Берта Исла - Хавьер Мариас

человек долго притворяется и прилаживается к образу, взятому напрокат. Но что-то необходимо сохранить в неприкосновенности. Как я сказал, что-то символическое, с остальным это вряд ли получится. Не знаю, так, например, эмигранты не меняют гражданство, даже проведя за границей лет тридцать, даже если родина их сильно обидела и вышвырнула вон. Я с такими знаком. – Он поднял бокал, прося налить ему еще вина, и добавил, чтобы мистер Саутворт не счел его излишне сентиментальным или не вполне нормальным: – Но я, конечно же, женился бы на Мэг, непременно женился бы, будь это необходимо ради моей безопасности. Да и обет целомудрия тоже не стал бы приносить. Нет, я просто предпочел избежать женитьбы. К счастью, сейчас уже не смотрят косо на пары, не состоящие в браке, – даже в провинциальном городе, даже коллеги по школе. Я как-то изворачивался. Родилась девочка, и все пошло обычным путем. Самым обычным из всех путей. С каждым днем я чувствовал себя все в большей безопасности, с каждым днем еще на один день приближалась возможность спастись из этой ловушки. Хотя время, как мне казалось, тянулось невероятно медленно.

– Но ведь Берта официально считалась вдовой, – сказал мистер Саутворт. Он сомневался, стоит ли наливать гостю еще вина, но и отказывать не хотел. На Тома выпитое никак не подействовало, видно, он умел пить, если запросто мог начать с самого утра. Или был алкоголиком, ведь на некоторых из них несколько первых порций никак не сказываются. – Берта могла выйти замуж, по твоим словам. И тогда твоя символическая верность, как ты ее называешь, пропала бы даром. Или все-таки нет?

– Не знаю. Возможно. Я – это я, а Берта – это Берта, и ее уверили, что меня уже много лет как нет в живых. Мы с ней оказались в разном положении. Но замуж она не вышла. Насколько я знаю, замуж она до сих пор не вышла. Во всяком случае, так мне сказал Тупра, который старается не выпускать ее из виду. Не то чтобы я верил ему на слово. Напротив, две недели назад я совсем перестал ему верить. Как я убедился, он способен на все, но в данной ситуации ему не было никакой выгоды меня обманывать. Уж если кто никогда не будет мучиться угрызениями совести, так это он. Но для нашей работы такие люди годятся больше, чем я. Он-то наверняка женился, и не раз – под разными именами. Возможно, так поступал и Блейкстон, работая “в поле”, несмотря на свою гротескную внешность. Есть много женщин, отчаянно мечтающих заиметь мужчину, хоть какого. Таких женщин столько же, сколько мужчин, отчаянно мечтающих заиметь женщину, хоть какую. Обычно те и другие находят друг друга и соединяются, вот почему в мире царит повальное недовольство жизнью. – Вдруг Том усомнился, называл ли прежде фамилию Блейкстона. – Блейкстон – мой второй вербовщик, я про него говорил. Изображает из себя Монтгомери.

Мистер Саутворт спросил:

– Ладно, и что потом? Что с тобой произошло и почему ты оказался здесь? Две недели тому назад.

Жизнь действительно шла своим чередом. И Томас Невинсон, мальчик из района Чамбери, который воспитывался в Мадриде, учился в Британской школе на улице Мартинеса Кампоса, а потом в школе “Студия” на улице Микеланджело, теперь, к своим сорока годам, жил в небольшом английском городе с медсестрой из стоматологического кабинета по имени Мэг и с маленькой дочкой по имени Вэл, то есть Вэлери. В какой-то мере такая спокойная и монотонная жизнь даже нравилась ему в качестве передышки после выпавших на его долю передряг и скитаний. Да и кто не мечтает время от времени удалиться в один из таких городов, где можно наблюдать за течением времени и стать провинциальным обывателем с раз и навсегда устоявшимися привычками, жить без неожиданностей и потрясений, как ничем не примечательный мистер Роуленд – это имя Томасу дали на тот срок, пока он будет скрываться, на срок вынужденной ссылки. Том Невинсон сразу полюбил девочку, он ее просто обожал и не старался искусственно сдерживать свои чувства, особенно когда она начала ему улыбаться – вроде бы уже сознательно или по крайней мере узнавая его, а не просто корча какие-то ни к кому не обращенные гримаски. Он не старался искусственно сдерживать свою любовь, хотя знал, что рано или поздно расстанется с Вэл и вряд ли когда-нибудь увидит снова, а скорее всего, именно поэтому и не сдерживал. Пока есть возможность, надо этим наслаждаться, – думал он. – И не важно, что памяти обо мне она не сохранит, но это будет еще только завтра, а сегодня – это сегодня, и лишь сегодня имеет значение – и всегда лишь оно имело для меня значение, поскольку я жил сегодняшним днем и сегодняшней ночью. Зато в моей памяти Вэл сохранится, я буду помнить мягкие и нежные прикосновения ее рук, мне ведь почти не довелось наблюдать ни за Гильермо, ни за Элисой, их ранние годы прошли в основном без меня, поэтому с Вэл я не хочу ничего упустить, раз уж вынужден оставаться здесь, как выброшенный на мель корабль. И хотя она об этом не узнает, в душе у нее навсегда останется история этой первой любви, и про нее можно будет сказать: “В ее жизни, как у всех, была любовь”, даже если в конце концов Вэл превратится в бесчувственную и черствую женщину или в такую же бессердечную, как я, и потому будет отталкивать от себя людей, ведь невозможно предугадать, что вырастет из младенцев: результат может оказаться неутешительным, и, пожалуй, лучше этой перемены не видеть, говорю я себе для самоутешения.

Бывает очень рискованно использовать выражения типа “как у всех”. А именно оно присутствовало во фразе, которую пробормотал на своем почти безупречном французском мистер Саутворт в то далекое утро двадцать лет назад, и она была последней фразой моей свободы, последней безобидной фразой в моей жизни. Если мне когда-нибудь случится снова увидеть его, я непременно спрошу, откуда эта цитата, потому что это, несомненно, цитата. А потом он добавил: “Мы не всегда замечаем чужую любовь, даже если сами становимся ее объектом, смыслом и целью”. И я не раз мог убедиться в его правоте и испытать на себе последствия подобных ситуаций.

Том с нетерпением ожидал конца занятий в школе, чтобы поскорее вернуться домой. Как только Вэл научилась ходить, как только открыла для себя, что такое скорость, она со всех ног бежала к двери, услышав поворот ключа в замке, – бежала, спотыкаясь и падая, с поразительным упорством поднималась,