Галактический консул - Евгений Филенко

— Стыдно признаться, но я не ощущаю никакого вакуума.

— У тебя не было паузы. А у меня была. По сути, вся моя жизнь пауза. Нет, я не жалуюсь и ни о чем не жалею. В конце концов, я занимаюсь любимым делом — предсказываю погоду при помощи собственной маленькой метеостанции. А люди в долине решают, оставить ли мой прогноз как есть или исправить его своими силами. Я первый узнаю о лавинах и селевых потоках. А они делают так, чтобы об этом никто больше не узнал: останавливают лавины и глушат сель в зародыше… Я построил дом и семью. Дьявол, у меня трое детей! О какой паузе я говорю?! — с изумлением спросил себя Грант.

— Я знаю, о какой, — сказал Кратов. — Тебе не хватает именно пантавров, ракшасов и этих… как их?.. сабдагов!

Грант печально покивал.

— Ты прав, брат-плоддер, — подтвердил он. — Снова ты прав. И тебя мне тоже не хватало. Знаешь что? — оживился он. — Когда мы допьем наш с тобой кувшин, то пойдем и зададим хорр-рошую трепку этим снежным засранцам. Поверь, будет приключение не хуже Нимфодоры!

— Снежные люди под охраной человечества, — вздохнул Кратов.

— И здесь ты прав. Им можно гадить у меня во дворе, а мне в их пещере — нет. И черт с ними. Одна надежда, что придет Магнус Мессершмидт, и вы с ним подеретесь.

— Почему я должен подраться с каким-то Магнусом Мессершмидтом? удивился Кратов.

— Он фашист. Ему нравится так себя называть, хотя на самом деле он метарасист анастасьевского толка. Полагаю, едва он обругает тектонов чешуйчатыми ублюдками, как ты бухнешь ему… как ты обычно выражался… по рогам.

— Кажется, я обману твои ожидания. Нужно быть очень большой сволочью, чтобы всерьез надеяться вкусить от моего кулака.

— Жаль, — огорчился Грант. — Магнус, конечно, фашист, но сволочью его назвать трудно.

— Но ты не отчаивайся, — сказал Кратов. — Когда мы допьем все вино и окарачь выползем на крыльцо, нам зададут хор-р-рошую трепку наши женщины. И «дикие плоддеры» Нимфодоры покажутся тебе невинным аттракционом из Диснейленда.

Грант, усмехаясь, вторично наполнил стаканы.

— Всякий раз, опорожняя эту посуду, — сказал он, — я стану говорить тебе о том, как мне тебя не хватало. Такой уж, видно, дух заключен в этом вине. Я делал его с большой печалью в сердце. Наверное, в ту пору мне просто необходима была твоя опека. Твое железное плечо. Будь счастлив!

— Будь счастлив… Ты преувеличиваешь, брат-плоддер. Я никогда не опекал тебя. С какой стати мне опекать здорового, веселого и резкого на язык мужика?!

— Это тебе только казалось. Таким я был от страха. Шесть плоддерских лет я денно и нощно трясся за свою шкуру. И лишь твое присутствие приносило мне успокоение и уверенность. Возвратившись на Землю, я всего лишился. Ну, конечно, родные и друзья помогали чем могли. Но у них всегда хватало забот и без меня. А ты ударился в ксенологию и совсем забыл о том, что где-то мается слабый, маленький человечек по имени Грант. Я подозреваю, ты всю жизнь питал иллюзию, будто вокруг тебя сплошь такие же экземпляры, как и ты сам. Растиражированные природой с точностью до нюансов. Способные из любой житейской передряги выйти своими ногами, в одиночку. И потому ты так легко бросал своих прежних спутников на произвол судьбы. Дескать, выплывайте как знаете. Делайте, как я… Ведь так?

— Так, — нахмурился Кратов. — И за какие-то несколько дней я слышу это уже не раз. Но ты, как я погляжу, все-таки выплыл?

— Конечно, выплыл. Что мне оставалось? Но для этого мне пришлось одолеть себя. Я был тихим, смирным синоптиком. А в один прекрасный момент я решил, что будет лучше, если судьба покорится мне, а не я судьбе.

— Ты и вправду переменился, брат-плоддер, — уважительно сказал Кратов.

— А ты, я вижу, как встарь, свято веришь в божий промысел?

— Никогда этого не было! Но в какой-то мере я, безусловно, фаталист. И это помогает мне выцарапываться из упомянутых передряг. Кому сгореть, тот не утонет… Ну, разумеется, я и сам никогда не сидел сложа руки, смиренно дожидаясь избавления.

— Судьба по прозвищу «Удача», — сказал Грант. — Старая плоддерская присказка… Я уяснил одну простую вещь: человек может поломать любое горнее предопределение. Он может показать вот такой нос злому року! Грант широко развел руки в стороны. — Я убедился в этом, когда стал, наконец, делать то, что хотел.

— И чего же ты захотел в первую очередь? — поинтересовался Кратов.

— Для начала — взять в жены субнавигатора Джемму Ким.

— О! — сказал Кратов и с готовностью подставил стакан под вязкую гранатовую струю.

— И я взял ее. Почему я должен брать в жены не ту женщину, какую хотел, а ту, какая ближе и согласна?! Будь счастлив!

— Будь счастлив… Я так не сумел бы, — признался Кратов. Голова у него слегка плыла.

— Это был вестерн! — вскричал Грант. — Я умыкнул ее прямо с галактической базы Звездного Патруля. Ты знаешь мою нелюбовь к дальним перелетам. Но я поборол все прежние предубеждения, проник на базу и уволок Джемму. Как она и была — в скафандре, чуть ли не с фогратором наперевес. Мне пришлось ее фактически изнасиловать, чтобы она поняла мои серьезные намерения… Человек — сам хозяин своей судьбы. А ты все еще смотришь наверх, прежде чем совершить поступок.

— Неправда! — запротестовал Кратов.

— Я все вижу, — сказал Грант и погрозил ему пальцем. — Зачем серому волку большие глазки?.. Эта девочка, с которой ты заявился, должно быть, кинулась тебе на шею раньше всех других. А ты, старый звездоход, крутой плоддер, гроза пантавров, и размяк. Уговорил себя, будто это подарок небес. Чушь!

Кратов снова покосился в окно. Вокруг стола носилась чумазая полуголая ребятня — сыновья Гранта и Джеммы Ким, погодки. На мгновение появилась Марси, в фермерском джинсовом комбинезоне, который был ей велик. Она несла тремя пальчиками, далеко отставив руку, свежеощипанного цыпленка. Увидев Кратова со стаканом, девушка притворно нахмурилась и погрозила ему свободным кулачком.

— Ты ничего не понимаешь, — сказал Кратов.

— Я все понимаю. Зачем серому волку большая голова?.. Помяни мое слово: она бросит тебя. Как подобрала, так и бросит. Так же внезапно. Она НЕ РАВНА тебе. И ты ей скоро наскучишь. Не представляю, какие темы для разговоров вы вообще можете находить.

— Марси тебе не нравится? — расслабленно спросил Кратов.

— Да нравится она мне! — сказал Грант страдальческим голосом. — И мордашкой, и повадкой. Но эта птичка не для тебя. — Он обнял Кратова за шею и притянул к себе. — Плоддер, плоддер, ты где-то проглядел свою женщину…

По-над домом с клекотом пронесся многоместный гравитр и опустился на заднем дворе, оборудованном под посадочную площадку.