Путь Никколо - Дороти Даннет

Их новый поверенный, мейстер Грегорио, уже вернулся в дом Шаретти. Там, как только подойдут и жених с невестой, о состоявшемся браке будет объявлено всем ее работникам. Разумеется, после того как демуазель сообщит эту новость своему сыну и дочерям.

Пугающая перспектива после такого тяжелого утра. Демуазель была бледна от усталости. Но словами тут не поможешь… Маргрит обняла ее, пытаясь таким образом заверить в своем дружеском расположении, но вдова Корнелиса была гордой женщиной. Она не дала волю слезам, а просто на мгновение дольше положенного задержалась в объятиях Маргрит. Затем, отступив на шаг, спокойно поблагодарила ее за все.

Чуть позже, когда удалились и жених с невестой, Маргрит рассказала об этом Ансельму, но тот, хотя она этого очень ждала, не поделился в ответ тем, что произошло между ним и этим юным Николасом, когда они остались одни. На самом деле, рассказывать было особо не о чем. После гостя Адорне воспользовался уборной, а затем вернулся в комнату и увидел, как жених, до тех пор превосходно владевший собой, дрожа всем телом, надает на стул, словно в него из окна угодил арбалетный болт. Заслышав шаги Адорне по выложенному плиткой полу, он обернулся рывком.

Ансельм посмотрел на него сверху вниз.

— Ты хоть спал прошлой ночью, мой друг Николас? Полагаю, что нет.

Иногда во время боя воины, чтобы избавиться от усталости, вдыхают вот так, глубоко, наполняя легкие воздухом, а затем выдыхают с силой, чтобы прогнать боль. Николас при этом улыбнулся, и покачал головой все с той же улыбкой. Ансельму сделалось любопытно, где и как тот провел последнюю ночь своей свободы. Последнюю ночь юности, в какой-то мере. Легким тоном он промолвил:

— Каждый жених имеет право на вечеринку с друзьями.

Он надеялся, что молодой человек ответит ему в том же небрежном тоне, однако взор юноши оставался по-прежнему расплывчатым, словно что-то другое отвлекало его.

— А. Нет. Я был у себя.

Ансельм Адорне взглянул на него, затем, подтянув стул поближе, уселся, в профиль глядя на своего гостя.

— Николас? Но ведь ты бы не хотел вернуть все вспять, даже если бы мог? Вновь вставать по рабочему колоколу, мешать ткань в красильных чанах, жить в окружении детей и простолюдинов? Это было бы грехом, учитывая, как многое ты способен дать миру, благодаря своим способностям.

— Деньги? — переспросил Николас, обращаясь куда-то к окну. — Я был счастлив, даже ничем не владея. И мог делать счастливыми других людей.

— Разумеется, — согласился Адорне. — Но это было в юности. Тебе нужно нечто большее. И это было твоим решением.

— Да, — сказал Николас.

Ансельм Адорне по-прежнему не сводил с него взгляда Не было никакого смысла говорить: «Ты этого хотел. Разве ты не предвидел заранее последствий? Разве ты не понимал, что еще не готов совладать с этим?» Он подумал: парню придется справиться, ради той несчастной женщины. Но что тут может помочь? Уж конечно, не вино, чтобы утопить в нем свои заботы.

— Полагаю, что моей супруге и демуазель хочется побыть немного наедине, — наконец промолвил Адорне. — Если желаешь, то подожди, пока я проверю, закончили ли занятия Мария и Кателийна. Они никогда не простят меня, если ты уйдешь, не повидавшись с ними. — Немного помолчав, он добавил: — Разумеется, они ничего не знают. И их это ничуть не заботит.

Ансельм Адорне всегда пытался проникнуть в мысли и чувства других людей. Порой Маргрит предупреждала его: «Ты подходишь слишком близко. И к тому же, Ансельм, ты порой ошибаешься». Но на сей раз он не ошибся. Хотя молодой человек сказал всего лишь:

— Я был бы вам весьма благодарен.

Ансельм Адорне без лишней спешки поднялся и вышел, а затем вернулся с дочерьми в комнату, где их уже ожидал верный друг Клаас, с улыбкой приготовивший очередную головоломку из пряжи, намотанной на пальцы.

К тому времени, как невеста была готова отправляться восвояси, Адорне не мог усмотреть ничего достойного порицания в манерах ее спутника. Николас произнес взвешенные и, похоже, вполне искренние слова благодарности хозяину дома и его супруге Маргрит. Затем он взял плащ демуазель и накинул ей на плечи. Она с улыбкой взглянула на него: румянец уже вернулся на щеки, а с ним, похоже, и былая отвага.

Боже правый, что за свадьба! Что за свадьба!

Адорне вместе с Маргрит проводили демуазель с мужем, благословив их на прощание, и по каналу на своей барке те отправились домой. Засмотревшись на них, Ансельм Адорне не заметил, как в дом вошел его сын Ян. Вечно голодный, как все студенты, он принялся донимать слуг расспросами, жадно набивая рот остатками пиршества, и услышал совершенно невероятный ответ. Ответ, который никакая сила на свете не заставила бы его удержать при себе.

Глава 27

Звон полуденного колокола не донесся до слуха Феликса де Шаретти, который, страдая от потери денег и девушки, предпочел залечивать раны, нанесенные его самолюбию, в Портерслоджи, где собирались члены Общества Белого Медведя. Того самого общества, символ которого, расположенный на углу здания, некогда, по слухам, обнимал этот глупец Клаас, после того как переплыл канал и забил до смерти драгоценную гончую Саймона Килмиррена. Но это было еще в те времена, когда болвану Клаасу еще хватало ума веселить его, когда он еще не указывал Феликсу, что можно делать, а чего нельзя, с такими девицами как Мабели. По правде сказать, Феликс на самом деле ничуть не жалел, что избавился от нее. Оказалось, что у нее не было ни малейшего желания расставаться с Джоном Бонклем, и сам Джон Бонкль не хотел расставаться с ней. Просто они с Янникеном тогда слишком много выпили.

Сегодня Феликс старался не слишком налегать на пиво, чтобы произвести благоприятное впечатление. Общество Белого Медведя, устраивавшее турнир после Пасхи, являлось братством избранных, куда доступ был открыт лишь знати и самым состоятельным горожанам. Торговцы тканями, шелком и мехами с трудом завоевывали право на членство, — ну и, разумеется, крупные владельцы недвижимости. Членов ремесленных цехов здесь не слишком одобряли, хотя Братство делало исключение для содержателей постоялых дворов и владельцев больших меняльных контор. Будучи сыном менялы, Феликс подходил под эту категорию. О красильне и сукновальне он не обмолвился ни словом. Вот почему ему страшновато было входить в этот красивый особняк прямо напротив моста через канал и приветствовать там тех людей, которых он нередко встречал в обществе своей матери, и принимать их приглашения на бокал вина.

Ему пришло на ум, что если он намерен приходить сюда чаще, то ему понадобится больше денег. Ему и без того требовались немалые средства, если он намеревался подготовиться к турниру как положено. Да, у него были доспехи и кое-какое оружие. Но нужны будут еще копья, а также запасной щит. И наконец, самое главное — лошади.