Черный спектр - Сергей Панченко

            Мужчина спустился и прошелся вдоль линии немтырей, превратившихся в неподвижные памятники. Максим почувствовал, как волна какой-то неведомой силы сопровождает этого человека. Набравшись храбрости, он нарушил запрет и посмотрел ему в глаза. Мгновения хватило понять, что это была глупая затея. Нервная система Максима вдруг перестала посылать импульсы, разъединилась. Остановилось сердце, мышцы обмякли, зрение, слух, обоняние и прочие чувства исчезли.

            Максим готов был упасть, как подкошенный, но чужой разум взял над ним контроль, удержав на месте. Видимо, это была демонстрация силы, чтобы впечатлить пленников и дать им понять, с чем они имеют дело. Через секунду Максим снова владел своим телом и больше не пытался смотреть в глаза этому человеку.

            - Вы, наверное, слышали обо мне, – произнес незнакомец бархатным голосом. – Меня зовут Фирлез, бесстрашный. Я был тем человеком, который знал о приходе тьмы и смог приготовиться к ее приходу, как гостеприимный хозяин в ожидании дорогого гостя. Теперь я – это она, она – это я. Мы многое пережили по милости слепцов, считающих нас безумцами, но трудности закалили нас, и только утвердили в нашей правоте. Вы слабые, глупые люди, пытающиеся бороться с ветряными мельницами, превозносящие то скотство, перед которым благоговели до наступления тьмы. Мир вокруг меняется, но не вы. Вместо того, чтобы жить в среде, которая создана не по вашей прихоти, вы с упорством идиотов пытаетесь изменить ее насильно. Но у вас нет этих сил. Вы слабаки. Вам проще убить тех, кого вы не понимаете, чем принять. Мы – не вы, и потому мы вас не убьем, а дадим шанс стать одними из нас. Тьма с радостью поделится с вами силой, и научит смотреть на мир иначе.

            - А что, тьма может починить ваш грузовик? – дерзким тоном спросил Толик.

            Фирлез посмотрел на него и широко улыбнулся.

            - Это вещь, которую не жалко выбросить после того, как она сломается. Вещи служат нам, а не мы им. Пройдет время, и всё, что было создано для потакания человеческим слабостям, исчезнет. И никто не будет об этом сожалеть. Всё, что нам нужно, уже есть в нас.

            Фирлез закончил проповедь, еще раз осмотрел пленников, не смеющих поднять глаза, и вернулся в машину. Грузовик завелся, накрыв облаком солярочной копоти пленников и отряд «страховщиков».

            - В машину! – скомандовал один из них.

            Максим не сразу понял, о какой машине идет речь, хотя никакой другой рядом не было. Сложно было представить себе, что Фирлез решил ехать с ними в одном закрытом пространстве. Однако пинок под зад не оставил ему других вариантов.

            - А Егора что? – спросил Кайрат, опасаясь, что придется бросить товарища умирать.

            - С собой, – скупо объяснил «страховщик».

            Егора аккуратно подняли за ноги и неповрежденную руку. Раненая потемневшая конечность волочилась по земле. Один из охранников вынул нож, ловко отсек ее, и пнул в сторону. Оказалось, что внутри салон машины разделен на два пространства. То, в котором находился глава секты Фирлез, было отделено перегородкой с дверью. Пленники оказались в узком тамбуре без окон. В нем стало совсем темно, когда захлопнулась дверь.

            Грузовик, натужно сотрясаясь телом, тронулся.

            - Интересно, куда нас повезут? – спросил Макар.

            - Тебе же сказали: обращать в своих, – Толик зло засопел. – Сдохнуть было бы приятнее, чем становиться одним из этих зомби. Был человеком, а стану ретранслятором. Разрешите представиться, ретранслятор Анатолий. Умею транслировать чужие идеи, к которым не имею никакого отношения.

            - А если нам понравится? – предположил Кайрат.

            - Понравится, но это будем уже не мы, – Максим от бессилия заскрежетал зубами.

            Ему не хотелось терять связь с семьей. Они были его смыслом, его религией и даже миром, который был больше и значительнее, чем вся «внешка». Пока они были у него, Максим был нужен самому себе. Будучи в том сознании, в котором он находился сейчас, все проповеди Фирлеза, тронувшие какую-то часть души своей правотой, теряли свою ценность. Не хотел он быть немым прислужником проповедника, чьи настоящие идеи наверняка оставались не озвученными. Его речь была умелым спичем, скармливающим публике, по сути, правильные идеи. Но истину о том, что человека надо судить по поступкам, а не по словам, никто не отменял. А дела, творимые сектой, сложно было считать душеспасительными.  

            Грузовик, засвистев истершимися тормозными колодками, замер. Открылась дверь в комнату Фирлеза. Из нее вышли двое охранников с неживыми лицами, спустили трап, и, бесцеремонно поддавая твердым носком солдатского ботинка под зад, выгнали Максима и друзей наружу. Егор остался лежать внутри. Максим огляделся. Они снова оказались в той же деревне, из которой пытались сбежать. Чумазое местное население сходилось к машине, с благоговейным видом взирая на Фирлеза.

            В первых рядах среди них был живой Митяй, в простреленной одежде с черными следами крови.

            - Живой, – Толик тоже заметил его. – Если можно так выразиться.

            Максим понял, что имел в виду его товарищ. Было ли то состояние, в котором находились ретрансляторы, жизнью? Их способ существования напоминал функционирование прибора, от которого человеку требовалось выполнение определенной работы. Они даже чинились, как любой сломанный прибор, что еще больше убеждало в их примитивном предназначении.

            Фирлез начинал представление, ради которого явился в одну из своих вотчин. Жители деревни смотрели ему в глаза, а он им, обходя всех по кругу. Многих затрясло в мелких конвульсиях, но кажется, им это нравилось. Максим учуял присутствие тьмы. Она была и раньше, но не лезла на глаза. А сейчас она пропитывала воздух, наполняя его статическим электричеством. Толпа будто копила заряд, чтобы разрядиться в электрод, которым являлся Фирлез.