Я не выйду за варвара (СИ) - Вишневецкая Мирослава

Для доходчивости запустил руку под подол её халата, сжимая бедро.

— Ну так как? — поцеловал её шею. — Ты согласна на мои условия? Или нашу сделку нельзя считать состоявшейся?

— Мне нужно подумать. — ответила она, нервно сглотнув.

— Хорошо, я дам тебе время. — смилостивился я.

— Спасибо.

— Уже закончилось. — хитро улыбнулся.

— Что? — непонимающе спросила моя Эрлин.

— Время уже закончилось. — пояснил я. — Я жду ответ.

Она враз замешкалась, не зная куда деваться.

— Всё понятно, ты струсила, моя дорогая жена.

— Нет, стой, я согласна! — очнулась она.

— Даже не знаю, что делать, время на ответ вышло ведь… — призадумался я.

— Ты уверен? — спросила она, обхватив моё лицо ладонями.

— Уверен. — ответил я, глядя на её губы.

— И ничего больше нельзя сделать? — вот негодница, напрашивается ведь, а строила тут саму невинность, торгуясь со мной по всем пунктам.

— Думаю, можно. — нервно сглотнул я, протягивая руки к вырезу на груди. — Если очень постараться.

Да уж, до уроков мы так дойдём не скоро. Кто бы сказал мне тогда, что у семейной жизни есть обратная сторона. И она далеко не такая приятная, как постельная её часть.

Глава 102. Война

Витторио:

Жизнь после свадьбы завертелась с небывалой скоростью. Восстановление империи после войны шло полным ходом. Все средства были брошены на стройку. Мельницы, мосты, переправы, новые дома для пострадавших и всё в таком душе. Активным ходом шла лесозаготовка и развитие мебельной промышленности. Султаны из жарких стран, а также их знатные поданные щедро платили за вычурные предметы обихода. Начались реформы в армии и системе образования. Нордорийский язык был признан вторым государственным в империи. Отныне все, кто претендовал на должность при магистрате или губернских канцеляриях, должны были в совершенстве владеть обоими языками.

И если империя активно развивалась, то семья моя постепенно пустела. Не успел я опомниться, как Лагерта уже вышла замуж и переехала к мужу. Пусть она и жила в столице, но на семейных ужинах мне не хватало её. Я никогда не был особо близок с ней, она была очень ранима, как для северянки. И тем не менее я ощутил тоску в душе. Наверное, я просто понял, что больше никогда не будет, как раньше. Даже не смотря на то, что время от времени она проведывала нас.

А потом также незаметно мой дом покинули Хельга, Агнеса и Индгрид. Мы ездили к ним на свадебные церемонии в соседние страны. Я лично провожал их к алтарю. А по пути туда мы с Эрлин успевали совершить полноценный королевский тур. Я с проверкой, а моя жена скорее в качества вестника мира и процветания. Народ любил бывшую герцогиню, зарекомендовавшую себя в обществе, как праведную служительницу родине и верный член императорской семьи.

Так нас осталось во дворце четверо. Я, моя Анна Аврора, Ее Святейшество и маленькая Эрлис. Напрасно переживал, что заскучаю без сестёр. Ибо эти трое устроили такое, что скучать было некогда. Поначалу я и не подозревал, что что-то не так. Мне докладывали обо всём, что творилось во дворце. Но то ли мои нордорийские докладчики были не в силах понять сути женских интриг и их многозначительных взглядом. То ли просто не считали нужным отвлекать меня такими мелочами, не счёл их достойными моего внимания.

Первые подозрения возникли у меня во время очередного семейного завтрака. Мы как обычно сидели на террасе, но меня почему-то всю трапезу не покидала мысль, что происходит что-то странное. Женщины семьи Хангвул мило беседовали со мной и между собой, любезничали и излучали само добродушие. Однако, стоило мне опустить глаза в тарелку, как я чувствовал, что воздух вокруг почти искрится, а над столом летают молнию. Но, когда поднимал глаза, натыкался лишь на милые улыбки. Поначалу я счёл, что мне это всё просто показалось. Несколько дней, а потом и недель подряд просто показалось.

