Нежный плен - Роберта Джеллис

Но даже Адам возражал против столь немногочисленной охраны, какую намеревалась взять с собой Джоанна. Во Франции Филиппа, сказала она, гораздо спокойнее и безопаснее, чем в Англии Джона. Более того, большой отряд всадников близ фламандской границы вызвал бы подозрения и, несомненно, был бы задержан.

— А можете вы себе вообразить, что случится, когда вдруг услышат английскую речь? — сказала Джоанна, рассерженная глупостью своих оппонентов. — Где я найду так много людей, владеющих французским? Что касается Нуда и остальных четверых, то они попридержат языки.

Это был неопровержимый довод. Сэр Джон уступил и переключился на другую проблему.

— Вы доверяете сэру Леону? Что помешает ему предать вас или покинуть, как только он окажется в своей стране? Ведь у вас такая небольшая охрана…

— Думаю, он честный человек, — улыбнулась Джоанна. — Хотя и болван. Уверяю вас, со мной все будет в порядке и мне ни о чем не придется сожалеть. Сэр Леон не сбежит и не обронит ни одного лишнего слова, ибо его «сестра», как и полагается, будет находиться за его спиной в дамском седле, держа в руке длинный острый нож, спрятанный под накидкой и прижатый к спине сэра Леона.

Сэр Джон кашлянул и закрыл глаза, Адам же рассмеялся.

— Звучит убедительно! — согласился он. — Но только не надо щекотать его ножом ради забавы, Джоанна! Вероятно, он нужен своей жене в целой шкуре!

— Не думаю, что тыкать в людей ножом — удовольствие! — возмутилась Джоанна.

«Она милая и приятная, — подумал сэр Джон, — но, даже не одобряя подобных игр, может всадить нож в спину без малейших колебаний».

— Такая мера предосторожности годится на время езды на лошадях, — сказал он. — Но от Дюнкерка до замка Бюсси нельзя доехать без остановок.

— На это есть тоже очень простой ответ, — заметила Джоанна. — Не забывайте, что сэр Леон очень «болен». Зачем бы ему не пришлось оставить седло, Нуд и сэр Ги будут «бережно» поддерживать его и помогать двигаться. А если он скажет вдруг… э-э… из ряда вон выходящее, его бедная «сестричка» разразится слезами и станет просить его, чтобы он узнал ее и перестал бредить.

Адам снова рассмеялся.

— Джоанна, позволь мне отправиться с тобой! Утешить бедную, несчастную сестру сэра Леона я смогу получше сэра Ги.

Джоанна хихикнула, но покачала головой:

— Нет, кто-нибудь из Роузлинда, наделенный властью, должен остаться в Англии, чтобы присматривать за землями. К тому же ты будешь только смешить меня и все испортишь!

Все эти планы обсуждали в узком кругу, и лишь во время обеда историю, которая должна была служить для Джоанны прикрытием во время путешествия, поведали сэру Леону. Он охотно согласился со всем, кроме необходимых мер предосторожности, исключающих его побег.

— Может быть, я и простой рыцарь, — возразил сэр Леон, — но тем не менее человек чести. Зачем мне бежать? Вы везете меня домой и к тому же заплатите за пленника моей супруги выкуп…

Мужчины, казалось, несколько смутились. Они понимали чувства сэра Леона. Даже Адам задумался, потирая нос.

— Знаешь, Джоанна, — тихо сказал он. — Мне бы тоже не понравилось, если бы мне дали понять, что на мое слово нельзя положиться. Возможно…

— Я не мужчина и плевать хотела на вашу честь! — ледяным тоном прервала его Джоанна. — Я — слабая женщина, и должна защищать себя сама! Если сэр Леон нарушит свое слово, разве смогу я требовать от него встретиться со мной лицом к лицу и сдержать данное им обещание? Либо он поедет так, как говорю я, либо его свяжут здесь, в Англии, закуют в цепи и усыпят! Во Франции его как больного человека повезут в крытой повозке.

— Скажите, что вы согласны! — прошептал сэр Ги, сидевший рядом с французом. — Она еще и не на такое способна!

