Бремя власти - Игорь Анейрин

Толкнув дверь рукой, Алиенора оказалась в крохотной комнате с печкой и кроватью с соломенным тюфяком, возле которой стояла колыбелька с двумя деревянными куклами. Глянув на них, Алиенора покачала головой. Луайне пребывала в убеждении, что это и есть её дети. Она качала их, пеленала и кормила кашей, распевая заунывные песни. Уверившись, что хозяйки дома нет, Алиенора положила на единственную табуретку булку и кусок масла, принесённые из замка, и выглянула за дверь.

— Эй, Гавен! Где Луайне?

Гавен, толстый неопрятный мужчина лет тридцати, был рудокопом; его хижина находилась на той стороне улицы. Неопрятный и ленивый. Дело уже шло к полудню, а он еще только собирался идти на прииски.

Толстяк развёл руками.

— Не ведаю, госпожа. Должно быть, опять на болота побежала. Муженька своего встречать. Каждый раз возвращается и рассказывает всем, что нынче он решил на островах ночевать.

Алиенора вздохнула. Что ж делать с этой Луайне? Того и гляди, сама в этих болотах пропадёт.

— Гавен, беги в замок. Пусть Ван Крох солдата мне пришлёт. Или двух. Быстро.

Вообще-то она полагала, что вполне может справиться с этим сама — вряд ли бедная сумасшедшая убежала далеко. Но начальник стражи всегда настаивал на том, чтобы госпожа графиня в одиночку на болота не ходила. Мало ли, говорил он, какие твари могут из топи выскочить. Запахнув плащ, Алиенора решительно направилась к ближайшим мосткам, дальний конец которых терялся в тумане.

За те без малого двести лет, что существовали замок и селение Марч, огромное болото вокруг них постепенно заросло целым лабиринтом мостков. Деревянных, чаще всего дощатых, а иногда бревенчатых, без перил и довольно узких; в большинстве случаев два человека с трудом могли на них разминуться. Доски лежали на столбах, вбитых в дно. Некоторые из столбов настолько подгнили либо были источены всякими жучками, что мостки время от времени рушились под тяжестью проходивших по ним людей. Впрочем, их немедленно чинили, собираясь для таких случаев всей общиной: мостки давали возможность перемещения почти по всему внутреннему пространству бывшего вулкана и были необходимы для жизни обитателей Марча — рудокопов и рыболовов, охотников и свинопасов.

Мостки вели от острова к острову и при взгляде сверху напоминали паутину, опутавшую жерло Глеркиддираха, или, вернее, не паутину, а беспорядочную сеточку трещин на зеркале. Сеточку, которая не доставала до восточной части болота. Острова там мельчали и исчезали вовсе, а топь постепенно переходила в чёрную спокойную воду, из которой росли деревья, оплетённые лианами, а от её маслянистой поверхности кверху поднимались гнилостные испарения. Там не было шахт, и вообще ничего, кроме воды и мангровых зарослей, из которых смотрели десятки красных глаз, и говорили, что оттуда еще никто не возвращался.

Ближайший к деревне остров находился всего в четверти мили от большой земли, но из самого селения его никогда не было видно — из-за густых облаков тумана, вечно висящего над трясиной. Остров носил название Старого — быть может, оттого, что он жители Марча освоили его самым первым. Относительно небольшой по размерам — не больше трехсот спанов в длину и ста в ширину, — он имел форму неправильного овала. Никаких следов руды здесь не нашли, но до сих пор в замке хранились несколько артефактов, которые первые поселенцы обнаружили именно здесь, и назначение большинства из них оставалось непонятным.

Самым ценным из найденного владельцы Марча считали два меча, будто сделанные из зеленоватого дымчатого стекла. Мечи хранились в опочивальне графа в сундуке за семью замками; говорили, что острее их свет не видывал. Наёмники, со знающим видом кивая головами, рассказывали друг другу о том, что каждый из этих клинков способен разрубить даже камень, а Гилберт Ван Крох свидетельствовал, что лет двадцать назад он лично видел, как граф Гвидо Дакр заплатил одному искателю сокровищ за обломок такого же меча сто гиней. Два тяжеленных мешка с золотом, усмехаясь, говорил Ван Крох, — интересно, далеко ли этому бедолаге удалось их унести?

Прочие же находки заслуживали не более чем недоуменных взглядов: обломок какого-то скипетра с крупным голубоватым камнем, который время от времени издавал тусклое свечение; несколько деревянных табличек, покрытых неведомыми письменами и, наконец, большой, размером с быка, чёрный камень. Его верхняя часть была срезана и гладко отполирована, а в середине матово поблёскивавшей поверхности зияло небольшое квадратное отверстие, от которого спиралями расходился странного вида узор. Непонятно зачем первый граф Марча приказал перетащить эту глыбу в замок и установить в холле, а величина камня заставляла только догадываться, каких усилий это потребовало.

Алиенора заметила её ещё издали, насколько это позволял туман. Возле единственного на Старом острове засохшего дерева, привалившись к стволу, сидела женская фигура в синем платье. Сидела, сильно сгорбившись, и спрятав голову между коленями.

— Луайне! Что ты здесь делаешь?

Алиенора подошла к ней и застыла, охваченная дрожью. Да, это действительно Луайне. Её синее холщовое платье, а на земле — обрывок нитки из красных деревянных бус, которыми она обычно перевязывала свои волосы. Но её голова не лежала ни на коленях, ни между ними. Головы на гладко перерубленной шее просто не было. К горлу Алиеноры подступил комок, и с великим трудом ей удалось сделать очередной вдох.

— Бегите, миледи! — Истошный вопль за спиной заставил Алиенору обернуться. По мосткам с обнаженным мечом в руке к ней бежал Бедах — один из тех двух солдат, кого некоторое время назад выпороли по ее приказу. Полуодетый: в штанах, сапогах, но без рубахи. Тяжело дыша, он показывал на нечто, находившееся в болоте возле острова. — Беги-и-те-е-е! Гидра!

Вдруг прямо рядом с ней черная жижа внезапно вспучилась и оттуда показалась голова огромной змеи. Алиенора замерла от ужаса. Чудовище поднялось и нависло над ней, раскрыв пасть. Нет, не змеи. Как заворожённая, Алиенора смотрела на вырастающего из болота гигантского червяка: с телом толщиной с человека, обтянутым тускло поблескивавшей грязно-серой кожей, с остроносой мордой, с которой на девушку смотрело с десяток маленьких черных глаз. Рот гидры раскрылся подобно хищному цветку: три лепестка развернулись в разные стороны, открыв круглую пасть с рядами мелких загнутых внутрь зубов.

От охватившего Алиенору страха она не могла даже закричать. Бежать было бесполезно: красная пульсирующая глотка чудища с бахромой колышущихся губ нависла над ее головой на расстоянии вытянутой руки. Гидра утробно зашипела, и весь ужас Алиеноры внезапно выплеснулся наружу.