Андрей Капица. Колумб XX века - Михаил В. Слипенчук

в географии. Агитировал их записываться на свою кафедру. Он им говорил: «Кафедра Рационального природопользования — именно то место, которое вам поможет реализоваться в жизни!» Мы заезжали в Сатино заблаговременно, накрывали столы к чаю. И студенты, конечно, поражались, что к ним, не считаясь со своим временем, приехал человек, достигший таких высот в науке. А ему было просто интересно общение. Причем всех хорошо запоминал. Дорога обратно на дачу занимала около двух часов, и он делился со мной впечатлениями: «Вон того видел, а?» Он давал мгновенную оценку ребятам, которые приходили на эти встречи. Ну, он же был наблюдательный, государственный человек, публичный человек. Где бы он ни появлялся, он был узнаваемый человек!

Как-то раз шло заседание в Академии наук, на котором присутствовал В. В. Путин. Андрей Петрович сидел в третьем ряду. Это был 2007-й или 2008 год, когда власть вдруг заинтересовалась Русским географическим обществом, когда пошли первые гранты на научные работы и исследования, и Путин сказал, что 10 миллионов рублей были перечислены правительством на Географический факультет МГУ. Путин увидел в зале Андрея Петровича и еще спросил его с трибуны: «Да, Андрей Петрович?» И Андрей Петрович очень четко, как мне показалось в той ситуации, ответил «Да, да». Ну как еще он мог ответить руководителю государства при всех? Но наступил перерыв, а Андрей Петрович старался никогда не опаздывать в буфет. И я тоже думал, что мы сейчас туда побежим. Но он вдруг начал быстро удаляться от меня в другую сторону: «Подожди, подожди. Я сейчас должен узнать, где же те десять миллионов?» Не знаю, добился ли он приема у Путина, но с Шойгу тогда поговорил и узнал, что это были только планы и никаких перечислений денег не было. Вот ведь не побоялся узнать у самих главных «рулевых»: где деньги-то, а?

В последние годы Андрей Петрович жил в доме Млады Алексеевны на Николиной Горе. У Млады Алексеевны дом совсем небольшой, но на двоих им хватало — потом ему пристроили еще третий этаж, так как весь второй занял кабинет Андрея Петровича. А в отцовском доме тогда жила его младшая дочь Надя с внуком Ваней — мы тогда как раз делали большому дому Петра Леонидовича капитальный ремонт. Андрей Петрович имел возможность перестроить его суперсовременно, но прежде всего думал не о себе, а о том, чтобы в нем сохранилась частичка отца. Чтобы определенные элементы этого дома не потерялись, а это было сложно. Он практически ежедневно бывал там, и если что-то замечал меняющее облик родительского дома, категорически с этим не соглашался и говорил: «Нет, нет. Давайте вернемся к тому, что было».

А еще он хотел сделать из бывшей «Избы физических проблем» — лаборатории Петра Леонидовича, которая находится в самом низу участка, — небольшой музей, в который можно было бы привозить наших студентов и показывать им, что может сделать человек благодаря своему таланту, напору и силам. Ведь там сохранились станки и кое-какая аппаратура Петра Леонидовича, а также большое количество его фотографий: Петр Леонидович за гелиевой установкой, за токарным станком, строит лодку.

Андрею Петровичу доставляло особое наслаждение делать всякие полезные вещи для дачи: батут для правнуков поставить, качели смастерить, дорожки сделать из плитки, чтобы было удобно, скамеечки, на которых он любил сидеть. Сначала он все это делал сам, в последние годы, конечно, уже нет — рисовал эскиз, просил изготовить. У Млады Алексеевны сохранилась скамеечка, на которой они часто сидели с Андреем Петровичем. А в молодости-то он ведь собственными руками сделал копию папиного «некачающегося стола» с лавочками, который до сих пор стоит в квартире Андрея Петровича в МГУ.

Вместе с Младой Алексеевной они также участвовали в общественной жизни кооператива РАНИС Николиной Горы. Ходили на собрания, вносили предложения о благоустройстве, обязательно — разные денежные взносы, ходили в кружки детского творчества, помогали устраивать самодеятельные спектакли.

А как он общался с Сергеем Петровичем! Он звал его «братик». Поднимает трубку: «Братик, ты дома?» — тот тоже на Николиной Горе жил. — «Да, я дома». Он тут же: «Сейчас я заеду». Они обсуждали с ним книгу о человечестве и демографии, которую тогда написал Сергей Петрович. Эти их встречи всегда происходили у Сергея Петровича в библиотеке или рабочем кабинете. В Москве к Симоновым часто ходил в гости. Он оставался у себя в квартире, я приезжал на следующий день, и он мне хвастался: «А я в гости сходил! А я побывал. А я поговорил».

В последние годы у Андрея Петровича сложились отношения с батюшкой Аксиньинской церкви рядом с Николиной Горой, он стал ее постоянным прихожанином, а батюшка неоднократно бывал дома у Андрея Петровича и Млады Алексеевны. Мы садились за стол, разговаривали, обсуждали многие темы. Андрей Петрович рассуждал так: может быть, этого сверхъестественного существа, которого мы называем Богом, и нет, но все-таки надо в конце жизни подводить итоги и быть уже без грехов, без долгов и больше отдавать — он жертвовал определенные суммы на ремонт Аксиньинской церкви. Тогда же Андрей Петрович начал собирать коллекцию раскладных стульчиков. Ему трудно было простоять на ногах всю службу, с разрешения батюшки он покупал себе раскладной стульчик и после первой же службы его оставлял. На следующий день он искал еще что-то необычное, какой-то еще раскладной стульчик, с которым можно было пойти. Я говорю: «Андрей Петрович, у вас же там уже есть!» — «На тот кто-нибудь другой сядет. Я еще один привезу — пусть будет».

Что же касается его последних дней, то никто не предполагал… Было лето 2011 года. Мы с ним съездили в Центр имени Блохина, в отделение радиологии, ему там подожгли болячку, и вроде все говорило за то, что человек чувствует себя хорошо, и он действительно почувствовал себя значительно лучше. Он уже просто не мог больше усидеть в больнице Академии наук и все порывался оттуда сбежать. «Привезите мне, — говорил, — одежду. Давайте съездим на заседание кафедры». Стремился работать. Но так как по возрасту, естественно, в определенные моменты он мог испытывать неудобства, мы наняли ему женщину-сиделку. Она все время находилась при нем в больнице, очень хорошая, добрая — ну, по-другому к Андрею Петровичу относиться было нельзя. И вот вроде дело пошло на поправку, как 4 августа в 4 часа утра она мне позвонила: «У Андрея Петровича оторвался тромб». Поскольку у Млады Алексеевны характер импульсивный, я подумал, что это для нее кончится плохо. Но она нашла в себе силы, и мы на следующее утро, прямо к 9 утра, поехали в морг: Андрей Петрович даже не загримированный лежал с какой-то открытой улыбкой. Млада Алексеевна поразилась этому абсолютно!

Ираида Николаевна Кочина, супруга Г. И. Баренблатта, рассказывает: «Андрей Петрович умер буквально через несколько