Вняв разумному совету, сэр Леон тотчас же согласился. По сути дела, его протесты и возражения были бы излишними. Он говорил абсолютную правду, что не собирается убегать. Джоанна осуществит его самую заветную мечту. Зачем ему пытаться бежать от нее?

Что его удивляло и восхищало больше всего, так это почтительное внимание к леди Джоанне всех мужчин, а не только ее слуг. Сэр Джон, хозяин этого огромного замка и крупных владений, кланяется ей, целует руку и помогает на каждом шагу, хотя наверняка знает, что эта женщина сильна, как лошадь. Даже огромный, величественный рыцарь, которого сэр Леон знал теперь как брата леди Джоанны, во всем угождал ей, пододвигал ей скамейку и внимательно прислуживал за столом, отрезая для нее самые лакомые кусочки от окорока.

Сэр Леон даже похолодел весь, когда подумал, какой ужасной властью обладает эта женщина. Может быть, она ведьма? Он повернулся к сэру Ги, намереваясь задать вопрос, который прояснил бы эту проблему, но рыцарь оказывал те же знаки внимания молоденькой девушке, дочери сэра Джона, сидевшей сбоку от него. Теперь сэр Леон начал понимать, почему Джоанна высмеивала его манеры, однако подобное внимание к женщине казалось ему совершенно нелепым и излишним. Но, если столь знатные люди не считают это зазорным для себя, зачем отставать от них, пренебрегая вещами, выполнить которые было сущим пустяком?

Внимательное наблюдение привело сэра Леона к выводу, что «манеры» — укоренившаяся и довольно бессмысленная привычка этих людей. Вскоре он понял, что молодой Адам отнюдь не испытывает благоговейного трепета перед своей сестрой. Он разговаривал с ней весьма бесцеремонно, иногда они ссорились из-за пустяков, как дети, после чего заливались дружным смехом. У жены сэра Джона синяки, несомненно, свидетельствующие о том, что муж, оказывающий ей те же знаки внимания, бьет ее… Сэр Леон даже начал осторожно подражать остальным мужчинам, а сэр Ги, желавший, чтобы путешествие миледи было и приятным, и спокойным, помогал ему намеками и советами.

Времени для подобных упражнений было предостаточно, хотя они провели в Мерси всего несколько дней в ожидании окончания загрузки корабля. Из Кемпа уже прибыла служанка, оставленная там Джоанной.

Погода была ясной и безветренной, когда они пустились в плавание. Переход через пролив шел черепашьим шагом. Матросам частенько приходилось налегать на весла, ибо на море был полный штиль. Даже когда налетал легкий бриз, судно двигалось едва ли быстрее, чем на веслах. Внешне Джоанна оставалась спокойной, но внутри у нее полыхал пожар, она все чаще употребляла в своей речи язвительные замечания. Сэр Леон довольно болезненно переносил общество насмешницы, которую нельзя ударить. Теперь при виде любой женской юбки он вскакивал на ноги и кланялся. Дважды, к его явному смущению, перед ним оказывалась служанка леди Джоанны Эдвина.

Ничего удивительного, что Эдвина сумела преподать сэру Леону совершенно новую для него науку. Эта веселая потаскушка научила его всему тому, что леди Элизабет внушала Джеффри. Она убедила его, что, сдерживая себя и даря наслаждение партнерше, можно продлить наслаждение. Ко всему прочему Эдвина оказалась не похожей ни на обычную проститутку, ни на пугливую дочь серфа. Когда она говорила ему: «Сделай так-то и так-то, и я доставлю тебе новое наслаждение», он делал и получал обещанное вознаграждение. Лишь одна вещь беспокоила сэра Леона снова и снова — слова леди Джоанны: «Я отлично понимаю тогда, почему вы удивились, что ваша супруга с нетерпением ждет вашего возвращения». Эти слова эхом отдавались у него в голове. Тогда он посчитал ее сумасшедшей, теперь же с тревогой начинал размышлять, чему может научиться Джиллиан у лорда Джеффри за несколько месяцев их общения.