Как становятся предателями - Изяслав Кацман

-А чего откладывать – говорю – Война, неизвестно сколько, ещё продлится. Пока что Союз Палеове капитулировать не собирается, хотя вохейцы понемногу наступают. В нашем распоряжении несколько палеовийских кораблей. Выберу самый надёжный, который их моряки посоветуют. Надеюсь, проблем с набором экипажа не будет.

-Разумно – соглашается псевдоукриец.

-И самое главное. По здравому размышлению я счёл, что возглавить посольство в Ирс лучше мне самому.

-Могу понять, какие причины заставили тонбе Сонаваралингу принять такое решение – осторожно, подбирая слова произносит мой собеседник – Но разумно ли оно, особенно, учитывая, сегодняшнюю попытку переворота.

-Нынешний заговор не так уж и опасен – заверяю Лимпора – За месяц, пока будем готовиться к плаванию к берегам Ирса, ребята из Второго стола успеют вытрясти из арестованных злодеев всю подноготную и переловят всех причастных, кто ещё на свободе. А самые главные и опасные злоумышленники уже мертвы. Так что готовься к путешествию.

Эпилог

Эпилог

Ветер трепал кроны пальм, окружающих по периметру пространство вокруг Главного корпуса Института Исследования Океана имени Батца, неся самый разнообразный мусор. Завтра опять предстоит уборка дорожек и газонов с кустами. Благодарение духам-покровителям, делать это придётся не в одиночку: на устранение последствий подобного рода проявлений стихии выходил, считай, весь огромный институт. «Субботники», икарийцами чаще именуемые иронично «барщиной», учёная братия отрабатывала с добросовестностью, которая человека несведущего могла бы удивить. Но даже если бы я ещё на Пеу не слушал рассказы Лимпора о местных порядках, в «Кратком курсе для новоприбывших» подробно разжевывалось насчёт «обязательного минимального количества часов труда в общественном производстве или приравненных к нему видах деятельности для проживающих на территории Республики Коммун Икарии». Причём я, как и каждый «новоприбывший» не просто ознакомился с указанным «Курсом», но и сдал по нему экзамен.

Если честно, у меня закрадывалось подозрение, что именно это место для НИИ имени Батца выбрали специально: чуть восточнее, где тропические тайфуны из открытого океана ещё орудуют в полную силу, приходилось бы каждый год, а то и чаще, заниматься ремонтом зданий, а ещё дальше внутрь Культурного залива, наоборот, где шторм вырождается до просто сильного ливня, не было бы такой уймы мусора, на уборку которого нужно дружно выходить, тратя те самые «обязательные часы труда в общественном производстве или приравненных к нему видах деятельности», к которым относилась, в том числе, и «ликвидация последствий нерегулярных природных явлений». В противном же случае сотрудникам института приходилось бы свои «часы труда в общественном производстве» отрабатывать каким-то иным способом – например, на «картошке». Как я понял, именно на уборке урожая в сельхозкооперативах большинство «работников умственного труда» и отрабатывало положенную им «барщину». Вместо «на картошке», правда, с учётом тропического характера сельхоза южного берега Культурного залива, следовало бы говорить «на батате». Но никто, конечно, такими подробностями не заморачивался: картошка, значит картошка. Кстати, данный корнеплод оказался ничем иным, как возделываемым моими папуасами коем.

Но подозрения к делу не пришьёшь, и официальная версия объясняла расположение Института именно здесь очень просто: а где ещё находиться учреждению, занимающемуся изучением океана, как не на морском берегу, так сказать, поближе к предмету исследования. С другой стороны, не совсем уж в глуши находиться же – так что один из малых Очагов Южного Порта самое то для строительства.

От Лимпора я уже знал о довольно странной градостроительной концепции, принятой на Ирсе: мегаполисов, да и просто крупных городов на Западном материке не существовало, а образования, которые можно принять за таковые, на самом деле состояли из десятков отдельных близкорасположенных поселений. Южный Порт, например, на самом деле включал в себя целых пятнадцать отдельных портов разной величины и назначения, а также без малого пять десятков городков и поселков иного назначения на десять-тридцать тысяч жителей, как лежащих на берегах залива и в низовьях Ориноко, так и основанных в глубине суши. Северный Порт, построенный на другом берегу Культурного залива, в нескольких градусах долготы западнее, и опять же в устье большой реки, именуемой местными Волгой, вообще состоял из доброй сотни городов-«очагов», разбросанных на территории почти в шестьдесят тысяч квадратных километров. Там, кстати, попадались даже «пятидесятитысячники», считающиеся многими икарийцами очень большими и неудобными для проживания. Ну а вокруг этих двух центров довольно вольготно раскинулись сотни, если не тысячи очагов «первого» и «второго» уровней – то, что на Земле называлось бы сельской округой. Но на Ирсе разделение на промышленные и сельскохозяйственные поселения весьма условно, потому внутри тех же Южного и Северного Портов кроме парков или «диких» лесов попадаются немаленьких размеров зоны садов или полей, а в деревнях и «райцентрах» можно встретить самые разные предприятия: и не только вполне себе ожидаемые в таких местах консервные фабрики с молокозаводами и мастерские по обслуживанию и ремонту сельхозтехники, но и какие-нибудь цеха по сборке сложной электроники или изготовлению скрипок.

К тому времени, когда «далекоплывущий» с палеовийскимэкипажем и нашей делегацией на борту добрался до одного из островков Западного архипелага с названием Ктун, идея этого плаванья уже не казалась мне столь удачной, как в самом его начале: и опасность пойти на корм рыбам была неиллюзорной, и теснота помещений за три месяца путешествия стала доставать. Так что я с сильным облегчением воспринял категорический отказ властей небольшого (а каким оно может быть на трёх клочках суши общей площадью меньше тысячи квадратных км) государства выпускать нашу «лоханку» из порта. И пока ктунский «Исполнительный комитет революционных преобразований» созванивался с икарийцами о судьбе свалившегося ему на голову иностранного посольства, а на Большой Земле решали, что с нами делать, все мы наслаждались отдыхом на твёрдой земле и экскурсиями по здешним достопримечательностям.

Правда, в полной мере гостеприимство местных распространялось только на меня со спутниками: к тюленеловам аборигены отнеслись весьма настороженно, и в итоге палеовийский капитан, коему были доверены «далекоплывущий» и наши жизни, во избежание ненужных никому проблем, сам предпочёл вместе со своими подчинёнными добровольно и с песнями заселиться в бараки бывшего транзитного лагеря для плантационных рабочих. А снаружи разместились патрули из бдительных граждан. Подобные заведения, как оказалось, имелись почти во всех бывших колониях Союза