполеона с триумфом внесли на руках в Тюильри, над которым развевался трехцветный флаг.

Анри Уссей убедительно показал, что триумфальное возвращение Наполеона в 1815 году ни в коей мере не явилось результатом заговора кучки таких бездарных бонапартистов, как Эксельманс, Друэ д'Эрлон и другие; внезапное возвращение императора привело их скорее в замешательство. Общественное движение, открывшее перед Наполеоном двери Тюильри, было представлено крестьянами, рабочими и солдатами, недовольными Бурбонами. Страх перед реставрацией, обеспокоенность рабочих ростом безработицы, преклонение солдат перед императором помогли Наполеону больше, чем интриги какого-нибудь Маре или Лефевра-Деноэтта. И все же не обошлось без недоразумений.

Наполеон надеялся на поддержку нотаблей, недовольных посягательствами эмигрантов на их права. Он рассчитывал на энтузиазм народа (декрет от 21 марта, который отменял дворянство и феодальные титулы, изгонял из Франции эмигрантов и налагал секвестр на их имущество, призван был поддержать этот энтузиазм), и не только на него. Но холодная встреча, оказанная Наполеону властями в Гренобле, открыла ему глаза на его заблуждение: буржуазия его бойкотировала. И хотя он назначил прежних министров (некоторые из них не без колебаний на это согласились): Декрэ во главе военно-морского министерства, Годена — министерства финансов, Мольена — государственной казны, Маре — государственного секретариата, а Фуше — полиции (хотя герцог Отрантский предпочел бы министерство иностранных дел), — он понял, что Францией уже нельзя управлять по-прежнему. Казалось, настал 1793 год. «Это рецидив Революции», — не без преувеличения заметил один из современников. Наполеон признавался Моле: «Ничто так не поразило меня по возвращении во Францию, как эта ненависть к духовенству и дворянству; я нашел ее такой же повсеместной и яростной, какой она была в начале Революции. Бурбоны вдохнули в революционные идеи новую жизнь». Несмотря на то, что революционный энтузиазм проявился лишь в отдельных районах Франции, прежде всего на юго-востоке, он произвел на Наполеона тягостное впечатление. «Не желаю быть королем Жакерии», — заявил он. И вновь, как в 1793 году, приходилось ставить заслон якобинскому варианту развития событий. Народное движение вынудило его раскрыть объятия бывшим соперникам — либералам, которые казались теперь наименьшим злом. Карно, «организатор победы», удостоился портфеля министра внутренних дел, а Бенжамен Констан после встречи в Тюильри с тем, кого он несколькими днями раньше сравнивал с Чингисханом и Аттилой, стал авторитетным политическим советником Наполеона. Желая привлечь к себе либеральную буржуазию, Наполеон издал в Лионе декрет, который гласил: «Избирательные коллегии Империи соберутся на чрезвычайную ассамблею на Майском Поле для усовершенствования нашей конституции в интересах Нации».