Солнечный змей - Токацин

— Хагван, уймись, — отмахнулась Речница, натягивая одеяло на голову. Пока она не знала, что ей думать.

Дверная завеса закачалась, пропуская Речника. Он, осмотревшись, тихо опустился на постель и повесил меховую накидку на крючок.

— Речник Яцек, — тихонько окликнула его Кесса. — Что сегодня было? О чём говорили?

— Всё о том же, Кесса, — досадливо поморщился он. — Вождь Навиата очень просил повернуть к югу и не соваться в Горы Кеула. Там, мол, слишком опасно. В двух городах я уже это слышал, услышал и в третьем. Ничего нового. А ты как тут?

— Непонятно, — пожала плечами Кесса. — Но ты же не повернёшь назад, Речник Яцек? Король Астанен на нас надеется…

— Помню, — кивнул он. — Постараемся его не подвести. Мать Макега! Вернётся Кытугьин — будем думать, куда складывать шкуры. Когда мы всё это довезём до Замка, у каждого Речника будет шуба на зиму. Даже у тех, кто севернее Дельты не поднимается.

Кесса усмехнулась, но тут же снова помрачнела.

— Речник Яцек, а что с Амнеками? Предупредили их солмики? Они говорили с тобой, ты видел их? Что они сказали?

Речник покачал головой.

— Амнеки ещё не поднялись. Башни тулугов с тех пор, как мы побывали в Манииллате, полыхают огнями от моря до гор, корабли кружат над горами, все охотники знают, что ищут Хелигнэй и что с этим делать, — но Амнеки пока не поднялись. Боюсь, что в Навиате мы их не дождёмся. Может, подойдут к тёплым рекам…

— Хоть бы они сарматов послушали, — прошептала Речница. — Не надо нам ледяных демонов у Истоков Канумяэ!

— Мне в Куомиэси они тоже не нужны, — поморщился Яцек. — Возьми вот. Это от вождя Навиата. Дарит твоему смелому хийкиммигу.

Он протянул Кессе узкий резной гребень из желтоватой кости. На его ручке вырезана была клыкастая голова дикого кота — и уши его были чересчур велики.

Глава 20. Нусунджиа

Небо дышало жаром, вода из узеньких канавок, блестящих в густых злаковых зарослях, на глазах испарялась, обнажая жирную красноватую землю. Высокий Эммер цвёл, рассыпая повсюду пыльцу, ветер мотал высокие стебли, стряхивая наземь летающих медуз и их икру. Внизу, у корней, сновали, расставив узкие плавники, стремительные микрины. Шаги потревожили их — они разом взлетели и, не разбирая дороги, понеслись на другую сторону тропы. Воин в рыжевато-жёлтой броне раздражённо отмахнулся и стряхнул с плеча жгучие икринки.

— Река близко, — вполголоса сказал он, втягивая горячий воздух. Пахло мокрой землёй, гнилым тростником и рыбой.

— Скоро выйдем к переправе, — отозвался всадник в пропылённой белой накидке, восседающий на спине огромного искрасна-рыжего кота. Шерсть зверя отливала тёмной медью.

— Слышал я, что в Мецете есть реки, но не думал, что увижу их вживе, — пробормотал воин, отводя в сторону склонившиеся к тропе стебли Эммера. — Как только солнце их ещё не осушило?!

— Зген силён, но богов воды ему не победить, — хмыкнул всадник. Светло-серые глаза блеснули из-под белого платка, припорошенного пыльцой.

— Не сомневайся в могуществе солнца, — нахмурился воин. — Кто там галдит, в северных зарослях?

— Прости, Гвиса, — склонил голову путешественник. — Я лишь мирный алхимик, откуда мне знать о силе богов… И верно, кто-то кричит. Анта?

— Мрря, — дёрнул ухом медный кот, покосился на воина и прибавил шагу.

«Могущество солнца…» — Фрисс, странно чувствующий себя под чужим именем, посмотрел на уплывший в дымку раскалённый диск и поморщился. Всегда белое, солнце с каждым днём наливалось багрянцем, и Речник уверен был, что ему не мерещится. Ему казалось, что багровый глаз таращится на него с неба, и недобрый взгляд его полон жажды. Ни облачка не было над полями, но какое-то марево проносилось иной раз в небесах, заслоняя солнечный диск, — будто ветер гнал пылевые тучи.

Густой «лес» расступился на миг. Фрисс увидел очередную оросительную канавку и вкопанный в неё у самой дороги межевой столб — высокий, в два человеческих роста. К верхнему его концу прибита была перекладина, а на ней висело кожаное ведро и большая корзина.

— Мрря, — красный кот посмотрел наверх и шевельнул усами. Из корзины пахло горячим маслом.

— Угощение для небесных змей, — тихо сказал Нецис. — Вода и еда. Им тяжело спускаться к земле.

Рука Некроманта, выглядывающая из-под пыльной накидки, слегка блестела и была смуглой — чуть светлее ладони Речника.

— Небесные змеи — проклятие богов, — нахмурился Фрисс. — На что они местным людям?

— Местным надо, чтобы змей тут не было, — усмехнулся всадник. — Поэтому угощение и вывешивают на каждом межевом столбе. Когда они сами добывают себе пропитание… Гвиса! Очень шумно у реки.

За зелёной стеной Эммера что-то хрустело, трещало и время от времени гневно взрыкивало. Нестройные крики и стук камня о камень становились всё громче. Воин поднял руку, высматривая в зарослях пёстрые пятна. Кто-то суетился там — мелькали белые тряпки и тёмные тела — и что-то огромное и малоподвижное виднелось за ними.

— Много их там, — покачал головой Нецис. — А в той стороне — посёлок. И я выбирал дорогу потише…

Кто-то в зарослях вскрикнул особенно громко, и ему ответили возмущёнными воплями и громким стуком. Что-то взревело, травяные дебри зашатались, и над тропой пролетел житель, выронив по пути короткое копьё. Он с плеском свалился в грязную канавку и остался там сидеть, ошарашенно мотая головой и скаля зубы.

— Ты живой? — Фрисс, сойдя с тропы, протянул ему руку. Нецис недвижно восседал на спине Хинкассы, задумчиво разглядывая заросли.

— Мощь Всеогнистого! — житель-йонгел ещё раз мотнул головой и с трудом поднялся, ощупывая грудь. — Хранили меня боги…

Из посевов кубарем выкатились ещё двое, вполголоса поминая тёмных богов и потирая бока. Следом вылетело переломленное копьё.

— Киройя! — крикнул один из них, оглянувшись на чужеземцев. — Там чудище-киройя! Огромное и злобное!

Они скрылись в зарослях. Треск усилился. Что-то громко хрюкнуло и ломанулось прочь от тропы, снося по пути стебли Эммера и оросительные канавки. Фрисс и Нецис переглянулись.

— Не поломали бы переправу, — покачал головой Некромант.

— Злобное чудище… — хмыкнул воин, подбирая поводья. — Анта, фэрех!

Кот мотнул головой. Его уши стояли торчком, а голова медленно поворачивалась к шумным зарослям.

— Что? — Речник тронул загривок Хинкассы. — Их там много. Их посевы, им и охранять.

— Мряу! — кот переступил с лапы на лапу. Нецис и Фрисс снова переглянулись. В зарослях кто-то охнул, и на дороге растянулся ещё один йонгел, вопя от боли. Речник склонился над ним, подвёл руку под лопатки — нет, спина жителя уцелела, но расшибся он сильно.