Как выяснилось, там была война всех против всех. Дорогие мне сердцу женщины воевали за меня, пока сам я старательно делал вид, что ничего не происходит. Не мужское это дело — лезть в бабьи разборки. Я не собирался мирить их, потому что у меня было много других дел, касающихся благополучия моих поданных. Они должны были сами научится приходить к миру и согласию.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Скажу больше, в этой войне враги время от времени объединялись в коалиции, чтобы преследуя общую цель досадить третьему противнику. Бабушка и Анна Аврора, например, активно боролись с Отталией. Первая чисто из своей природной вредности. Ее Святейшество третировала малышку нравоучениями о достойном для юной леди поведении. В этом её активно поддерживала Анна Аврора, чтобы руками свекрови отомстить маленькой разбойнице за её шалости.

Её Святейшество, как ни странно, тоже досталось. Отталия само собой пребывала с ней перманентном конфликте. И не упускала возможности вытрепать своей высокородной родственнице нервы. Делала всё наперекор, демонстративно отказывалась учить нудные стихи и, конечно же, стреляла из лука. Прямо во дворце. Выбирая в качестве мишени картины, восточную вазу, подаренную бабушке женой короля Лиги Теней, и всё такое в этом духе.

Анна Аврора так же не осталась в стороне. Сама страдала от нравоучений свекрови. Поэтому всячески демонстративно игнорировала протокол, позволяя себе не только открыто смотреть мне в глаза в её присутствии, но и, срам какой, поцеловала меня однажды когда усаживалась завтракать. Бабуля в тот моменте кипела сильнее, чем самовар. Но при мне боялась и взгляд косой кинуть на невестку. Однако, после Эрлин замахнулась на святое для бабушки. Как-то раз, во время завтрака, после очередной бурной ночи, Анна Аврора обратилась ко мне со следующей просьбой:

— Ваше Величество, я хотела бы попросить у Вас дозволения обновить покои, отведенные под музицирование, и заняться реставрацией фортепиано. Это куда экономней для казны, нежели купить новые. Ведь сейчас всё идет на восстановление империи. Я готова выделить на это средства из личного фонда. — её голос звучал так елейно, так нежно.

Только вот бабушка аж подавилась. Тогда я так и не догадался в чём дело.

— Ваше Святейшество, осторожнее. — сказал бабушке, пока та, кидая многозначительные взгляды на нас, запивала еду водой. — Всё в порядке?

— Да, Ваше Величество. — ответила та.

— Ты, Душа Моя, — обратился к жене, — можешь делать с этим всё, что пожелаешь. — разве мог я ей отказать?

Тем более после ночи, во время которой она не отказывала мне ни в чём. Я вообще не посещаю те покои. Не любитель играть на инструментах, да и некогда мне. Поэтому мне решительно плевать, что там она захочет с ними сделать, даже если вдруг решит прикрепить рояль к потолку. Это прекрасно понимала моя Анна Аврора, равно как и понимала, что бабушка любит музицировать.

В итоге Эрлин переделала там всё на эльратский манер. Те покои и до ремонта были далеки от нордориского стиля, а после так и вовсе буквально кричали о том, кто в этом дворце хозяйка. Анна Аврора будто нарочно увешала их насыщенного красного оттенка шторами, в цвет стяга династии Бенкендорф. Таким же красным цветом была оббита вся мягкая мебель. Всюду приказала поставить статуэтки грифонов, а в конце, чтобы так сказать добить бабушку, Анна Аврора попросила мастеров выгравировать на всех музыкальных инструментах цитаты великих эльратских музыкантов. А в особенности поиздевалась над роялями, играть на которых так любила бабуля. На внутренней стороне крышки витиеватыми буквами были выгравированы слова имперского гимна. Специально, чтобы во время игры их было хорошо видно. С тех самых пор это место стало для неё убежищем от моей высокородной бабушки, которой даже проходить мимо этих покоев было противно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но в этой войне тяжелее всего было моей жене.

Глава 103. Мучительное ожидание

Витторио:

Тяжелее всего в этой войне было Анне Авроре. Ибо свекровь ей досталась совсем не подарок. Да, после моего замечания на свадьбе она не смела в открытую воевать с моей Эрлин. Но от своих убеждений не отказалась. Она нашла вполне хороший способ досадить Анне Авроре. И делала она это под видом «заботы» о здоровье матери будущих наследников. Ведь разве сможет моя жена пожаловаться мне на то, что её заставляют беречь себя? Первая атака состоялась при мне. При чём ни я, ни моя жена не заподозрили в случившемся ничего дурного. Во время ужина, перед подачей основного блюда, моей жене поставили маленькую формочку, в которой обычно подавали крем-брюле. Но вместо ожидаемого десерта в посудине плавало нечто иное.