К полюсу! - Дмитрий Шпаро

Мне не по душе правило Вадима — держать на носу очки непрерывно. Если долго носишь их, а потом вдруг снимаешь, то глаза, как бы утратив привычку сопротивляться свету, оказываются словно беззащитными, их больно бьют и солнце, и снег, и даже воздух, который кажется насыщенным нестерпимым, пронизывающим светом. Не лучше ли все-таки надеяться на естественные защитные свойства глаз и лишь время от времени «помогать» им очками?

9 мая мы оставили позади себя тысячу километров. А 11-го нам передали неофициальное послание Бориса Николаевича Пастухова: «Дорогие друзья, вернувшись из зарубежной командировки, с большим вниманием ознакомился со всеми материалами, касающимися экспедиции. Поздравляю вас всех со значительным успехом — достижением тысячекилометрового рубежа от места старта по направлению к Северному полюсу. Не спешите, берегите себя. Главное сейчас — дойти. Примите от меня наилучшие пожелания в успешном завершении экспедиции. Крепко вас обнимаю».

Толя записал текст как раз в то время, когда Вадим старательно закапывал альбуцид в глаза участникам перепалки. «Берегите себя», «не спешите» — эти слова были нужны 11 мая как ни в один из предшествующих дней. А назавтра пришла официальная телеграмма:

«Правительственная. Тикси. Якутской АССР. Полярная станция «Остров Котельный», начальнику высокоширотной экспедиции «Комсомольской правды» Шпаро. Дорогие товарищи! Сердечно поздравляю всех участников экспедиции со взятием 1000-го рубежа на пути к Северному полюсу. Глубоко символично, что вы достигли его в те дни, когда весь советский народ отмечал День Победы. Миллионы юношей и девушек внимательно, с чувством искренней гордости следят за вашим героическим переходом по дрейфующим льдам Арктики. Желаем вам, дорогие друзья, новых сил, самоотверженности, воли и бодрости. Ждем с победой. Пастухов».

Два дня мы коллективно сочиняли ответ на оба послания. По-моему, он получился строгим, лаконичным и имеете с тем очень точно отразил наше состояние:

«Глубокоуважаемый Борис Николаевич! Получили Вашу радиограмму и телеграмму. Большое спасибо за Вашу заботу, за поздравления и веру в победу. Мы счастливы, что нам выпала честь стать первыми, кто прошел по льду от берегов Родины в столь высокие широты. Мы чувствуем огромную ответственность перед страной, перед Ленинским комсомолом. Все наши действия здесь подчинены строгому расчету, и на оставшейся части пути мы проявим максимальную осторожность и выдержку. С глубоким уважением начальник экспедиции Шпаро».

Заканчивая рассказ о небольшой части майского радиообмена экспедиции, привожу телеграмму, полученную из космоса:

«Дорогие товарищи! С большим волнением выслушали мы слова приветствия, дошедшие на борт станции «Салют-6» из глубин Арктики. Постоянно следим за вашим переходом. Верим, что серьезная подготовка и мужество помогут вам преодолеть все трудности сурового края, впервые проложить лыжню к Северному полюсу. Уверены в вашей победе. Командир орбитального комплекса «Салют-6» — «Союз-32» Владимир Ляхов, бортинженер Валерий Рюмин».

Думаю, что наше путешествие к Северному полюсу — первое, поддержанное не только землянами, но и «небожителями».

17 мая мы собирались сделать 12 ходок. В 21.09 встретили трещину и все хором сказали: «88». Это был не поцелуй, посланный в эфир на радиолюбительском языке, а широта, на которую мы рассчитывали. Дальше лежал приполюсный район, и нам было совершенно ясно, что он должен как-то отделяться от всего остального мира.

В начале одиннадцатого рабочего часа серьезной преградой перед нами снова легло разводье. В том месте, где канал пересекал гряду торосов и его берега были словно каньон в скале, мы набросали на воду большие обломки льда. По голубым глыбам без рюкзака перебрался Вадим. В три прыжка к нему присоединился Василий. На льдины и снежные комья уложили лыжи и по этому мостику переправили рюкзаки.

Кругом скрипело, стонало, повизгивало. К сожалению, на этот раз берега разводья не сближались, а расходились, и льдины, теряя опору друг о друга, поплыли. Рахманов пошел по ним, но ясно было, что Володя сильно рискует. Кончилось тем, что Толя с берега крепко схватил его и притянул к себе.

Еще несколько минут, и будет совсем худо. Крикнув ребятам, чтобы они бросали лыжи и лыжные палки на тот берег по воздуху, я забрался на торос, чтобы повторить три красивых прыжка Василия. Все было удачно. Леденев жужжал кинокамерой, все остальные по очереди прыгали. Прыжки Мельникова я успел сфотографировать.

Не найдя дорогу ни на север, ни на восток, ни на запад, мы вернулись туда, где только что изготовили ледяной моет, — там тоже чернела вода.

— На плаву, — сказал Толя, — по второму закону Ньютона наш остров можно сдвинуть, лишь бы упереться во что-нибудь.

— Льдина средней толщины и площадью около одного квадратного километра весит два-три миллиона тонн, — внес ясность Юра.

Пришлось ночевать. В полевой дневник дежурный Хмелевский записал: «Оставшуюся ходку отработаем завтра».

На старте, попав на осколок пака, мы были готовы к тому, что утром окажемся во власти воды к юго-западу от острова Генриетты. Плавание на льдине возле земли — куда ни шло, но в открытом океане? Как объяснить, что нашу льдину со всех сторон окружает вода, причем мы не плывем через большое разводье от одного берега к другому, а движемся свободно, не скрепленные с какими-либо ледяными массивами? Может быть, льды севернее нас изменили скорость, пошли быстрее, мы же отстали? Так или иначе, наш остров находится в области разрежения льда, где-то поля сильно сжимаются, и именно поэтому мы плаваем сами по себе.

Наутро кругом мало что изменилось, лишь на западе нас чуть сблизило с соседними совершенно разбитыми и искореженными полями.

Рахманову и мне повезло — мы нашли сносное место. Я остановился, а Володя благополучно перебрался по тонкому многослойному льду на противоположный берег.

Когда он возвращался, стало ясно, что найденной переправе грозит опасность. Мы и раньше видели такое. Сперва пласт ниласа находит на пласт, толщина «пирога» растет, мост вроде бы делается все крепче, но потом под своей собственной тяжестью опускается. Поверх льда выступает зеленая вода, переправа тонет, а лед вокруг изумрудного бочажка, как мы не раз убеждались, становится очень опасным.

Заторопились.

На месте лагеря никого не было, но на торосе метрах в трехстах стоял Юра, который наблюдал за всеми шестью разведчиками. Мы подняли руки вверх, что означало: «Переправа есть». Хмелевский засвистел, закричал и, в свою очередь, сделал тот же знак. Собрались быстро.